Издательство «Манн, Иванов и Фербер» представляет книгу Анхеля Мартина «Друг отвел меня к психиатру. Как я был сыном богов, капитаном космической миссии и вел хронику своего безумия» (перевод Станислава Белецкого).
Увлекательный автофикшн, история о болезни и исцелении, о границах «нормальности» и о том, что переживает человек, который сходит с ума, не замечая этого. Так могли бы рассказать о себе Билли Миллиган или герои историй Оливера Сакса. Читая эту книгу, абсолютно каждый может примерить на себя всё то, о чем пишет автор. Это не только история о «сумасшествии» — в ней поднимаются глубокие мировоззренческие и экзистенциальные вопросы. Она написана динамично, увлекательно, в диалоге с читателем, можно даже сказать, интерактивна. Автор местами играет с нами: например, описывая разные голоса у себя в голове, вдруг спрашивает: «А ты эти строки читаешь своим или моим голосом? Что, екнуло сердце, не так ли?» (читательское сердце в этот момент действительно екает).
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Чей это голос?
Невозможно понять, что происходит в голове. Кто-то уверен, что у всех людей мозг работает более или менее одинаково и чувствуют все примерно одно и то же. Но я глубоко в этом сомневаюсь, ведь никто не может ничего доказать на сто процентов.
Представляю, что сейчас скажут ученые: «Мы можем доказать, так как, когда мы включаем электроды, активируется та или иная зона мозга и мы видим желтый, зеленый и оранжевый цвета и волны, как они непрерывно поднимаются и опускаются, потому что...»
Бла-бла-бла. Но мы прекрасно понимаем, что ни цвета, ни волны никогда не ответят на вопрос: чьим голосом ты читаешь эти строки — своим или моим?
И более того...
Какие слова мама говорила тебе чаще всего?
Помнишь?
Напряги память.
Прослушай их в голове.
А теперь скажи-ка: они звучали твоим голосом или ее?
Видишь?
В твоей голове полно голосов, но никто не может уловить их никакими цветными электродами, сколько бы их тебе ни нацепили.
Может быть, ученые и знают, какие именно зоны мозга активируются, но им никогда не узнать, чей голос ты услышал.
В твоей голове звучат голоса родителей, друзей, сестер, братьев, супругов, родственников, учителей, начальства, приятелей, актеров, музыкантов, воображаемые голоса и те, что принадлежали людям уже умершим.
Сотни голосов ждут, когда ты вспомнишь о них, чтобы пообщаться или просто переброситься парой шуток.
Единственная разница между нормой и сумасшествием — это способность или неспособность их контролировать.
Скажем так, если голова у тебя нормально соображает, то они у тебя под замком, как куклы в чемодане чревовещателя, который ждет подходящего момента, чтобы вытащить их наружу.
Когда ты сходишь с ума, чревовещатель внезапно роняет чемодан, замок разбивается, а ключ теряется навсегда. Голоса решают, что отныне могут без спроса носиться в черепной коробке и вырываться наружу когда заблагорассудится. И меньше всего они хотят привлекать к себе внимание, ведь ты запихнешь их обратно в чемодан или попросишь помощи, как только заметишь. Именно поэтому они живут тише воды, ниже травы. И очень медленно порабощают твой мозг.
Первый голос, который я услышал, был моим собственным.
Поздним вечером я принимал ванну. Я был полностью расслаблен, когда меня внезапно посетила идея нового скетча. В тот период большую часть своего времени я посвящал записи коротких смешных роликов для интернета.
Я разозлился, что под рукой опять нет мобильника, в который можно было бы записать идею, зато подумал, как классно было бы иметь в мозгу что-то вроде сейфа, чтобы хранить там под замком все мысли, которые не хочется ни потерять, ни обсуждать, чтобы не сглазить или — хуже того — чтобы люди за соседним столиком, которым ни до тебя, ни до твоей работы нет совершенно никакого дела, не подслушали и не посчитали их настолько гениальными, что, не расплатившись по счету и перечеркнув все прежние мечты и планы на жизнь, бегом понеслись бы реализовывать их, чтобы тут же стать мультимиллионерами.
Воистину у человека бывают такие глупые страхи, что порой хочется вынуть свой мозг и подарить какому-нибудь жуку, чтобы он употребил его с большей пользой.
Итак...
Меня осенило, как было бы классно иметь в мозгу специальное сверхнадежное хранилище, куда молниеносно отправлялись бы удачные идеи, посещающие нас зачастую внезапно, чтобы потом, когда под рукой окажутся письменные принадлежности, извлекать их в том же виде, в каком они были туда направлены.
Не знаю, как тебе, а мне до жути обидно, когда появляется интересная и смешная идея, но нет возможности записать ее, и вот она уже блекнет, и спустя время нельзя точно вспомнить, что же такое удачное пришло в голову.
Мне говорили, что с музыкантами случается то же самое, когда они слышат мелодии. Наверняка и скульпторам являются прообразы скульптур, сценаристам — диалоги, а художникам — цветовые пятна.
Это навело меня на дальнейшие размышления: сможет ли мой сейф сохранить идею нетронутой, или ему удастся запечатлеть ее только в общих чертах?
Как бы то ни было, в тот момент я лежал в ванне, и эта мысль пронеслась в моей голове столь же стремительно, как и сотни других подобных мыслей, безобидных и абсурдных, которые посещают меня каждый день.
Но по всей видимости, этот день был особенным.
Стоило мне перестать думать о чудесном способе архивации мыслей, как голос в моей голове прошептал: «Если хочешь, сейчас мы этот сейф сделаем. Согласен?»
В ту секунду я не осознавал, насколько этот голос, возникший в моей голове, не мой.
Не из-за звучания, ведь голос все-таки был моим, а из-за того, что он дал свой ответ на мой вопрос.
Сейчас попробую простыми словами это описать.
Думаю, ты не раз вел разговоры с самим собой.
И не раз размышлял, как поступить в той или иной ситуации, поддерживая внутренний диалог вроде: «Похоже, тебе пора помыть машину, она ведь вся в дерьме» или, если выразиться культурнее, «Разве не пора помыть машину, черт возьми?»
Конечно же, ты понимал, что задаешь себе риторические вопросы.
Вот именно так я и воспринял тот ответ.
Типа я сам себе предложил дать волю фантазии и с ее помощью смастерить сейф в моем мозгу, чтобы засунуть туда идею.
В тот момент я не осознавал, что разговор понемногу переставал быть беседой с самим собой и превращался в диалог с кем-то еще, живущим внутри моей головы. А он продолжал спрашивать меня, каким бы я хотел видеть этот сейф, в конструирование которого мы играли.
«Какого цвета сейф? Какого объема? Он нужен только для хранения идей или ты хотел бы хранить там слова, рисунки, мелодии и тому подобное?
Каким образом ты хотел бы хранить вещи: в ящичках, шкафчиках, на полках?
Дверца должна быть с кодовым замком — с колесиком с тремя поворотами направо, двумя налево — или же как в хранилище дядюшки Скруджа?»
Внезапно тот голос словно прорвало, и он начал сыпать вопросами, на которые я отвечал, продолжая блаженствовать в горячей воде и пене, а между вопросами и ответами о тонкостях конструкции мы болтали о том, как здорово понимать, что ты можешь делать такие вещи в своей голове, и я даже не подозревал, что приближаюсь к вопросу, который станет катализатором всего, что за ним последует: «Почему я никогда не знал, что умею мысленно мастерить сейфы?»
Ответ: «Потому что ты не был готов».
Именно в этот момент, хотя я всё еще не понимал, что происходит, чемодан с голосами выскользнул из моих рук, замок сломался и ключ потерялся навсегда. После этого ответа мы перестали быть одним целым и разъединились на две сущности по той простой причине, что голос в моей голове знал то, что мне было неведомо.
Но мы забегаем вперед в хронологии того дня, потому что дальнейшее развитие событий, обещаю, будет куда более динамичным, если, конечно, тебе захочется об этом узнать.
Вернемся к моей девушке, которая звонит нашему другу, чтобы попросить его сопроводить меня в больницу.
