Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу американского журналиста Ричарда Престона «Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего» (перевод Андрея Гришина).
Книга, жанр которой критики определяют как «нон-фикшн триллер», посвящена болезням, вызываемым филовирусами, прежде всего лихорадкам Эбола и Марбург, которые считаются одними из самых опасных инфекционных заболеваний. Автор рассказывает истории людей, заразившихся этими болезнями, и тех, кто предпринимал все усилия, чтобы остановить распространение заболеваний. Помимо историй эпидемий в Африке, Престон описал также инцидент 1989 года, когда родственник эболавируса, вирус Рестон, был обнаружен в карантинном учреждении для обезьян в Рестоне, менее чем в 24 километрах от Вашингтона.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Лизу Хенсли, вышедшую из самолета в Международном аэропорту Робертс, встретил подполковник морской пехоты, прикомандированный к посольству США в Монровии. Они погрузили транспортные контейнеры в посольские машины, и те доставили их из аэропорта по грунтовой лесной дороге в Либерийский институт биомедицинских исследований (Liberian Institute for Biomedical Research, LIBR). Прежде здесь находилась станция по изучению шимпанзе, которую переоборудовали в ведущую государственную медицинскую диагностическую и научно-исследовательскую лабораторию Либерии.
Хенсли и ее коллега Джозеф Фейр встретились с сотрудниками и осмотрели центр, состоявший из бетонных построек, среди которых имелись и дома для шимпанзе с зарешеченными дверями и окнами. Исследования шимпанзе прекратили, и животных переселили на остров посреди реки.
Несколько помещений были превращены в хорошо оборудованные лаборатории для исследований в области ВИЧ. Хенсли и Фейр решили, что эти помещения вполне годятся для устройства «горячей» лаборатории, где кровь будут проверять на наличие лихорадки Эбола. Они начали распаковывать свой багаж и знакомиться с местными сотрудниками, которым предстояло осваивать эту лабораторию и самостоятельно работать в ней после того, как Хенсли вернется в Соединенные Штаты. Вечером машина посольства отвезла Хенсли и Фейра в Монровию, в прибрежный отель. Этому отелю предстояло на несколько недель стать их домом.
На следующий день рано утром та же машина доставила Хенсли и Фейра обратно в бывший обезьяний центр, и они приступили к обязанностям консультантов местных медиков, установке оборудования и обучению местных лаборантов работе на нем. Сотрудникам-либерийцам не доводилось прежде работать в скафандрах высшей биозащиты. Но в самый разгар работы Джозеф Фейр неожиданно оставил их, так как его перебросили в Сьерра-Леоне в качестве советника министерства здравоохранения.
Хенсли продолжила работу с либерийскими медиками, и они общими усилиями завершили создание «горячей» лаборатории. В нескольких смежных комнатах герметизировали окна и двери — получилось помещение с контролируемым воздухообменом. Была установлена система циркуляции воздуха с HEPA-фильтрами с отрицательным давлением, благодаря чему в лаборатории поддерживалось пониженное давление и наружу выходил только очищенный воздух. Фильтры должны были задержать любые частицы вируса Эбола или микроскопические капельки крови, которые могут попасть в воздух лаборатории, и не допустить их в атмосферу. Они создали отсек обеззараживания — «серую зону» между «горячей» лабораторией и остальным зданием, где сотрудникам предстояло опрыскивать скафандры хлоркой, чтобы убить все попавшие на костюм вирусы Эбола, перед тем как снять защитное снаряжение.
Завершив подготовительные работы, сотрудники-либерийцы во главе с Хенсли включили циркуляционно-фильтрационную систему воздухообмена, понизили давление в лаборатории и проверили качество изоляции. Лаборатория была готова к работе в «горячем» режиме.
Хенсли научила коллег надевать и снимать легкий герметичный костюм биологической защиты. Костюм был оснащен работающим от электрической батареи респиратором с принудительной подачей воздуха, прикрепленным к поясу. Шлем представлял собой прозрачный пузырь из мягкого пластика, обеспечивающий практически круговой обзор. К 15 апреля, через три дня после прибытия Хенсли, работы по созданию лаборатории Эболы Либерийского института биомедицинских исследований (LIBR) были завершены, и ее сотрудники сразу же приступили к исследованию образцов человеческой крови на предмет наличия вируса Эбола. Образцы крови доставляли туда со всей Либерии.
Врачи расположенной в нескольких километрах от бывшего центра по изучению шимпанзе, на берегу океана, больницы ELWA тоже старательно брали кровь у пациентов и отправляли ее Хенсли и ее команде в LIBR. Ни в одном из образцов крови, поступивших в лабораторию LIBR, вирусы Эбола не были обнаружены. Впору было подумать, что Эбола затронула в Либерии лишь несколько человек и исчезла. Так что лабораторию Хенсли пока что нельзя было считать «горячей». Вирус Эбола туда еще не попал.
К тому дню, когда Хенсли прибыла в Либерию, в стране было зарегистрировано 94 случая Эболы, из них 40 со смертельным исходом. Семь случаев было отмечено в Монровии, численность населения которой немногим превышает миллион человек; казалось, вирус начал набирать силу в Монровии, но потом его активность по всей Либерии снизилась. В последнюю неделю апреля по всей стране было зарегистрировано лишь 13 новых случаев Эболы. Вспышка, похоже, начала гаснуть.
Теперь нам известно, что вирус, проявившийся тогда в Либерии, был генетически близок тому виду Эбола-Заир, который поразил малыша в Мелианду. Другими словами, в Либерию первым проник «дикий» вирус Эбола, тот, что пришел прямо из экосистемы. Вариант «A82V Макона», штамм Макона, мутант, впервые появившийся в Гвинее всего за несколько недель до того, всё еще обретался в Треугольнике, не прорвавшись пока в города. И никто еще не знал о существовании штамма Макона.
Хенсли работала в лаборатории 12-часовыми сменами. Коллеги-либерийцы проявили себя квалифицированными специалистами и хорошо справлялись с работой в лаборатории 4-го уровня. Она не испытывала разочарования из-за того, что им не удавалось найти вирус Эбола в крови, которая поступала в лабораторию на анализ, однако ей казалось, что от нее ускользает шанс получить в руки вирус Эбола и по-настоящему вступить с ним в бой. Стоявший на берегу отель можно было считать даже роскошным, но у Хенсли не было времени, чтобы поплавать в океане. Каждый вечер перед сном она звонила домой по скайпу. Она говорила Джеймсу, что исправно носит широкополую шляпу, которую он положил ей в рюкзак. И думала, что он вроде бы не волнуется.
Джеймс волновался. Однажды вечером родители Хенсли рассказали, что у мальчика выдался в школе тяжелый день. На уроке рассказывали о русском композиторе Чайковском, который умер от холеры. Заболевание сопровождается неудержимой диареей и заканчивается внезапной смертью.
Услышав об этих симптомах, Джеймс вдруг разволновался. Заметив это, учитель вышел вместе с ним из класса и спросил, что случилось. Мальчик ответил, что переживает за свою мать. Учитель привел Джеймса обратно в класс и сказал остальным ученикам, что мать их товарища сейчас находится в Африке и помогает местным жителям бороться с Эболой — опасным заболеванием, сходным с холерой. «Я так горжусь мамой!» — сказал Джеймс.
28 апреля она улетела обратно в Соединенные Штаты, так и не обнаружив Эболу ни в одном из образцов крови. Подготовленные ею коллеги продолжали делать анализы крови на Эболу в национальной лаборатории Либерии. Хенсли вернулась к своей работе в Многоотраслевом исследовательском центре. Она продолжала организовывать и запускать исследовательские программы и поддерживала связь с либерийскими коллегами, трудившимися в бывшем питомнике шимпанзе. Шли недели, а они так и не обнаруживали Эболы в образцах крови, поступавших в лабораторию. Эбола, похоже, прекратилась.
