Лингвисты из Санкт-Петербургского государственного университета, Мадридского университета Комплутенсе и Высшей школы экономики (Москва) выяснили, при каких условиях тавтология помогает нам понять, что имеет в виду человек — даже если мы не уверены в предмете разговора. Когда собеседник говорит такие фразы, как «Петя — это Петя», это позволяет ему указать на постоянные характеристики человека, о котором идет речь (например, «умный» или «забывчивый»). Однако если говорящий будет использовать тавтологии для описания временных состояний (например, «усталый» или «голодный»), скорее всего, слушающий не поймет смысл речевого повтора. Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда и опубликовано в научном журнале Journal of Pragmatics. Кратко о нем рассказала пресс-служба РНФ.
Довольно часто в повседневной речи мы, сами того не замечая, используем повторения и при этом знаем, что нас поймут. Когда кто-то совершает характерный для него поступок, например, приходит с опозданием, люди не удивляются и говорят знакомую нам фразу вроде «Вася — это Вася». Интересно, что если посторонние будут свидетелями опоздания и услышат данное предложение, то поймут его правильно и сделают вывод, что Вася часто опаздывает. Но на самом деле всё не так просто, как кажется на первый взгляд, поскольку тавтология имеет свои особенности.
Лингвисты Елена Вилинбахова, Виктория Эскандель-Видаль и Наталья Зевахина провели эксперимент, в основе которого лежали примеры с вымышленными персонажами: «Петя — это Петя», «Маша — это Маша» и другие. Участникам эксперимента предлагались возможные трактовки тавтологий, которые они могли бы дать в разных ситуациях: например, «Петя всегда много работает» или «Маша сегодня в хорошем настроении». На основе того, какие варианты выбирали респонденты, ученые сформулировали два принципа понимания тавтологии.
С одной стороны, говорящий может использовать тавтологии, даже когда слушающий ничего не знает об обсуждаемых объектах. Благодаря общечеловеческой способности к умозаключениям собеседник сможет вывести нужную информацию. Это также подчеркивает тот факт, что тавтология может быть самостоятельным элементом речи, который не требует доказательств.
«В нашем исследовании мы обнаружили, что люди предлагают свою трактовку тавтологии, даже если описываемый персонаж является вымышленным и совершенно им незнаком. Опираясь на общий ход беседы, слушатели готовы сделать свои выводы о том, что хочет сказать говорящий», — рассказала руководитель проекта РНФ Елена Вилинбахова, доцент Санкт-Петербургского государственного университета.
С другой стороны, общих знаний собеседников может быть недостаточно для корректного понимания тавтологий. Ограничения касаются случайных фактов или временных состояний — например настроения или самочувствия. Говорящий, выбирая тавтологии, может указывать только на стабильные характеристики объекта. «Участники эксперимента при восприятии тавтологий вроде "Петя есть Петя" систематически отвергали трактовки "Петя сейчас занят" или "Петя болен", предпочитая им другие: "Петя постоянно занимается спортом" или "Петя умный". Таким образом, мы показали, что тавтологии могут отсылать только к постоянным, а не к временным свойствам», — говорит Елена Вилинбахова.
Эксперимент проводился с носителями английского языка, однако авторы полагают, что выводы могут быть применимы и на материале других языков, и планируют дальнейшие исследования.
