В серии «Библиотека журнала „Теория моды“» издательство «НЛО» выпустило книгу Клэр Хьюз «Шляпы». Она описывает историю европейских головных уборов от распространения касторовых шляп в XVI веке до последних тенденций моды XXI века.
«Данная книга посвящена не истории шляпных фасонов или процесса их изготовления, хотя этим темам отведено определенное место в общей структуре работы. Главным образом меня интересует культура шляпы, окружающий ее социальный контекст, ее использование и опыт ношения, и, прежде всего, то, чтó шляпы во всем своем многообразии форм означают. <…> Поскольку меня больше интересуют головные уборы в связи с социальными практиками, в качестве источников я использовала справочники, мемуары, художественную литературу и различные виды иллюстративных материалов», – говорит автор в предисловии.
Клэр Хьюз училась в Бристольском университете и Институте искусства Курто в Лондоне, затем преподавала литературу, историю театра и историю искусства в различных университетах Великобритании и Японии, до 2004 года была профессором английской и американской литературы в Международном христианском университете в Токио. Несколько книг Клэр Хьюз об английском искусстве вышли на японском языке. В 2001 году она написала книгу о Генри Джеймсе (Henry James and the Art of Dress), в 2005 году была издана ее монография об одежде в романах XVIII–XIX веков (Dressed in Fiction). Книга «Шляпы» (The Hats) вышла в 2016 году в издательстве Bloomsbury.
Мы публикуем два раздела из главы, посвященной головным уборам как атрибуту тех или иных профессий.
Чепцы: служанки и молочницы
Чепцы носили все женщины начиная с XVII века, в помещении и на открытом воздухе — они были маркерами респектабельности и скромности. Англичанки славились своими чепцами, но высокий чепец «commode» или «fontange», популярный как во Франции, так и в Англии, был в большей степени способом укладывания и украшения волос, чем головным убором: это была вертикальная, веерообразная рамка, покрытая кружевными складками, которая крепилась к льняной шапочке, к которой также присоединялись длинные ленты или фалды. Он мог достигать головокружительных высот: Джозеф Аддисон в журнале The Spectator за 1711 год утверждал, что «в природе не существует более переменчивой вещи, чем дамские прически. <…> Я видел, как они поднимаются и опускаются на более чем тридцать градусов». На улице эти конструкции скрывались под капюшоном или шляпкой-«кибиткой». Когда позднее чепцы приобрели более простые формы из льна и муслина, фалды подкалывали наверх.
На портрете дочерей Георга I, выполненном в 1733 году, они изображены в круглых шапочках из муслина, обрамляющих лицо как чепцы, длинные концы подвязаны под подбородком. Круглые закрывающие уши чепцы, которые мы видим на служанках на групповом портрете кисти Уильяма Хогарта 1750 года, скорее всего, изготовлены из льняного батиста: это защитная практичная рабочая форма, но они мало чем отличаются от королевских чепчиков. Джон Стайлз в исследовании, посвященном одежде XVIII века — «Костюм народа», объясняет значение одежды в жизни простолюдинов. Он указывает на то, что «при изучении взаимоотношений между профессией и одеждой важно помнить о том, что почти любой элемент гардероба рабочего человека, возможно, был нужен в качестве рабочей одежды». Домашние чепцы с рюшами по краям и завязками из лент, вначале бывшие обыкновенным головным убором для замужних женщин всех сословий, который носили как в помещении, так и на улице, со временем усложнялись и к 1800 году стали элементом высокой моды. По словам Эйлин Рибейро, посещавшие Британские острова иностранцы «с трудом отличали служанок от их госпож».
Уильям Хогарт. Портрет слуг. 1750. Галерея Тейт, Лондон
Служанки носили чепцы, но они не были частью униформы, так что оставалась некоторая свобода выбора. Джейн Карлайл в 1830-х годах отмечала, что, когда к ней с визитом явился красивый итальянский граф, ее горничная Анна надела «чепчик из сетки с крайне оригинальным узлом из лент». Хотя жалованье прислуги было очень скромным, им часто предоставлялась одежда, нередко с барского плеча. Они также следили за модой и тратили на одежду существенную часть своего дохода. Чепцы, как утверждает Стайлз, были «очень заметным аксессуаром»; даже на улице их было видно под шляпками и капюшонами. Он пишет, что в 1780-х годах служанка потратила 2 шиллинга (примерно 15 фунтов в 2014 году) на чепец, другая отдала 5 шиллингов и 10 пенсов (примерно 35 фунтов) за кружево для украшения своего чепца. Девушка-служанка Памела, героиня одноименного романа Сэмюэля Ричардсона 1741 года, при попытке сбежать от любовных преследований мистера Б., не желает забирать с собой платья, подаренные ей бывшей хозяйкой, и потому покупает «два миленьких чепца и соломенную шляпку». Она отличает «простой чепец» от того, что ей отдала госпожа. На серии картин Джозефа Хаймора 1744 года, иллюстрирующих «Памелу», героиня в основном представлена в домашних чепцах, но в сценах, где важно подчеркнуть ее скромность, мы видим ее в чепце, скрывающем уши.
Джозеф Хаймор. Памела и мистер Уильямс. 1744
Памела дала свое имя соломенной шляпке с низкой тульей, которую носили поверх чепца на открытом воздухе. Этот фасон, который также именовали «молочница» или «bergère» (фр. пастушка), носили женщины всех сфер деятельности, подробнее о ней идет речь в главе 5. Домашний чепец под шляпкой носили вплоть до середины XIX века: он то увеличивался, то убывал в размерах, следуя изменениям моды и эволюции женских причесок.
Его можно заметить под черными атласными шляпами на картине Джона Стаббса «Косцы» (1785). Стайлз поясняет, что, несмотря на то что такие головные уборы кажутся неправдоподобно элегантными, в то время их действительно носили женщины из рабочего класса и они не были закреплены за какой-либо определенной профессией. Чепец приобрел защищающие лицо поля, боковые и задние секции и превратился в иконический капот «молочницы», который связывали с сельскохозяйственным трудом.
Чепец «с крыльями». Том Браун. Качели в саду. 1900
Так же он был очень миловидным: Алек д’Эрбервилль, заигрывая с Тэсс в романе Томаса Гарди «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», говорит о нем так: «А чепчик… вам, девушкам-работницам, во избежание беды лучше не носить таких чепчиков». Гарди сожалел, когда они вышли из употребления: «Теперь носят растрепанные капоты и шляпки». Однако он продолжает существовать в виде детского чепчика от солнца.
Леди из романа Элизабет Гаскелл «Крэнфорд», действие которого происходит в 1830-х годах, хотя относятся к моде с презрением, все же уделяют большое внимание чепцам: мисс Мэтти, желая достойно выглядеть перед гостями, в спешке случайно надевает парадный чепец поверх повседневного. К 1850 году чепцы стали всего лишь кружевным украшением для пожилых дам и рабочим головным убором для прислуги, и вскоре их оставили в прошлом как знак порабощения. В воспоминаниях о жизни в Оксфордшире 1880-х годов Флора Томпсон описывает, как на девочек-служанок «надевали чепцы и кормили на кухне». Для собеседования с будущей хозяйкой двенадцатилетней Марте велят принести «чепцы и передники… как можно больше сменных». Нахальные служанки, подражавшие господским нарядам и манерам, были персонажами бесчисленных анекдотов конца XIX века. В 1891 году в суде признали несправедливым увольнение девушки-служанки за отказ носить чепец. Журнал Punch опубликовал по этому случаю шутливое стихотворение:
We may put all our money in mines,
We may put all our cheese into traps,
But we put, it is clear, our foot in it, dear,
When we tried to put you into caps.
Мы могли бы все деньги вложить в рудники,
Мы могли бы весь сыр поместить в мышеловки,
Но мы сами попадемся в ловушку, душечка,
Если бы попытались надеть на тебя чепец.
Официантки
Чепцы, однако, вернулись в составе униформы официанток. Во второй половине XIX века модные городские магазины и улучшенное качество общественного транспорта способствовали тому, что поход за покупками стал приличным для дамы видом независимого досуга. Тогда в больших и малых городах стали появляться чайные (tea-rooms), чтобы обеспечить респектабельные уголки для отдыха. Приготовление чая и чаепития считались женским занятием и ассоциировались с домашним уютом — в отличие от кофе, — и чайные с изящным фарфором, столовым бельем и официантками в фартуках и чепцах были достойным местом, где дамы могли провести время и пообщаться.
Чайная была изобретена в Глазго, одном из богатейших городов Европы XIX века. Стюарт Крэнстон, чаеторговец, открыл свои чайные заведения в 1875 году, но настоящую популярность они приобрели только в 1886 году, когда его сестра Кейт открыла собственную чайную. В деловом центре города такие заведения были предназначены для посетителей обоих полов. Они отличались «передовыми взглядами на комфорт и вкус», но именно выбор Чарльза Ренни Макинтоша в качестве архитектора и оформителя нового помещения чайной Кейт Крэнстон в 1896 году стал поворотным моментом в истории чайных. В Лондоне открылись чайные Лайонса с «горничными официантками» в черных платьях, фартуках и чепцах. Макинтош, помимо проектирования поразительно современного интерьера, не похожего ни на шотландский, ни на английский, также выступил дизайнером костюма для официанток — униформой его не назвать. На фотографии 1900 года мы видим двух элегантных девушек в светлых нарядах, на них жемчужные ожерелья-ошейники и банты — никаких чепцов. Макинтош, однако, требовал единообразной прически: требование еще более трудно выполнимое, насколько я понимаю, чем просто надеть чепец. Отказ от любого знака порабощения или чего-либо по-английски уютного может быть заслугой как феминистки-жены Макинтоша, так и самой Кейт Крэнстон.
Чепцы прослеживаются в образе американских «Девушек Харви», молодых женщин с хорошей репутацией, которых в 1886 году нанимал англичанин Фред Харви для работы в качестве официанток в буфеты при железной дороге Санта-Фе. Вышколенные, с хорошей зарплатой, обеспеченные квартирами и под присмотром, официантки носили длинные белые фартуки, как ни странно, дополнявшиеся достаточно эпатажными головными уборами: декоративными бантами, разросшимися до размеров чепца. Бесстыдство этого гигантского банта нарушало цельность в остальном чопорного и благочинного образа. Домыслы о сексуальной доступности часто осложняли жизнь работающих женщин, как мы убедились на примере плетельщиц соломенных шляпок в Лутоне и лондонских модисток из Вест-Энда; в этих игривых бантах скрывались намеки на артисток кабаре.
В 1887 году британская компания по производству табака назначила Джона Лайонса управляющим своей сети общественного питания. Будучи художником, Лайонс хорошо понимал важность самопрезентации компании. Его первая чайная, открывшаяся в Лондоне в 1894 году, с ярким интерьером и опрятными официантками, где подавались блюда и напитки высокого качества, затмила все прежние кафе. Фред Уиллис вспоминает «уютные» чайные заведения 1890-х годов с официантками в белых чепцах и передниках, «сновавших туда-сюда». В отличие от достаточно противоречивого посыла «Девушек Харви», официантки Лайонса выглядели по-домашнему спокойно.
«Ниппи» из чайного заведения Лайонса. 1920
В 1920-х их называли «Ниппи» (от англ. nippy — проворный) за расторопность, и они стали национальным символом в своих чепцах с вышитым спереди вензелем «L». Лайонс стремился сохранить их образ незапятнанным; безупречная униформа была обязательной, и до Второй мировой войны замужние женщины на работу не принимались. Однако в 1932 году, когда Гарольд Дэвидсон, приходской священник округа Стиффки, предстал перед судом по обвинению в домогательствах к девушкам в центре Лондона, оказалось, что излюбленными его жертвами были «Ниппи». Девушек ни в чем нельзя обвинить, но скандал, должно быть, увеличил интерес к чайным заведениям и, как следствие, прибыль владельца.
Хьюз, К. (Hughes, C.)
Шляпы / Клэр Хьюз; пер. с англ. С. Абашевой. — М.: Новое литературное обозрение, 2019. — 328 с.: ил. (Серия «Библиотека журнала „Теория моды“»)
