Устойчивое выражение садиться / сесть не в свои сани известно в русском языке как минимум с XIX века. Причем в XIX веке оно чаще всего употреблялось в значении ‘претендовать на неоправданно более высокий статус в обществе; стремиться находиться среди вышестоящий (по положению, образованию и т.п.)’. Характерный пример можно найти у А. Амфитеатрова: «Конечно, между нами сказать, не более как дворянин среднего круга, сел не в свои сани; в свете, между этих новых, жалованных, он был смешенек». Несколько позднее появляется другое значение этого фразеологизма – ‘браться не за свое дело, заниматься тем, на что не способен, на что не хватает знаний, подготовки’.
Это выражение присутствует во многих сборниках народных пословиц и поговорок, а также в диалектных словарях XIX и XX века. Там встречаются и его варианты: не в свои сани не садись, не в свои салазки лезть, попасть не в те сани.
Объяснить происхождение этого выражения первым попытался М. И. Михельсон в книге «Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии». Он связал выражение садиться не в свои сани с греческим мифом о Фаэтоне, который не справился с управлением солнечной колесницей своего отца бога Гелиоса. Эта версия с тех пор была повторена во многих других изданиях. Однако ее нельзя признать достаточно аргументированной. У выражения, истоки которого восходят к античной мифологии, мы вправе ожидать наличия параллелей в большом количестве европейских языков. А вот садиться не в свои сани за пределами восточнославянских языков не встречается, причем в белорусский и украинский языки оно пришло из русского довольно поздно.
В словаре «Фразеологизмы в русской речи» (1997) выражение садиться не в свои сани сопоставляется с польским на санях – панская (ангельская) езда, но дьявольское падение (пол. na saniach anielskie wożenie, ale diabelskie wywrócenie). Но тут вряд ли можно заподозрить родство двух фразеологизмов, слишком уже разный у них смысл.
Новая версия возникновения этого фразеологизма была выдвинута Еленой Львовной Березович, профессором филологического факультета Уральского федерального университета и сотрудником отдела этимологии и ономастики Института русского языка РАН. Эта гипотеза возникла на основе материалов, собранных в диалектологических экспедициях по изучению вологодских и костромских говоров. По этой версии, первоначальным данного выражения было ‘выйти замуж раньше старшей сестры’.
Диалектологам удалось собрать немало соответствующих примеров: костромское сесть (влезть) не в свои сани: «Села не в свои сани Манька, на три года младше сеструхи, а замуж выскочила», вологодское не в свои сани сунуться (поихать): «Не в свои сани сунулася <…> вперед сестры-то вышла», вологодское не в свою кошёвку сесть: «Не в свою кошевку села, не время ей», костромское поменять розвальни на кошёвку: «Девка, скажут, поменяла розвальни на кошевку, замуж не вовремя выскочила, поперёк старшей сестры».
Кошевка – это легкие санки, часто с высокой спинкой. В них ездили в церковь, на праздники, они же обычно использовались в свадебной процессии («свадебном поезде»). Розвальни же использовались для хозяйственных нужд. То есть девушка, променявшая розвальни на кошевку, раньше срока оставляла свои обязанности и пересаживалась в праздничные свадебные сани.
Фразеологизмы, связанные с посадкой в чужие сани, встречались в этих говорах и в более общем значении, но чаще всего тоже в связи с темой брака: «Не в свои сани села: бедная вышла замуж за хорошего».
Девушки, вышедшие замуж раньше своих старших сестер, традиционно в русской деревне осуждались. Считалось даже, что младшая сестра в таком случае «заберет себе счастье» старшей сестры, и та уже не сможет найти себе жениха. «Не в очередь замуж пошла – скажут, не в свои сани села. Плохо это удачи в семье не будет». Старшие сестры после этого часто не жаловали своих замужних младших сестер. Да и прочие родственники относились с неодобрением. Сходные представления существовали и у других славянских народов. На юго-западе Болгарии даже считали, что женитьба младшего брата или сестры раньше старших негативно влияет на скот. Следует отметить, что гораздо чаще в этой ситуации осуждались младшие сестры, а не младшие братья.
Отмечены в вологодских и костромских говорах и другие фразеологизмы, описывающие эту ситуацию: перескочить (перешагнуть) через старшую (старшего), за (через) огород перескочить (перелезть, перепрыгнуть), за огород скакать, через колодку прыгнуть, через девятую жердь перескочить, прыгнуть через пень, дорогу пересечь, против солнышка идти, через сноп молотить, перескочить через сноп, через печь прыгнуть. Существуют и соответствующие лексические единицы: обсеять ‘выйти замуж раньше старшей сестры (реже – жениться раньше старшего брата)’, скороспелочка ‘младшая сестра, которая вышла замуж раньше старшей’.
Почему же в выражениях, описывающих нарушение привычной последовательности замужества, упоминаются сани? Видимо, дело в том, что сани были традиционным элементом свадебного обряда. На русском Севере они настолько сильно ассоциировались со свадьбой, что становились своеобразным символом. Например, сваты приходили в дом под предлогом, что они хотят одолжить сани. На Вологодчине считался важным для счастья будущей семьи правильный порядок саней, едущих в свадебном поезде. В Костромской области существовало святочное гадание о замужестве, которое называлась запячиваться в сани. Во дворе, где стояли сани, девушка с завязанными глазами должна была, пятясь, в них усесться. Если это удавалось, считали, что она в будущем году выйдет замуж. Сани часто упоминаются и в свадебных песнях. В сборнике песен, собранных П. В. Киреевским, есть, например, такая: «Стоят сани снаряженыя – Слава! И полостью подернуты – Слава! Только сесть в сани да поехати – Слава!».
Интересно, что широкой известностью выражение садиться не в свои сани обязано пьесе А. Н. Островского «Не в свои сани не садись» (1852), где речь идет тоже о брачных намерениях героев. Промотавшийся отставной кавалерист Вихорев хочет жениться на дочери богатого купца Русакова Дуне. Ему удается вскружить девушке голову, но вскоре она понимает, что Вихореву нужны лишь деньги ее отца, и выходит замуж за любящего ее молодого купца Ивана Бородкина. Тут можно вспомнить, что Александр Островский был уроженцем Костромской губернии и долго жил в своей усадьбе Щелыково (ныне в Островском районе Костромской области, в 120 километрах от Костромы). Возможно, от жителей Костромской губернии он и услышал когда-то такое выражение.
Подробнее с работой Е. Л. Березович о возникновении данного фразеологизма можно познакомиться в ее книге «Русская лексика на общеславянском фоне: семантико-мотивационная реконструкция» (М., 2014), а также в статье «Садиться не в свои сани: этнолингвистический комментарий к фразеологизму» (2013).
