Кремль, похоже, никак не определится, как ему выстраивать работу с экспертным сообществом. И в этом уравнении пока много неизвестных. Непонятно, кто именно будет осуществлять аналитическую поддержку власти и как это будет финансироваться. Непонятно и то, а нужна ли власти качественная аналитика или достаточно сугубо ситуативного реагирования.
Стратегия работы Кремля с окружающей политической реальностью с возвращением Владимира Путина и перетряской команды не могла не претерпеть изменений. Когда под стенами самых главных зданий в стране бунтуют «рассерженные горожане», а в экономике дела обстоят не самым спокойным образом — невольно задумаешься, что предпринять и к кому обратиться за советом.
В смысле советчиков у Кремля и при старой кремлевской команде, когда за политику отвечал Владислав Сурков, были определенные проблемы, а с повышением градуса политических ожиданий и выросшей протестной активностью обнаружилось, что часть исправно, как казалось, работавших схем управления не работает, а анализ ситуации, заказываемый у профессиональных предсказателей развития политической обстановки, немногим эффективнее прогнозов Павла Глобы. То есть выглядит симпатично, но ровным счетом ничего не предсказывает.
И Кремлем был объявлен своеобразный тендер на то, кто будет консультировать его по политике в непростом текущем политическом цикле. Ниша оказалась де-факто свободной еще с отстранением от кормушки «Фонда эффективной политики» Глеба Павловского (это окончательно случилось полтора года назад) и с тех пор схема работы с аналитиками на аутсорсинге так и не стала до конца оформленной. Для этой работы в Кремль из Белого дома был переброшен вслед за новым куратором внутренней политики Вячеславом Володиным политолог Дмитрий Бадовский. Предполагалось, что под него будет даже создана отдельная структура внутри АП, но не срослось и Бадовский ушел из Кремля писать свои аналитички внешним консультантом.
Непонятен до сих пор не только вопрос организации заказа всяческой аналитики, но и то, когда под это пойдут деньги. «Сурков реально платил деньги, а Володин больше обещает», - посетовал «Коммерсанту» участник встречи экспертов с Вячеславом Володиным, состоявшейся еще накануне президентских выборов. И вообще формат сотрудничества власти с экспертами пока еще не определен — главный по сути пойнт материала «Коммерсанта».
Понятно желание Кремля как-то перестроить работу с экспертным сообществом. И понятно желание участников экспертного рынка успеть к разделу этого пирога. Центров, претендующих на звание «экспертов Двора Его Императорского Величества», становится все больше — тут и старые зарекомендовавшие имена на рынке политконсалтинга и бывшие чиновники АП (тот же Бадовский и глава управления внутренней политики Константин Костин) и бывшие единороссы (наиболее перспективным считается куратор региональных кампаний «Единой России» Валерий Гальченко). Однако пока перспективы обновленного сотрудничества туманны, и здесь дело не только в организационной и финансовой составляющих. Скорее в самой установке власти — а что она хочет получить от многочисленных привластных think tank'ов?
Экспертиза на поверку часто оборачивается фейками. И даже социология легко дает почти противоположные результаты в зависимости от установки заказчика. Скажем, в Кремль и иные заинтересованные инстанции регулярно ложится страшно секретная социология от Федеральной службы охраны. Специалисты, которые знакомы с творчеством «социологов в погонах», говорят (не исключено, правда, что специалисты просто ревнуют или опасаются конкурентов), что «данные» ФСО — чистая манипуляция и к социологии имеют довольно слабое отношение. Но на столах начальства и в докладных записках эти данные оказываются и каким-то образом влияют на принятие политических решений.
И даже профессиональные полстеры способны подогнать все таким образом, чтобы на выходе получился «правильный результат». Или хотя бы удовлетворительный. Например, в марте 2008 года ВЦИОМ провел опрос населения о деятельности тогда только отметившего год с дня рождения Следственного комитета. И выяснил, что более трети граждан осведомлены о существовании структуры и половина опрошенных деятельность ведомства поддерживает — отличный результат за год работы. На поверку, правда, выходило, что из 36 процентов, которым известно о существании и жизнедеятельности органа, только 4 процента считали, что знают об этом много, остальные 32 «что-то слышали». «Что-то слышал» - это удобная формулировка, чтобы респонденту стало неудобно за свою неосведомленность и он банально «соврал».
То же и по чисто электоральным опросам. Можно задать вопрос, «какому из кандидатов/партий Вы доверяете», можно «доверяете ли Вы кандидату/партии N», можно еще несколькими способами и результаты получатся сильно разные, даже править цифры не придется. Можно еще не пытаться высчитать долю «социально одобряемых ответов» и тогда рейтинг условной власти будет стабилен до некоей критической точки (пока опрашиваемым будет казаться более приемлемым признаваться в любви партии и правительству), а потом может упасть в несколько раз.
И тут вопрос: а захочет ли власть, будет ли у нее потребность в некоей более-менее объективной аналитике? Тот же Вячеслав Володин более с склонен к реактивному и сугубо тактическому подходу. Появилась проблема — придумываем решение. Стратегия и идеология при таком взгляде на политику становятся чем-то вроде ненужных украшений, а из всех инструментов предпочтительным становится ручное управление. Тут не до аналитики, сплошное «хватай мешки, перрон отходит».
