«Полит.ру» обратилось к участникам прошедшего 23-24 января 2009 г. симпозиума «Пути России» с просьбой ответить на ряд вопросов: «Стали ли для вас прошедшие "Пути России" событием? Если да, то почему? Если нет, то почему?». Судя по поступившим комментариям, острота состоявшихся дискуссий на пленарных заседаниях, секциях и круглых столах сказалась и на диапазоне мнений. Участники конференции высказали порой диаметрально противоположные отклики: если для одних «Пути России» стали значимым событием, то у других возникло «ощущение почти провала». В целом же все участники отметили важность и полезность состоявшихся дискуссий.
* * *
Владимир Ядов
д.философ.н., профессор, декан соцфака ГУГН
Да, этот симпозиум был очень примечателен, поскольку позволил отчетливо проявить многое, что в будничной суете замечается «боковым зрением». В данном случае я говорю «проявить» в смысле "Blow up" – фильма Антониони, в котором как сквозь увеличительное стекло герой начинает понимать реалии своей жизни. Что касается социологии, то симпозиум проявил реалии состояния нашего знания, высветил различия теоретико-методологических позиций, а также позиций исследователя в его отношении к своей профессии как академического аналитика и обеспокоенного/не обеспокоенного гражданина.
Остро ощущалось, что атомизация затронула и наше сообщество. Никто не имеет права «учить уму разуму» своих коллег. Вместе с тем глупо и безответственно пренебрегать академической традицией слушать друг друга и обсуждать обще-волнующие проблемы, будь то теоретико-методологические, или связанные с подготовкой молодежи в профессии. Верно говорилось о том, что мы плохо читаем друг друга, предали забвению прекрасную традицию обмена препринтами публикаций, т.е. расползаемся по своим «клубам». Подобно тому, как в нынешней армии утрачивается культура чести офицерского звания, так и в среде академической интеллигенции уходит в небытие корпоративная культура, традиционные принципы научной этики.
В симпозиуме принимали деятельное участие студенты. Неужто новые поколения ожидает судьба дезинтегрированных в академическом сообществе, а сограждан – судьба «брошенных людей»? Очень печально. И все же, уверен, не безнадежно, если найдем в себе силы действовать. Вспомним Карла Поппера. Прогнозы будущего имеют быть двоякими: самореализующиеся и самопарализующие.
* * *
Александр Гофман
д.соц.н., профессор ГУ-ВШЭ
Я был не на всех заседаниях, а только на пленарном в первый день (в первой половине дня) и на секции Гудкова и Дубина во второй день. «Пути России» в той мере, в какой я на них присутствовал, прошли в полном соответствии с моими ожиданиями, и я вполне удовлетворен их результатами. Сказать, что они стали для меня событием, я, конечно, не могу как раз вследствие этого самого соответствия ожиданиям. Да и вообще, ежегодное событие – уже не событие. Я с удовольствием выслушал доклады и выступления моих коллег и друзей, ряд тезисов для меня был вполне предсказуем, с чем-то я согласен, с чем-то – нет, и у меня есть серьезные возражения по некоторым пунктам. По-моему, это нормально и вообще конференция, на мой взгляд, «нормальная» в хорошем смысле слова.
* * *
Лида Окольская
к.соц.н., выпускница МВШСЭН
Для меня «Пути России» – это, с одной стороны, хорошая традиция, продолжение которой всегда вызывает удовлетворение и ощущение, что все идет «как надо». С другой стороны, этот симпозиум – своего рода барометр, позволяющий следить за погодой в социологическом цехе. Нынешние «Пути» порадовали тем, что в общей дискуссии стали громче звучать голоса молодых социологов.
* * *
Борис Дубин
социолог, переводчик, эссеист, сотрудник «Левада-центра»
Событием симпозиум для меня, в общем, не стал (события – вещь вообще редкая), хотя известные чувства по себе оставил. Преобладают среди них, признаюсь, не слишком веселые. Я был на всех шестнадцати симпозиумах с 1993 года: мне есть, с чем сравнивать и о чем задуматься. Разумеется, дальнейшие рассуждения – это, подчеркну, лишь мои частные оценки, другие участники вправе смотреть и судить иначе.
Не могу назвать все прежние встречи и все эпизоды нашей работы за 16 лет одинаково удачными: они бывали когда сильнее, когда слабей, менялись ракурсы темы, иногда – ответственные исполнители, в какой-то мере – состав участников и слушателей. Такое положение естественно, вряд ли могло быть иначе. Но сегодня дело в другом, и вот это я считал бы профессионально важным обсудить, если найдется, с кем. Речь не об отдельных секциях (среди них были и на сей раз вполне крепкие, их руководители с задачей справились) и не об отдельных сообщениях (тут случались даже блестящие, их авторов рад поздравить), а об общей направленности, совместном исследовательском интересе, внутренней согласованности целого, сознании преемственности при всей динамике. Всё перечисленное я в эти дни ощущал крайне редко – возможно, по занятости на своей секции видел лишь части происходившего, и не исключено, что среди них попались не лучшие.
Коротко говоря, мне показалось, что, если в названии симпозиума всё еще значатся «Пути России», то ряд участников подобные метафоры и реальность, к которой они отсылают и о которой спрашивают («Куда идет...»), явно интересуют всё меньше, если не вовсе отталкивают как «идеологизированные» и т.п. Так что на мой – конечно же, ограниченный – взгляд, ситуация на симпозиуме напоминала общую обстановку в стране, в образованном слое: фрагментация сообществ и картин мира, депроблематизация и деинституционализация существования, будто бы безальтернативное обживание распада, поглощенность собой вплоть до потери вменяемости. А это, среди прочего, значит, что аналитическая дистанция между исследователями и предметом их профессиональной работы, социокультурным контекстом познания, как ни парадоксально, сократилась. «Чистая» методология – бывают такие занятные исторические коловращения – очутилась в соседстве с «глянцем».
* * *
Владимир Попов
к.соц.н., выпускник МВШСЭН 1-го года выпуска
Симпозиум «Пути России» – это состоявшееся событие вне зависимости от того, что я думаю о нем. Другое дело - что я вынес из этого мероприятия. Мне показалось, что было много всего интересного. Во-первых, четко зафиксировался раскол социологов на либералов и консерваторов в плане их ориентации на интересы бюрократии и управления в целом. Во-вторых, были обозначены проблемы социологии как науки и получения социологического знания. Насколько я понял, бюрократия, в том числе научная, выступает здесь главным препятствующим фактором развития. В-третьих, была очень интересная дискуссия на секции по теоретической социологии вокруг понятий «социологическое просвещение», «социальное действие». Таким образом, я позитивно оцениваю значение прошедшего симпозиума и считаю, что не потерял впустую своего времени, участвуя в нем.
* * *
Ревекка Фрумкина
д.филолог.н., психолингвист, эссеист
Меня глубоко огорчили доклады М. Делягина и Д. Александрова. Здесь я присоединяюсь к А.Г. Левинсону: сатирически-высокомерный тон (я не хочу сказать, что таково было намерение этих докладчиков) решительно непродуктивен. В предложенном ими «раскладе» я ощущаю себя человеком, удостоенным взгляда сверху вниз.
* * *
Александр Филиппов
д.соц.н., профессор ГУ-ВШЭ и МВШСЭН
Событием, в общем, не стало. Но я не вкладываю в эти слова никакого особого смысла. Прошла хорошая, интересная, добротно сделанная конференция, на которой было много людей, в которую вложено много сил. Ничего не убудет, если не называть её событием. Наверное, событием мог бы стать какой-то радикальный прорыв в области социальных наук, но, возможно, мы нескоро еще доживем до прорыва. Очень важным для меня лично было следующее
1. На секции, которую я вел, аудитория была забита битком, люди не уходили до конца заседания, было много вопросов и дискуссии. Я считаю, что это – показатель интереса к самому предмету. Теоретическая социология очень важна для многих. Признаться, я не ожидал.
2. На круглом столе, организованном В. Вахштайном, где должны были столкнуться «теории практик» и «теории фреймов», чуть ли не половина выступающих говорили не о практиках и не о фреймах, а о ключевых вопросах социологии как философской этики, то есть практической философии. Говорили, хотя не сговаривались и менее всего ожидали, что не окажутся в одиночестве. Это – существенный сдвиг в понимании природы и задач социальной науки. Я бы советовал всем обратить на это внимание.
* * *
Денис Волков
выпускник МВШСЭН, сотрудник «Левада-центра»
У меня от конференции смешанное ощущение... Если коротко, то событие значимое, но, на мой взгляд, стало бледнее и менее интересно.
* * *
Иван Низгораев
к.соц.н., социолог
Нынешняя конференция, видимо, подвела окончательную черту под закрытие когда-то доминирующей в российской социологии теоретической программы – социетального взгляда на трансформирующееся общество. Подпитываемая публицистическим азартом, методологическим схематизмом и принципиальным игнорированием обыденных практик, социетальная теория позволяла с легкостью объяснять масштабные социальные сдвиги.
Эмпирический материал, в основном, поставляемый опросными технологиями, служил лишь для подтверждения уже принятых и не подлежащих сомнению взглядов, а гипотетические принципы научного знания играли этикетную роль, обрамляя привычными сентенциями устоявшийся научный канон. Несмотря на нескрываемую прагматическую основу вырабатываемого знания, социетальная теория так и осталась уделом небольшой группы обществоведов, не прорвавшись за пределы десятка монографий и нескольких сотен научных статей. Ни власть, ни общество, ни интеллигенция, не входящая в круги социеталов, не приняла предлагаемого системного взгляда. Подобная ситуация была интерпретирована как кризис всей социологии, хотя в действительности мы наблюдаем затянувшуюся драму социального наукообразия. Структурный функционализм, позитивизм, вульгарно воспринятый марксизм, послужившие основанием социетального подхода, порядком забыты в западной среде, но обнаружили удивительную жизнеспособность на российской почве.
«Пути России» были одной из наиболее влиятельных площадок, где задавались стандарты и определялись перспективы социетального мифотворчества. Тем резче и категоричней прозвучали на нынешней конференции голоса ученых, разделяющих иные теоретические взгляды. Теория практик, анализ фреймов, феноменологические и этнометодологические подходы, наконец, теория событий настолько контрастируют с социетальным теоретизированием, что остается удивляться толерантности, эпистемиологической широте взглядов или, быть может, парадигмальной прозорливости организаторов. Актуализация оптики социальных исследований, острые дискуссии о теоретическом инструментарии и грамматике социологических описаний оставили в стороне привычные многим рассуждения о нарастающей диктатуре правящего режима, потерянных демократических ценностях или политическом равнодушии общества. На конференции ни разу не было упомянуто о финансовом кризисе – теме, заполнившей медийное пространство всего мира.
Событийность уступила место событности, или совместному пребыванию в некотором осмысленном коммуникативном пространстве. Что ж, актуальность научной работы не тождественна актуальности публичных дискуссий. И то, что «Пути России» стали площадкой для обсуждения и отстаивания теоретических позиций, а не политических взглядов, лишний раз подчеркивает возросший научный статус мероприятия. Особенно это заметно на фоне Социологического конгресса, прогремевшего своей партийностью и научной бескровностью.
Однако подобный теоретический поворот, столь смело осуществленный в стенах Шанинки, еще сильнее маргинализовал и без того нетипичное исследовательское и образовательное учреждение. Поэтому говорить о «Путях России» как о событии не с руки. Скорее мы наблюдаем продолжающееся вы-бытие интеллигентов из сплоченных рядов обществоведов, увязнувших в постперестроечном дискурсе. Или, быть может, перед нами разворачивается при-бытие нового поколения интеллектуалов, поклоняющихся иным теоретическим догматам. Удастся ли поднять коммуникативный статус «Путей России» до со-бытия, увы, вопрос не сегодняшнего дня. Как говорится, сало было, стало мыло. Позволят ли относительно новые теоретические подходы очистить порядком засаленный политической демагогией класс публичных интеллектуалов – вопрос открытый, не имеющий ответа в сегодняшней истощенной публичностью перспективе.
* * *
Виктор Вахштайн
сопредседатель оргкомитета «Путей России-2009», к.соц.н., декан факультета социологии и политологии МВШСЭН
Для меня симпозиум, безусловно, стал событием. Причем, не ординарным событием научной рутины, а событием перформативным – таким, после которого в коммуникации становится возможным ранее невозможное. Например, ранее невозможная «схоластическая» дискуссия между теорией практик и теорией фреймов. И вообще чистый, непрагматический интерес к социологической работе. Если на обсуждение сугубо абстрактных вопросов – таких, как соотношение телесного опыта и повседневного здравого смысла или связь структур производства знания с содержанием этого знания – набивается по семьдесят человек в небольшие аудитории, значит, появляется интерес к фундаментальным основаниям дисциплины. Не к идеологизированным рассуждениям в духе «Как социологическое сообщество должно реагировать на то, что выпустили Буданова?», а к осмыслению собственно социологических проблем – опыта и действия, солидарности и языка, повседневности и рациональности.
Впрочем, чтобы заниматься неутилитарными вещами одного интереса к ним мало – нужна «воля к познанию» и соответствующая этическая позиция. Или «страсть», о которой говорит в своей речи «Наука как призвание и профессия» Макс Вебер: «…кто не способен однажды надеть себе, так сказать, шоры на глаза и проникнуться мыслью, что вся его судьба зависит от того, правильно ли он делает это вот предположение в этом месте рукописи, тот пусть не касается науки. Он никогда не испытает того, что называют увлечением наукой. Без странного упоения, вызывающего улыбку у всякого постороннего человека, без страсти и убежденности в том, что «должны были пройти тысячелетия, прежде чем появился ты, и другие тысячелетия молчаливо ждут», удастся ли тебе твоя догадка, – без этого человек не имеет призвания к науке, и пусть он занимается чем-нибудь другим. Ибо для человека не имеет никакой цены то, что он не может делать со страстью».
Является ли такое сознательное веберовское надевание шор на глаза (т.е. отказ от спекуляции «актуальными темами», рассуждениями об «атомизации», «фрагментации», «дезинтеграции» и прочих диагнозах) шагом к усилению маргинальности нашего учебного заведения? Вполне возможно. Но если для того, чтобы заниматься социологией (а не бороться за заказы, внимание прессы и власть над умами) нужно стать маргиналом… Это не самая большая цена. В конечном итоге, научные занятия – суть ценностно-рациональные действия.
* * *
Лев Гудков
д.философ.н., директор «Левада-центра»
Прошедшая конференция, если и стала «событием», то, скорее, с отрицательным знаком. Я предполагал, что смена программной направленности конференции – от разбора содержательных проблем российского общества к средствам ее изучения – будет означать ее конец, но не предполагал, что он будет такой скорый. Не потому, что не надо заниматься «теорией», а потому что нет людей, которые могли бы это делать.
Конечно, я не был на всех панелях (не слышал сообщений и выступлений на секциях, руководимых И.Нарским, а также возглавлявшихся И.Савельевой и А.Полетаевым и еще каких-то) и поэтому могу судить только по тем заседаниям, на которых я был.
Первые доклады (М. Делягина, Д. Александрова) были откровенно слабыми и не тянули на постановку проблем «кризиса знания» или «производства знания». Первый носил митинговый, а не аналитический характер, второй затрагивал, на мой взгляд, частные вопросы и был просто плохо представлен.
Не считая нашей секции, которая, на мой взгляд, получилась вполне удачной, несмотря на некоторые предварительные опасения, то есть вполне рабочей (особенно запомнились доклады Г.И.Зверевой, И.Кукулина и М.Майофис), с живым, продуктивным и заинтересованным обсуждением проблем, поднимаемых в выступлений разных докладчиков. Я был также на секции А.Никулина и В.Куренного и, наконец, заслушал начало и завершение панели с дискуссией о «фреймах против практик».
Доклады на секции у Никулина были очень неровными: очень хорошим было выступление Т. Нефедовой, сменившееся любопытными рассказами о проекте, который выполняли А. Никулин, В. Куренной, Д. Рогозин. Несмотря на растянутость и неструктурированность их изложения результатов дискуссий и бесед с интеллектуалами в провинциальных городах, общее впечатление от их работы скорее отрадное – они нащупали целый ряд нетривиальных проблемных узелков. У них много наблюдений, над которыми можно и нужно думать и которые следует принять в работу. Выступления же других докладчиков (Т. Дмитриева и еще кого-то, сейчас не помню фамилий, у меня нет под рукой программки) мне показались неудачными.
Что же касается тех ораторов, которые отстаивали тезисы «чистой науки», то от них у меня осталось самое тяжелое впечатление – интеллектуальной неряшливости, словоблудия и позерства, особенно трудно переносимых в сочетании с их низкой теоретической и в особенности – методологической культурой. Разумеется, мои впечатления относятся не ко всем выступавшим (я не слышал А.Филиппова, О. Хархордина и М. Соколова). Боюсь, что новое поколение в социологии принесет дух парикмахерской, будучи преданным лишь интеллектуальному «гламуру», но вместе с тем оставаясь в целом творчески и научно абсолютно стерильным.
Так что общее ощущение от конференции – почти провала.
* * *
Олег Хархордин
доктор философии (Калифорнийский университет, Беркли), проректор по развитию, профессор факультета политических наук и социологии Европейского университета в СПб
Дебат по теоретической социологии (практики vs фреймы) был полезен не как ристалище для проверки разных аргументов – это можно будет устроить теперь, когда позиции заявлены – а как первая встреча двух школ. Александр Филиппов воспитал своими лекциями новое поколение теоретиков, мы с Вадимом Волковым пытались сделать то же самое в Петербурге. Наконец, эти две волны нового теоретизирования публично встретились.
* * *
Владимир Магун
к.с.н., зав. сектором исследований личности Института социологии РАН
Я смог побывать только на Круглом столе, посвященном полемике между сторонниками теории фреймов и теории практик. Это, действительно, стало событием – послушать собралось человек 100, очень много молодежи. Разговор шел о преимуществах и недостатках двух языков описания социальной реальности. Тема абстрактная и, как говорится, «трудно было ожидать...». А между тем, было много интересного. Особенно мне понравились удачные конкретизации («примеры»), связанные с феноменами российской мафии и дружеских отношений. Как только видишь, что теоретики чувствуют реальность и возвращаются к ней (что бывает очень редко), готов вникать в любые абстрактные построения. Вспоминаю знаменитую фразу психолога Б.Г.Ананьева о том, что ценность любой абстракции определяется возможностью ее конкретизации.
* * *
Ирина Савельева
д.и.н., директор Института гуманитарных историко-теоретических исследований (ИГИТИ) ГУ-ВШЭ
Событием? И да, и нет. Как отмечает известный российский социолог А.Ф. Филиппов, «событием называется смысловой комплекс, означающий соотносительное акту наблюдения единство. В этот смысловой комплекс входит свершение в пространстве и времени. Событие идентифицируется наблюдателем как нечто совершающееся (то есть происходящее) и свершающееся (то есть имеющее внятную для наблюдателя завершенность, позволяющую отделять его от прочих событий)». Поэтому событием «Пути России» для меня стали, поскольку имело место соотносительное акту наблюдения единство:). Если же имеется в виду «историческое событие», когда событие определяет «ход истории», то как историк, который выносит суждение о значимости, должна сказать – нет.
Если же говорить серьезно, то в этом году большинство секций симпозиума было посвящено теоретическим проблемам отечественного социально-гуманитарного знания, его производства, распространения и потребления. И содержание докладов и дискуссий на этих секциях показалось мне важной новацией симпозиума. В данном случае (снова с позиций историка) событие, даже не очень существенное само по себе, может считаться значимым в силу того, что оно стало симптомом какой-либо более общей важной тенденции. Так ли это – покажут будущие симпозиумы Шанинки.
* * *
Наиль Фархатдинов
выпускник МВШСЭН, стажер-исследователь Центра фундаментальной социологии ИГИТИ ГУ-ВШЭ
На данный момент сложно отвечать на этот вопрос, прошла всего лишь неделя. Определенно могу сказать, что мне как социологу было это интересно и с профессиональной точки зрения, и – от этого никуда не денешься – скажем так, антропологической. Выступления пленарной сессии в какой-то мере должны, на мой взгляд, спровоцировать дискуссию, но это станет ясно только через год, когда будет проходить очередной симпозиум. То, какие доклады составят пленарную сессию в следующем году, и позволит понять, насколько «Пути России-2009» стали событием.
Что касается секционных заседаний и круглых столов, то событием на данный момент я бы назвал дискуссию между сторонниками теории фреймов и теории практик. Данный формат я наблюдал не в первый раз, но в основном организаторы предлагают вопросы, которые касаются околосоциологических проблем нашей дисциплины. Здесь же была попытка вывести именно теоретическую дискуссию на более широкую аудиторию. И, на мой взгляд, такие публичные теоретические дискуссии, несмотря на сложность их организации, должны стать традицией для симпозиума. Другое дело, что теорий, обсуждать которые удобно в этой рамке, не так много.
* * *
Мария Юдкевич
к.э.н., экономист, зав. лаборатории ГУ-ВШЭ
Хотела бы сразу оговориться, что а) я не социолог, а экономист (и вообще первый раз в жизни на социологической конференции – и была, и выступала) и б) участвовала в работе только одной секции.
При этом я шла на нее с сильным внутренним напряжением, потому что слышала много отзывов о социологическом конгрессе, который проходил осенью. Отзывы были, конечно, всякие, но из них следовало однозначно, что мне бы в такой атмосфере выступать не хотелось. Но, как выяснилось, повода для напряжения не было: была хорошая аудитория, интересные вопросы, интересная дискуссия по всем докладам (из-за сократившегося в последний момент числа докладчиков было много времени на собственно выступление, и на вопросы), много заинтересованных лиц среди молодежи.
* * *
Олег Божков
вице-президент Санкт-Петербургской социологической ассоциации, старший научный сотрудник СИ РАН
В целом, конечно, да, стали событием. По нескольким причинам. Во-первых, по моим личным (домашним) обстоятельствам весь 2008 год я был жестко привязан к дому. И каждый отъезд (а они все-таки были: работа есть работа) требовал огромного напряжения и весьма солидной организационной подготовки. Этот период в моей жизни еще не закончился, так что и этот отъезд из дома, конечно же, стал определенным событием.
Во-вторых, это очень солидное мероприятие. Но главное: на нем, как правило, собираются те люди, которые мне дороги и которых я могу увидеть разом и в одном месте. Встречи с этими людьми всегда и радость, и, естественно, событие. (Не буду перечислять всех этих людей, а то, не дай Бог, кого-нибудь пропустишь, а потом сам будешь казниться и раскаиваться).
В-третьих, здесь почти всегда безумно интересно. И даже если какие-то выступления огорчают (не оправдывают ожиданий), они все равно будят какие-то мысли, заставляют думать и, в конечном итоге, оказываются полезными в плане эвристики.
В-четвертых, радует атмосфера нормальной научной дискуссии (без намека на вненаучное хамство). А в этот раз очень интересно было «столкновение» разных научных поколений и острая, подчас бескомпромиссная, но вполне доброжелательная полемика. Безусловно, обрадовал Владимир Александрович Ядов своей отличной интеллектуальной формой и бодростью. Вообще каждая встреча с ним – всегда событие. И целых два дня непосредственного и близкого общения с ним – большой подарок.
В то же время было досадно, что даже на отдельные доклады, которые я хотел бы послушать в рамках тех сессий или круглых столов, которые представляли для меня не очень большой интерес, не удалось попасть. И хотя было всего два-три таких доклада, но все равно досадно. Надеюсь, что удастся связаться с авторами этих сообщений и получить по электронной почте тексты. Таковы мои впечатления.
Да, еще вот что. Конечно, меня не радует состояние отечественной науки. Пленарные доклады (Делягина, Александрова, Гудкова и Вахштайна) отнюдь не добавили оптимизма. Но в них было то, что, к сожалению, вообще очень редко встречается в последнее время, а именно анализ ситуации, анализ причин. Повторю это слово «к сожалению», потому что в последнее время чаще встречаются плач по современной российской науке, заупокойные песнопения и всякие «ужастики», т.е. все что хотите, но только не анализ. И пусть не все аналитические рассуждения докладчиков были достаточно убедительны, но это был все-таки анализ. А это, конечно, здорово.
Ну и последнее. Очень приятно было услышать живую дискуссию о Максе Вебере с попыткой переосмыслить (или доосмыслить) великого классика, который, на мой взгляд, с его понимающей социологией был либо не понят современниками и последователями, либо понят совершенно неправильно.
* * *
Катя Губа
магистр Европейского университета
Попытка интеллектуальной картографии российской социологии, состоявшаяся на «Путях России», представлялась мне исключительно интересным событием. Когда мы говорим о российской социологии, многие лишь в последнюю очередь будут говорить об интеллектуальных различиях или теоретических группах, которые, предоставляя разные способы описания и объяснения реальности, занимают свое место в академическом пространстве. Вероятно, описание западной социологии через кризис как отсутствие единого интеллектуального поля и замена его на множество едва ли согласующихся теоретических групп, в случае российской социологии стало бы даже желаемым явлением.
Предложенные на пленарном заседании языки описания только показывают, что картография происходит в отсутствии значимости теоретической различий внутри сообщества. Как неосоветский бюрократический дискурс, так и дискурс либеральной социологии организованы вокруг политических оснований деления дисциплины. И в том, и в другом случае им противопоставляется политически не ангажированная социология, которая должна стать альтернативным языком описания.
Сможем ли мы в этом случае действительно говорить о теоретических группах? Будут ли они вступать в столкновения за право описывать и объяснять реальность? Удастся ли им преодолеть соблазн замыкания на собственной оптике и завязанной на ней институциональной инфраструктуре? И сможем ли мы в итоге наблюдать создание единого интеллектуального пространства, поделенного на действительно конкурирующие языки описания? Это смогут показать лишь новые события, началом которых условно можно зафиксировать прошедшие дни стенах Шанинки.
* * *
Александр Никулин
к.э.н., исполн. директор Интерцентра МВШСЭН
Мне, как члену оргкомитета симпозиума, неуместно судить, было ли это мероприятие событием или нет. Могу лишь отметить, что симпозиум 2009 года в сравнении с предыдущими симпозиумами фактически по всем параметрам их превосходил: количество участников, разнообразие секций, представленные научные направления – как отечественные, так и зарубежные, участие молодых ученых. Надеюсь, что это формальное количественное превосходство выразится и в реальном качественном результате.
* * *
Елена Здравомыслова
к.соц.н., профессор факультета политических наук и социологии ЕУСПб
Да, это – событие. Во-первых, оно ежегодное, регулярное и тем самым значимое. Во-вторых, это – очевидно собрание «либеральных» социологов и исследователей. Очень мало представителей университетов, зато много участников – из исследовательских центров. В-третьих, была интересная методологическая дискуссия. К сожалению, в этот раз было мало секций и дискуссий, посвященных собственно эмпирическим исследованиям российского общества... Было мало междисциплинарности на уровне пленарных заседаний, что было достоинством прошлых лет. Постараюсь принять участие в симпозиумах следующих лет.
* * *
Теодор, была ли для Вас эта конференция событием? Если да, то почему? Если нет, то почему?
Этот симпозиум стал для меня не событием, а шагом вперед, как и вообще все конференции «Пути России». Шаг вперед – это хорошо. В своем выступлении по итогам симпозиума я сказал, что произошел шаг вперед по всем параметрам, по которым мы оцениваем успех или провал мероприятия.
Во-первых, это просто числа. Как мне сказал В. Вахштайн, в «Путях России» приняло участие 350 исследователей, – и это хорошо. Во-вторых, это участие молодежи. То, что началось 3 года тому назад, продолжает происходить, приходят молодые ученые – и эта тенденция расширяется и расширяется. Молодежь приходит, участвует в дискуссиях, выступает с докладами. И это очень важно.
В-третьих, увеличилось количество тем. Это тоже большой шаг вперед. В-четвертых, на симпозиуме царил дух дискуссии, нигде не было ситуации, где люди бы сидели молча и им было бы скучно. Симпозиум существует именно для дебатов.
Так что симпозиум стал явным шагом вперед.
В споре, как ученый должен совмещать свои научные и политические воззрения, состоявшемся между В. Вахштайном и Л. Гудковым, вы какую позицию занимаете?
Я стою, конечно, на позиции Льва Гудкова. Но мне совершенно не мешает позиция Виктора. То, что он говорит, более ценно, чем то, что говорит Гудков. То, что говорит Л.Д., принято в левом крыле Академии наук, и он не сказал об этом ничего нового, потому что ничего нового по этому поводу сказать нельзя. Дело в том, что мы всегда, в своем кругу, понимали, что нужно занимать определенную политическую позицию, а так как ситуация в стране становится хуже, то… А то, что делает Виктор, – толкает людей к пониманию, что общественные науки – это не форма пропаганды, не форма обучения пропаганде или обучения людей пропагандистским слоганам. И об этом нужно обязательно говорить. Конечно, хамство сталинистского сорта становится, по-видимому, всё хуже, но в этих условиях нужно особо подчеркивать, что ответ одному хамству не есть обратное хамство. Ответ одной ненаучности не должен стать другой ненаучностью.
Есть мнение, что социальные науки возникли в результате размышлений ученых о том, как улучшить общество, как сделать его более комфортным для людей. Социологи все время выступали как адепты прогресса, движения общества к лучшему. От Виктора я слышу призыв остановиться, не думать больше ни о каком прогрессе, заняться - чем? Исследованием, заранее лишенным практической пользы?
Что-то такое. У него есть чувство, что люди перестали заниматься наукой, потому что в стране и в мире так плохо, что, отбиваясь от этого плохого, они просто к черту бросили заниматься наукой. А этого, конечно, нельзя принять. Я сам выступаю за то, что у исследователя должна быть политическая позиция, такой взгляд на мир у меня есть и будет, уже поздно себя менять, но это не значит, что я не вижу ценности подчеркивания того, что нужно заниматься наукой, что общественными науками надо заниматься как науками, а не только как общественным поведением или социальной работой или политической пропагандой или еще чем-то таким.
В активной общественной позиции есть опасность сорваться и от разговоров, что такое общество, перейти к разговорам, как его нужно менять. В этом случае вопрос «Каково же общество?» перестает нас интересовать.
В докладах В. Вахштайна и Л. Гудкова были отражены два полюса мнений и, пожалуй, обществоведам в своей деятельности стоит стремиться к некоей золотой середине.
Ясно, что нет окончательных ответов, что исследователю придется работать на комбинации этих двух векторов. И не должно быть окончательных ответов.
Интересно, что они оба использовали лекцию М. Вебера «Наука как призвание и профессия» для подтверждения своих слов.
Очень хорошо, что Вебер оказался им одинаково полезен, потому что Вебер – великий и необыкновенно умный социолог, который сделал много хорошего. Для меня важным доказательством ценности наследия Вебера является то, что он не смог закончить свою единственную настоящую книгу. Когда человек не может закончить книгу, это значит, что он не дурак, а до того умный, что понимает, что есть ограничения по каждой вещи, о которой он говорит.
Вы когда-нибудь слышали на Западе споры вокруг лекции Вебера или такие дискуссии актуальны только для постсоветских стран?
Нет, не слышал. И не случайно, что подобные споры идут в постсоветских странах. Я вспоминаю одну исследовательницу, молодую девчонку, с которой я был знаком во времена СССР, она со мной говорила на какую-то тему, а потом вдруг как-то невесело заявила: «Да, хотелось бы вырваться из всего этого марксизма-ленинизма… Но что делать, ведь нет никакой альтернативы в науке». Я ей сказал: «Да ты что, с ума сошла? Как это нет? Ты просто не знаешь». Она говорит: «А кто есть?» - и я ей с ходу назвал имя Вебера, потому что его имя сразу вспоминается при этом вопросе. Есть еще много имен, но она и Вебера не знала. «Кто такой Вебер?» Поэтому наследие Вебера очень актуально и для российской науки.
