Центризбирком внезапно обнаружил, что электронные урны — КОИБы — не могут прочитать бюллетень, в который внесены более 26 партий. Минюст, меж тем, уже официально зарегистрировал 33 партии. Глава ЦИКа Владимир Чуров в связи с этим опасается, что так рекламируемые им КОИБы окажутся никому не нужны.
Решение проблемы Чуров уже придумал: необходимо отказаться от практики написания в бюллетене названия партии и тройки лидеров, оставив лишь номер. Граждане тогда должны будут сначала ознакомиться со списком кандидатов на плакате, а затем поставить галочку напротив необходимого номера.
Идея Чурова, в целом, понятна. Любой чиновник мечтает, чтобы граждане разговаривали с ним не на русском языке, а на канцелярите. В идеале любой человек должен с ходу вписывать десятки цифр в платежку Сбербанка, а при голосовании аккуратно и быстро, чтобы не создавать очередь, рисовать штрих-код в бюллетене. В результате модернизации и увеличения количества партий можно будет перейти на QR-код, он сложнее, но вмещает больше информации.
Партиям, понятное дело, очень не понравится такая модель голосования. В устав многих партий входит специальный пункт о том, что название пишется заглавными буквами и жирным шрифтом — специально, чтобы в бюллетене она хоть как-то выделялась среди остальных. Впрочем, так как хитрость известна всем, она практически не работает.
В Кремле, по данным «Ведомостей», тоже холодно отнеслись к идее Чурова. До выборов были допущены десятки партий не для того, чтобы выслушивать обвинения в ограничении свободы выбора.
ЦИК, впрочем, не так глуп, чтобы идти против политических планов Кремля. Возможно, главная цель недовольства — отказ от КОИБов в принципе и переход на КЭГи (комплексы электронного голосования). Если КОИБ — обычная урна, которая оборудована сканером, то КЭГ предполагает вообще отказ от бюллетеня, человек подходит, нажимает на кнопку и его голос засчитывается. КЭГи пока массово не применялись на российских выборах, однако во всех законах они прописаны как один из способов голосования.
КЭГи практически неподконтрольны наблюдателям. Если в случае недоверия КОИБу можно пересчитать бюллетени, то КЭГ печатает волеизъявления граждан на специальной ленте, как кассовый аппарат. Как и ленту кассового аппарата, прочитать ее достаточно сложно.
Если КЭГи и правда будут установлены на большинстве участков, оппозиция, скорее всего, будет недовольна новой сложной аппаратурой, с которой никто из наблюдателей не умеет работать. ЦИК же резонно заявит, что подобные автоматы стоят в Америке и никто не возмущается.
Еще одно преимущество КЭГов в глазах ЦИКа — его стоимость. Оборудовать участок двумя КОИБами стоит в среднем около 100 тысяч рублей. А стандартное оборудование участка КЭГами обходится бюджету по крайней мере в 500 тысяч.
Ранее федеральный закон разрешал использовать КЭГи максимум на одном проценте от участков из-за опасений, что новая технология даст сбой. Однако осенью Госдума приняла скандальные поправки в закон о выборах. Основное внимание было уделено введению единого дня голосования, практически незамеченной осталась строчка «в пункте 15 статьи 64 второе предложение исключить», что, собственно, и отменило ограничения на КЭГи.
Комплексы обработки избирательных бюллетеней — это история из прошлой политической реальности. Политические партии и вообще игроков в публичном политическом пространстве можно пересчитать буквально по пальцам, и список этот закрыт и стабилен. Путин давлеет над всем, кроме тем типа Сколково и модернизации, на которых активно пиарится бывший президент Дмитрий Медведев. Именно из темы «модернизации» и даже медведевской «демократизации» КОИБы, в конечном счете, и выросли.
Ставили электронные урны ( в частности, в Москве) и раньше, еще с самого начала 2000-х, но программа по повсеместной их установке была запущена только во второй половине ушедшего десятилетия и должна была завершиться к 2015-му году. Практика вроде бы себя оправдывала: на участках с КОИБами результат власти был пониже (на 3-4 процента, явка ниже на 5 процентов), нежели там, где считали голоса вручную. То есть: обмануть машину было сложнее, чем надавить на человека.
Логика власти при установке электронных урн была примерно следующая — должно быть как в самых передовых странах, к тому же на все упреки оппозиции в фальсифкациях на выборах можно будет ответить «машина считала, на нее административный ресурс не действует». То, что система ГАС «Выборы» от злоупотреблений на выборах не застраховала, мало кого могло убедить. Машины, считающие голоса, - это же круто. Эдакий комплекс технократа: вера в то, что техника способна исправить систему (как, например, наивное утверждение властей, будто установка веб-камер на участках на последних президентских выборах способна сама по себе исключить фальсификации). Практически азимовский «Мультивак», способный обеспечить надежный результат волеизъявления всех граждан по одному единственному голосу, в логике российских властей получался.
Помимо показной веры в торжество технологий на судьбу КОИБов повлияла и начальственная уверенность в том, что выстроенная политическая конфигурация — она навсегда, и внешние факторы незначительны и на нее уже не смогут повлиять. Что будет две-три крупные партии или максимум четыре парламентские (что там будет с ЛДПР после Жириновского еще вопрос) плюс какая-нибудь в перспективе «правая партия» (бог знает зачем, но интеллигенция, будь она неладна, зачем-то хочет). Тут впору вспомнить миллион заявлений хоть Путина, хоть Медведева, хоть околокремлевских политтехнологов о том, что выборы губернаторов не стоит возвращать еще лет пятьдесят, что построение демократии — процесс постепенный, и прочая, прочая.
Заявления, может, и хороши в некоем идеальном мире, а идея «двухпартийной системы, как у всех» и вовсе прекрасна и работает во всех «крупных развитых демократиях», но на практике подобный схематизм чреват издержками. Скажем, слабо учитываются запросы населения, а оно склонно нет-нет, да высказывать собственные пожелания начальству (неважно, в виде калининградских митингов, Болотной площади или «голосования ногами»). К тому же, уровень внедрения придуманных начальством схем остается на том уровне, на который способны исполнители, потому и КОИБы с камерами на участках пресечь фальсификации вообще-то неспособны, пока начальству нет альтернативы и аппарат убежден в его несменяемости.
