Обмотанный бесмысленными и унижающими человеческое достоинство зимними шмотками прибыл я в самой середине зимы из родимой Москвы в благостный и величавый город Рим, где по тому времени было +17. И почти заплакал я, почти возмутился этой их наглостью иметь в середине зимы нашу раннелетнюю погоду и температуру. Но в то же самое время понял я, что мировая столица может состояться только в теплом и достойном климате. Недаром севернее Парижа или Лондона, с их все-таки достаточно мягким климатом, никогда подобное величие не забиралось. Берлин так и не состоялся в сем качестве. Не говоря уже про разные там Стокгольмы.
А мы? Вот это и вопрос. И мощный Сталин понимал это. Недаром громоздил он среди диких холодов южные дврцовые аркады, бесчисленные фонтаны, почти пляжные коллонады и субтропические просторные открытые балконы. И почти обманул историю природу. Но какой ценой?!
Нынешние же столичные башенки да куполочки вполне обнаруживают утрату имперских амбиций. Что бы там ни громоздили в своих помпезных речениях деятели политики и как бы культуры, а нутро не обманет. Оно, умненькое, подсказывает: а сооруди-ка ты мне, братец, нечто эдакое ласковое, приветливое, прихотливое и уютное. Башенку какую-нибудь такую кудрявую. И нутро право. Оно всегда право. И мы его не осуждаем. Мы понимаем его с достаточной долей сочувствия.
Вообще все эти аритектурные амбиции громождения величественных сооружений вполне ныне если не абсурдны, то как бы посторонни теперешней жизни. В пределах любого мегаполиса с гигантским разрастающимся регулярным и вполне бескачественным строительством о том ли речь? Да и вообще, человек ныне 90 процентов времени проводит в пределах интерьера, более внедренный в виртуальные пространства и контакты, моментально узнавая, что случилось у его знакомых в далекой Австралии и только через месяц обнаруживая смерть своего соседа по лестничной площадке. В замкнутых освещенных коробках проносится он сквозь огромные пространства застроенного города. Или же проскакивает на машине, озабоченный пробками, светофорами и милиционерами. И только в качестве туриста в далеких городах и неведомых весях разевает рот на диковинные красоты чужой архитектуры, впрочем, вполне ему уже знакомые по всякого рода буклетам, каталогам, видео и фильмам.
Помню, как прожив около 15 лет в благостном и ненасильственном Беляево, застроенном 9-ти этажными бетонными монстрами, решил я ознакомить своего пятилетнего сына с истинными красотами городского строительства и архитектуры. То есть с историческим центром святой Москвы. Ну доехали. Походили. Посмотрели. Неосмысленный ребенок и говорит мне:
- Поедем назад к нам, в Беляево. Здесь так тесно и страшно. А у нас светло и просторно.
Вот вам и вся архитектура с ее претензиями и амбициями. Хотя, конечно, что взять с ребенка и потакающего ему почти во всем отца?
