Издательство «Альпина Паблишер» представляет книгу Дэниела Пинка «Сила сожалений. Как взгляд назад помогает нам идти вперед» (перевод М. Касьяненко, О. Лисенковой).
«Жить надо так, чтобы ни о чем не жалеть». Согласны? Многие люди избегают сожалений, и в этом их поддерживает современная культура успеха. Но оправдан ли такой подход? Ведь все мы о чем-то жалеем: о поступках или неосторожно сказанных словах, об ошибках или упущенных возможностях. Автор бестселлера «Драйв» писатель и журналист Дэниел Пинк предлагает переосмыслить и принять это чувство. Опираясь на современные исследования в области нейронаук и социальной психологии, в своей новой книге он развенчивает миф о вреде сожалений и предлагает не отворачиваться от негативного опыта, а научиться извлекать из него уроки, чтобы двигаться вперед.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
«По крайней мере» и «Если бы»
На летних Олимпийских играх 2016 года в Рио-де-Жанейро едва ли не самым изнурительным из 306 состязаний стала индивидуальная шоссейная велогонка среди женщин. Дистанция, проходившая по городским улицам и через национальный парк, составила около 140 километров (почти 87 миль). Гонщицы должны были преодолеть несколько крутых подъемов, один коварный спуск и длинный участок брусчатки. В первое воскресенье августа ровно в 12:15 желтый флаг дал сигнал к старту и 68 выдающихся велосипедисток отправились в путь вдоль пляжа Копакабана, чтобы попытаться завоевать олимпийскую славу.
Реальность, ожидавшая их во время гонки, оказалась суровой. Температура воздуха колебалась меж ду 70 и 80 градусами по Фаренгейту (20–25 по Цельсию) при изматывающей 75-процентной влажности. Солнце часто выглядывало из-за туч, буквально плавя дорогу. А когда оно скрылось, трассу накрыл мелкий дождь. Одна из гонщиц сошла с дистанции из-за падения и серьезной травмы. Еще несколько спортсменок рано выдохлись. В итоге спустя примерно четыре часа, когда до финиша оставалось всего 3 километра, лидировала американка Мара Эбботт, за которой с отрывом примерно в 25 секунд следовала группа из трех гонщиц.
«Золотая медаль уже у нее в кармане», — объявила диктор Рошель Гилмор, комментировавшая телевизионную трансляцию гонки.
Однако Эбботт, более известная как велогонщик-«горняк», чем как спринтер, не сумела удержать победу. Всего за 150 метров до финиша, то есть одолев 99,9 % трассы, она позволила следующим за ней трем гонщицам обогнать себя. Плотной группой они вырвались к финишу.
Анна ван дер Брегген из Нидерландов обогнала шведку Эмму Йоханссон буквально на ширину шины. Прямо за ними финишировала итальянка Элиза Лонго Боргини. Вся троица, вопреки всеобщим ожиданиям, завоевала олимпийские медали.
Представьте себе, каким было выражение лиц победительниц.
Нет, я серьезно. Подумайте и постарайтесь представить, что они чувствовали. Какие эмоции они испытали, когда многолетние тренировки и упорный труд увенчались высшей спортивной наградой.
Ученые изучают вопрос о том, как выражение лиц отражает настроение, с 1872 года, когда увидела свет книга Чарльза Дарвина «О выражении эмоций у человека и животных». Зачастую мы пытаемся скрыть наши чувства: демонстрировать смирение вместо гордости или стойкость вместо горя, — но наши лица могут нас выдать. И на церемонии награждения победительниц этой гонки по их лицам было видно, что они чувствуют.
Вот фрагмент фотографии Тима де Вале, где золотая призерка улыбается после получения медали:
А вот почти столь же радостная серебряная медалистка:
А вот — довольная, но не то чтобы в восторге обладательница третьего места, только получившая свою бронзу:
Даже спортсмены мирового уровня — эмоциональные существа. И в этот эпохальный миг прекрасно видно, что они чувствуют. Победители распределены последовательно — счастлива, счастливее, самая счастливая.
Лица не лгут.
А вот о писателях этого не скажешь. И я вам солгал.
Вот как выглядит полная фотография де Вале, запечатлевшая победительниц шоссейной велогонки среди женщин на Олимпиаде-2016:
Фото: Tim de Waele, Getty Images
Лучащаяся счастьем спортсменка в центре — это действительно Анна ван дер Брегген. Но очень счастливая женщина слева от нее (и справа — для вас) — это Элиза Лонго Боргини, итальянская гонщица, занявшая третье место. Наименее радостной выглядит серебряная медалистка Эмма Йоханссон.
Иначе говоря, женщина, получившая наихудший результат (Боргини), выглядит счастливее, чем одна из тех, кто ее победил (Йоханссон). И это не какая-то странная аберрация (хотя в тот день были сделаны и снимки улыба ющейся Йоханссон). Давайте посмотрим, как спортсменки повели себя сразу после пересечения финишной черты. Золотая призерка ван дер Брегген торжествующе вскинула руки вверх. Бронзовая медалистка Боргини радостно машет невидимому партнеру. Серебряная призерка Йоханссон уткнулась лицом в ладони. И объяснить эту разницу в эмоциях обманутыми ожиданиями не получится. Рейтинг Боргини перед стартом был выше, чем у Йоханссон, так что от нее ожидали лучшего результата.
Нет, то, что мы видим на лицах этих чемпионок, — это феномен, открытый учеными-бихевиористами более 25 лет назад, который позволяет нам лучше понять сожаление.
Воодушевление проигрыша и отчаяние победы
Человеческая суперсила, о которой я говорил в главе 2, а именно наша способность перемещаться во времени и мысленно моделировать события и результаты, которые никогда не существовали в реальности, запускает то, что в логике именуется контрфактуальным мышлением. Разбейте прилагательное на части, и его смысл станет очевиден: мы способны придумывать события, которые противоположны фактам. «Контрфактуалы — это… показательный пример работы воображения и творчества, возникающий на пересечении думания и чувствования», — говорят Нил Рёзе из Северо-Западного университета и Кай Эпштуде из Гронингенского университета, признанные эксперты в этой области. Контрфактуалы позволяют нам представить, что могло бы случиться.
Один из самых наглядных примеров их действия — это Олимпийские игры. В ставшей знаменитой книге о летней Олимпиаде 1992 года в Барселоне Виктория Медвек и Томас Гилович из Корнеллского университета вместе со Скоттом Мэйди из Университета Толедо (Огайо, США) собрали видеозаписи примерно трех дюжин серебряных и бронзовых призеров. Ученые показали эти записи группе людей, которые не увлекались спортом и не следили за соревнованиями. Участники эксперимента наблюдали за поведением спортсменов, но не во время соревнований, а непосредственно по их окончании (не видя результатов) и в процессе награж дения. Затем их просили оценить выражение лиц спортсменов по 10-балльной шкале от отчаяния до восторга. Вот эта шкала:
Спортсмены, занявшие третье место, выглядели значительно более счастливыми, чем пришедшие вторыми. Средняя оценка по выражению лиц бронзовых призеров составила 7,1. А лица серебряных призеров — людей, только что занявших второе место в самых престижных мировых состязаниях, — выглядели нейтральными и даже несколько ближе к неудовольствию. Их показатель — 4,8.
Причиной этого феномена, по мнению исследователей, стало контрфактуальное мышление.
Контрфактуалы могут иметь любое направление: и вниз, и вверх. В случае «нисходящих контрфактуалов» мы думаем о том, что могло бы быть и хуже. Они побуждают нас сказать: «По крайней мере…» — например: «Я, конечно, неважно сдал этот экзамен, но, по крайней мере, он зачтен и его не нужно пересдавать». Назовем этот тип контрфактуалов «По крайней мере».
Вторая группа — это «восходящие контрфактуалы». В этом случае мы представляем себе развитие событий, которое было бы лучше реального. Они заставляют нас говорить: «Если бы только…» — например: «Эх, если б я чаще ходил на занятия и прочел всю рекомендованную литературу, я бы получил оценку получше». Этот тип контрфактуалов мы назовем «Если бы».
Когда исследователи проанализировали телевизионные интервью, данные спортсменами после соревнований, они обнаружили, что бронзовые медалисты радостно твердят «По крайней мере». «По крайней мере, я пришел не четвертым. По крайней мере, у меня есть медаль!» А вот серебряных медалистов подавляет «Если бы». И это больно. «Второе место находится всего в одном шаге от желанного золота и всех прилагающихся к нему социальных и материальных наград, — поясняют Медвек с коллегами. — Поэтому, какую бы радость ни ощущали серебряные призеры, она зачастую омрачается мучительными мыслями о том, что было бы, если бы они чуть удлинили шаг, овладели дыханием, оттянули носок и т. п.».
Мысль о том, что люди, занявшие более высокое место, чувствуют себя хуже, провокативна: такого рода яркие открытия хорошо смотрятся в заголовках и вызывают восторг в социальных сетях. В последние 10 лет социальные науки столкнулись с тем, что иногда называют кризисом воспроизводимости. Многие открытия, особенно самые поразительные и любимые прессой, не подтверждаются при более тщательном рассмотрении. Когда эксперимент повторяется другими учеными, он зачастую не дает столь же потряса ющих результатов, что ставит под сомнение корректность более ранних исследований.
Но работу Медвек, Гиловича и Мэйди воспроизводили. А эти воспроизведения подвергались вторичному воспроизведению. Так, Дэвид Мацумото из Университета штата Калифорния в Сан-Франциско собрал около 21 000 фотографий дзюдоистов и дзюдоисток, участвовавших в Олимпиаде-2004 в Афинах. В его огромной коллекции были 84 спортсмена из 35 государств. Разница в выражениях их лиц была поразительной и не зависела ни от страны происхождения спортсменов, ни от их национальности. На церемонии награждения почти все золотые призеры широко улыбались (такую улыбку называют «улыбкой Дюшена *»). То же самое делали большинство бронзовых призеров. А что же серебряные? Они улыбались в четыре раза реже, чем их соперники.
В 2020 году Уильям Хеджкок из Миннесотского университета вместе с Андреа Луанграт и Рейлин Уэбстер из Университета Айовы пошли еще дальше. Они собрали фотографии 413 спортсменов, выступавших в 142 видах спорта и представлявших 67 стран в пяти различных Олимпиадах. Но вместо того чтобы, как в предыдущих экспериментах, просить людей оценить выражения лиц спортсменов, они загрузили их в Emotient — компьютерную программу, автоматически распознающую выражение лиц. (Эта программа позволяет ученым определять большее количество эмоций за более короткий промежуток времени, избегая возможной предвзятости экспертов-людей.) Результат опять получился тем же. Больше всех улыбались золотые призеры. Но бронзовые призеры делали это гораздо чаще, чем серебряные. «Те, чей результат объективно был выше, тем не менее чувствовали себя хуже», — резюмируют авторы исследования.
Я не раз пересматривал велогонку 2016 года. Через несколько минут после финиша прекрасно видны и утешительность «По крайней мере», и жало «Если бы». Боргини, бронзовая медалистка, торжествовала. Она спрыгнула с велосипеда, подбежала к группе друзей и родных и обнялась с каждым по очереди. «Элиза Боргини в абсолютном восторге от олимпийской медали!» — кричали комментаторы.
Йоханссон в это время молча стояла в обнимку с мужем. Она выглядела безжизненной — в то время как комментаторы выдавали собственные контрфактуалы. «Еще каких-то 50 или 100 метров, и она могла бы вырваться вперед», — твердили они, поясняя, что для нее это момент «сложных чувств»: «Она опять на втором месте». Спортсменка действительно уже получала серебряную медаль в этом же соревновании на Олимпиаде-2008 (в 2012 году она не участвовала в Играх из-за травмы). Йоханссон финишировала второй и во многих других гонках, получив в мире велоспорта прозвище, с которым так и не смирилась, — Серебряная Эмма. «Она серебряная Эмма, — сказала после финиша мать Йоханссон шведскому телевидению. — Думаю, она довольна, — но мечтала она о золоте».
Если бы только…
Парадоксальная боль и болезненный парадокс
От «По крайней мере» нам становится лучше. «По крайней мере, я получила медаль — в отличие от той американской спортсменки, что выдохлась на последних секундах гонки и не взошла на подиум». «Меня не повысили в должности, но хотя бы не уволили». «По крайней мере» даруют покой и утешение. А вот «Если бы», наоборот, заставляют нас почувствовать себя хуже. «Если бы я начала финальную гонку на пару секунд раньше, я стала бы золотой медалисткой». «Если бы я принял на себя ответственность за пару дополнительных заданий, меня бы повысили». «Если бы» несут беспокойство и страдания.
В итоге можно было бы предположить, что нам, людям, будет больше нравиться первая категория. Что мы предпочтем тепло «По крайней мере» холоду «Если бы». Ведь именно такова наша природа: мы ищем удовольствия и избегаем боли. Шоколадные кексы мы предпочтем коктейлю из червей, а секс с партнером — визиту налогового инспектора.
Но реальность не такова. У вас гораздо больше шансов испытать чувства Серебряной Эммы, нежели Бронзовой Боргини. Когда ученые просили людей вести ежедневные записи или в произвольные моменты спрашивали у участников исследований, о чем те сейчас думают, выяснилось, что «Если бы» в человеческой жизни встречаются чаще, чем « По крайней мере» — порой с очень большим отрывом. В одной из работ показано, что 80 % из генерируемых людьми контрфактуалов — это «Если бы». В другой утверждается, что этот процент еще выше. Главное исключение из этого правила — это ситуации, в которых людям удалось избежать катастрофы. Например, исследование туристов, спасшихся во время смертоносного цунами, показало, что через несколько месяцев они продуцировали десять «По крайней мере» на каждое «Если бы». Эти люди не чувствовали себя жертвами, подвергшимися стихийному бедствию, — они радовались, что смогли в нем выжить. В каком-то смысле это же ощущают бронзовые призеры, избежавшие гораздо менее масштабной опасности: остаться без медали. Но в повседневном опыте, в моменты обыденности, которые составляют бóльшую часть нашего существования, воображение с высокой степенью вероятности будет подсовывать нам «Если бы» каждый раз, когда мы будем размышлять о том, как могли бы повернуться события. Так работают наш мозг и наша логика.
Два десятилетия исследований контрфактуального мышления позволили обнаружить странную закономерность: от мыслей о прошлом нам сравнительно редко становится лучше и очень часто — хуже. Неужели мы все мазохисты-самосаботажники?
Нет. Или, по крайней мере, не все мы. Напротив, мы существа, запрограммированные на выживание. Контрфактуалы «По крайней мере» защищают наши чувства в конкретный момент, но мало влияют на наши решения и действия в будущем. Контрфактуалы «Если бы» дают нам испытать неприятные чувства здесь и сейчас, но — и это главное — они способны сделать лучше нашу дальнейшую жизнь.
Сожаление — это квинтэссенция восходящего контрфактуала, чистое «Если бы». Ученые показали, что источник его силы — в нарушении привычного баланса между удовольствием и страданием. Его цель — заставить нас почувствовать себя хуже в настоящий момент; тем самым сожаление помогает нам лучше функционировать завтра.
* В честь французского невропатолога XIX века Гийома Дюшена, которому приписывают открытие физиологического различия между искренней и показной улыбкой. — Прим. ред.
