Филолог, византинист Алексей Владимирович Муравьев рассказал Дмитрию Ицковичу и Анатолию Кузичеву об Арабском Халифате и сирийских святых в передаче «Наука 2.0» — совместном проекте информационно-аналитического портала «Полит.ру» и радиостанции «Вести FM». Перед вами не расшифровка беседы, а ее краткое содержание.
Сирийская субцивилизация (иначе - христианская арамеоязычная) есть часть цивилизации Христианского Востока. Она сложилась, вообще говоря, как многофакторная. Тут сыграли свою роль и еврейские, и месопотамские влияния. Но в религиозном и культурном отношениях сирийцы осознали необходимость опираться прежде всего на наследие греческой христианской традиции: это и Библия, и сочинения греческих писателей, прежде всего отцов церкви, и другие произведения. Таким образом сирийцы были чем-то вроде народа толмачей, переводчиков. Профессия переводчика (по-сирийски мтаргмáна) было очень почетной и важной у них. Затем уже и арабы использовали сирийцев в качестве передаточного звена для античной мудрости.
Надо учитывать, что в самом начале арабских завоеваний арабы, в большинстве своем, были неграмотны. Это были кочевники, бедуины. Но некоторые племена жили оседло не в Хиджазе, а в Месопотамии (Джазира и ас-Шамс), и вот их постепенно стали в Византии и сасанидском Иране использовать как защитников границ, своеобразных «казаков» поздней античности. И они контактировали с сирийцами. С другой стороны, сами сирийцы после завоевания Сирии и Месопотамии стали переводчиками и чиновниками у арабов. С течением веков проходил процесс арабизации, и многие сирийцы потихонечку переводили тексты, которые читались ими, с сирийского на арабский. Возникла христианская арабская литература.
Арабский Халифат был уникален тем, что располагался на землях принципиально различного культурного статуса. Скажем, что-то переводилось в Дамаске или Багдаде с сирийского, или в Самарканде с персидского - и моментально распространялось на все государство, вплоть до Испании, которая была, как известно, одной из частей арабского мира. Многие представления, культурные паттерны переходили из языка в язык, из культуры в культуру. Арабская культура многое заимствовала из сирийской, ведь даже слово «Коран» (al-Qur’an), как считают ученые, имеет сирийские корни – слово керьяна значит «сборник для чтения».
Поэтому для понимания средиземноморской культуры сирийская струя очень важна. Очень хорошо специфику сирийской субцивилизации можно почувствовать на примере сирийских святых. Святой по-сирийски - каддиша, а по арабски ал-киддис, это однокоренные слова, этот корень существует во всех семитских языках и обозначает, как считают лингвисты, нечто светлое, высокое и даже чистое. Святые были конечнео «чистыми», но в культурном смысле это были, прежде всего, люди, о которых читали. О них писались житийные повествования, «истории» (сир. ташьята) и даже целые житийные «романы».
Чем отличались сирийские святые от византийских греческих, римских или египетских? Сирийцы, коренные жители ближнего Востока - люди, как принято говорить, с горячей кровью, - очень старательно смиряли свой бурный темперамент, выработав особый сирийский тип аскетизма (греческое слово аскетизм значит «упражнение», а сирийцы говорили обычно мьятрута, «восхождение»). Этот радикальный аскетизм, «умерщвление плоти» «зажимание» физического состояния человека в крайних условиях (физически подчас действительно тяжелейших) помогали им преодолеть ограничения земного существования и восходить на вершины умозрения, которое и было целью сирийских аскетов или, как их называли в Сирии, ихидáйе, «одинокие».
Сирийцы рано восприняли христианство (в I в.), - и от грекоязычных христиан приняли и греческую традицию календарного «почитания» святых. Поэтому в сирийском церковном календаре каждый день богослужебного года посвящен одному святому или нескольким – как и у православных христиан в России. Вообще, первыми святыми (после Христа и Богородицы) стали мученики. Известно, что, например, в Антиохии уже в IV в. было принято праздновать память всех мучеников в один день - пятницу. Постепенно начали появляться и другие типы святости, которые приобрели в Сирии, да и вообще на Востоке, большую популярность. Некоторые из них попали затем и в византийский и древнерусский обиходы; яркий пример - Симеон Столпник Старший, создатель нового вида аскетизма. Просто голодать неделями и обвязываться железными цепями так, что все тело покрывалось ужасными язвами, - ему было мало. Желая дойти до самых пределов усмирения плоти, он нашел яму, углубил ее и поселился в ней вместе с разными ближневосточными насекомыми и пресмыкающимися. После того как собратья вытащили его оттуда, он придумал еще более хитрую штуку. Он выбрал для жизни старую колонну (по-славянски «столп») - обломок древнего храма. Спать или сидеть на ее вершине места не было, поэтому он проводил все время стоя. И вот в таком положении стоя прожил почти два десятка лет, - в молитвах и беседах с людьми. Вот такой сирийский аскетизм. По его пути пошли затем многие сирийские, а потом и византийские подвижники.
Вообще, в сирийской традиции, несмотря на радикальное отстранение от мира, аскет, с одной стороны, начинает приобретать характер универсального символа, а с другой – становится центром некой целой большой социальной организации: вокруг столпов-колонн, на которых стояли такие подвижники, возникали целые монастыри и поселения. К столпу Симеона люди приходили с детьми, семьями, строили дома, жили месяцами и даже годами. Это как раз образец особой сирийской святости: человек выбирает практику не только, допустим, смирения плоти, но и некоего вертикального изменения своего состояния, - он поднимается вверх и физически, и духовно.
Второй пример сирийской святости - «Человек Божий» (гавра д-аллáха), как его называли в Сирии. В Византии, когда туда попала эта история, он стал называться Алексиос. Этот Алексий Человек Божий (а вместе с ним и имя «Алексей») был чрезвычайно популярен и в России - после крещения сына Михаила Федоровича Романова, Алексея Михайловича, будущего знаменитого «Тишайшего» царя. Так вот, в Сирии он назывался просто «Человек Божий», ибо особая тактика смирения этого святого выражалась в отказе от своей семьи, от своего имени и своей страны. По преданию, он происходил из знатной семьи и прибыл в Сирию «из Рима». Тут, правда, надо иметь в виду, что «Рим» в житиях того времени - это слово, которое значит просто «откуда-то с запада», может, из Константинополя, а может быть, еще откуда-то. Когда этого святого спрашивали, кто он такой, он ограничивался словами: «я просто чужак, странник» (ξένος). От этого слова «ксенос», видимо, и произошло его греческое имя Άλέξειος, похожее на имена греков, но все же отличное от них.
В Эдессе (город на территории нынешней восточной Турции, современное название - Урфа) его основным делом была молитва и аскетический труд, в которых он пребывал с утра до вечера. Сознательно выйдя за границы социума, он лишился не только имени и семьи, но и самого места в социальной организации. Окружающие его презирали, принимая за дурачка, а после его смерти - закопали на кладбище для чужеземцев. И затем весь этот тип подвижничества стал называться «аксенаюта» (по-сирийски) или ξενιτεία по-гречески, то есть «странничество».
Были у сирийских христиан и иные способы аскетического умаления плоти – одни питались травой (т. н. «воски», греч. βοσκοί), другие, как известный в Византии и на Руси сириец Иоанн Златоуст подолгу жили в пустыне, спали на голой земле, третьи оставались в городах, т. н. «сыны и дочери Завета». Некоторые из этих видов подвижничества очень сильно повлияли на византийцев, а через них – и на Русь. Неслучайно, читая про подвиги св. Сергия Радонежского и его учеников, мы вспоминаем то Симеона, то Алексия. Сирийцы создали во многом христианский аскетический тип поведения, так что он стал неотрывным от облика христианина. Многие сирийские писатели – мар Афрем (известный как Ефрем «Сирин», т.е. сириец), Симеон Меспопотамский (его труды ходили под именем «Макария Великого») мар Исхак Ниневийский (у греков - Исаак «Сирин») описали сирийскую святость как парадигмальную, как образец. На основании их произведений мы можем лучше представить себе быт и жизнь сирийцев в поздней античности и раннем средневековье. Сирийская субцивилизация – христианская по своей сути и знание о сирийских святых помогает понять не только сирийцев далекого прошлого, но и византийцев и нашу Древнюю Русь не только со стороны их плодов, но и со стороны их корней, к которым принадлежит и сирийская субцивилизация, культура арамеоязычных христиан поздней античности.
