Издательство «БОМБОРА» выпустило книгу «Последний человек на Луне». Она написана астронавтом НАСА Юджином Сернаном в соавторстве с писателем и журналистом Дональдом Дэвисом.
На счету Юджина Сернана три космических полета. В 1966 году он вместе с Томасом Стаффордом полетел на корабле «Джемини-9». Во время этого полета Сернан стал третьим в мире человеком, после Алексея Леонова и Эдварда Уайта, совершившим выход в открытый космос. В 1969 году Юджин Сернан вошел в состав экипажа лунной экспедиции «Аполлона-10», ставшей генеральной репетицией высадки на Луну, которая была проведена «Аполлоном-11» два месяца спустя. Серан пилотировал лунный модуль и успешно провел отделение его от корабля, маневры на лунной орбите и стыковку с «Аполлоном-10».
Попасть на поверхность Луны Юджину Сернану удалось в 1972 году, когда он стал командиром экипажа «Аполлона-17». Это был последний пилотируемый полет в рамках программы «Аполлон». Юджин Сернан и его напарник Харрисон Шмитт оставались на Луне 74 часа 59 минут 40 секунд, совершив за это время три выхода из корабля общей продолжительностью 22 часа 3 минуты 57 секунд. Перед возвращением на корабль Сернан зашел в лунный модуль после Шмитта, став последним на данный момент человеком, побывавшем на Луне.
С разрешения издательства публикуем отрывок из книги.
Корабли серии «Меркурий» были названы в честь мифического крылатого гонца, а программа создания двухместного корабля получила весьма удачное имя «Джемини» — по латинскому названию созвездия Близнецов. Трехместные корабли, которые должны были полететь к Луне, носили имя «Аполлон» — имя греческого бога Солнца. Никто из моего набора не стартовал ранее чем через два с половиной года, а последний из нас полетел лишь почти по истечении шести лет. Четверо погибли, не получив шанса на полет, и лишь четверо из нас прошли по Луне. Все мы прибыли в Хьюстон под новый, 1964 год: из ВМС США — я, лейтенант Алан Бин, лейтенант-коммандер Ричард Гордон и лейтенант Роджер Чаффи; капитан Корпуса морской пехоты Клифтон Уильямс; офицеры ВВС США: майор Эдвин Олдрин по прозвищу Базз, капитаны Донн Айзли, Уильям Андерс, Чарлз Бассетт, Майкл Коллинз, Дэвид Скотт и Теодор Фриман; наконец, двое гражданских — Уолтер Каннингэм и Расселл Швейкарт.
Вживаясь в Хьюстон, мы одновременно попали в защитную оболочку от неприятных новостей из внешнего мира. Соединенные Штаты испытывали сложности с гражданскими правами и социальными протестами, а за рубежом были Вьетнам и Холодная война. Во времена заваривающихся проблем росла потребность в героях, которые могли бы стать хранителями веры и носителями огня. Будучи новичками среди астронавтов, мы этого еще не осознавали, но эти роли отводились как раз нам. Мы с Барбарой и Трейси приехали в середине января после закрытой церемонии выпуска в управлении начальника университета.
Другому студенту диплом могли бы выслать по почте, но в отношении нового астронавта дела делались иначе. Трудно было поверить в эти первые недели, что я действительно хожу по одним коридорам Центра пилотируемых космических кораблей со знаменитыми астронавтами Первой Семерки. Я встречался с ними на собеседовании и несколько раз на вечеринках, но теперь они каждый день были вокруг, и меня распирали вопросы, которые я не осмеливался задать. Я чувствовал себя самозванцем. Что же касается почитания героев, то я даже сумел получить с каждого автограф на написанной от их лица книге «Мы, семеро», добавил посвящение лично от себя и отправил отцу в качестве рождественского подарка. «Господь даст, быть может, однажды я смогу стать частью этого «мы», — писал я. — И если это случится, то всей благодарности в мире будет недостаточно, чтобы вознаградить тебя за твою роль в этом достижении».
Темп космической гонки нарастал, и русские все еще были впереди. Незадолго до того, как пришел мой набор астронавтов, советская космонавтка Валентина Терешкова стала первой женщиной в космосе, успешно проделав эпическое путешествие из 48 витков. В конечном итоге мне довелось познакомиться с Валентиной, и я нашел ее очаровательной и обаятельной. Русские хотели записать на свой счет еще одно «впервые в мире», и им стала она, хотя Терешкова на самом деле не вполне подходила для такого задания, потому что была подготовлена как парашютист, а не к космическому полету. Из-за невесомости она чувствовала себя очень плохо всё время, которое провела в космосе, и еще несколько дней после этого.
В нашей собственной программе важные вопросы не находили ответа. Смерть Кеннеди оставила огромный и непонятный вакуум лидерства. Пост президента принял Линдон Джонсон, политик до мозга костей. Теперь, когда нашего лидера не стало, — сочтет ли президент Джонсон необходимым выполнить его обещание и отправить человека на Луну? В то время как я осваивался с новой работой в качестве астронавта программы «Аполлон», никто из нас не знал, а будет ли на самом деле такая программа. Пионерская серия «Меркуриев» закончилась несколькими месяцами раньше, в мае 1963 года, а «Аполлон» был еще слишком далек, чтобы разглядеть его контуры. Поэтому NASA строило своеобразный мост между двумя программами — систему полетов двухместных кораблей по имени «Джемини» с целью испытать важнейшие концепции, необходимые для «Аполлона». Можно ли выйти в открытый космос и работать там? Сможем ли мы найти на орбите другой космический аппарат и встретиться с ним? Возможно ли построить ракеты, которые смогут безопасно пересечь неведомую бездну между Землей и Луной? В описываемый момент ничего из перечисленного еще не было сделано. Поначалу это не было очевидно, но некоторые из моих героев уже уходили в тень, и состав команды астронавтов менялся. Из знаменитой Первой Семерки все, кроме Слейтона, слетали на «Меркуриях», а Дика отстранили из-за незначительной сердечной аритмии. В течение двух последних лет он был главой Отдела астронавтов. Джон Гленн, прославившийся как наш первый человек на орбите, был в процессе увольнения, имея на уме политику. Таким образом, в летном статусе оставались пятеро из группы «Меркурия» — Ал Шепард, Гас Гриссом, Уолли Ширра, Гордо Купер и Скотт Карпентер.
Будучи теперь участником программы, я стал смотреть на них под другим углом, оценивая каждого как возможного партнера по полету. Это упражнение заставило меня задуматься, что скрывается за трескучими газетными заголовками. Гордо был свойским и приятным в общении и чертовски сильным пилотом. Многие заскорузлые чиновники NASA полагали, что этот парень с тягучим оклахомским акцентом слишком склонен к авантюрам, и этот взгляд в конечном итоге отразился на его полетных назначениях.
