Бывают по-настоящему важные новости. Они сейчас гремят, как взрывы, за ними все следят, они определяют — и это вовсе не пафос — будущее целого мира. А есть новости калибром поменьше, которые на фоне этих, важных, теряются, вызывая разве что усмешку. Я вот до сих пор не разучился смеяться иногда над новостями, хотя привык уже этого стесняться, а вы?
Ничего особенно смешного, впрочем, и в мелких новостях теперь нет, зато они помогают увидеть контуры возможного (хотелось бы верить, что возможного, не неизбежного) будущего. Вот, к примеру: «Минцифры РФ создало межведомственную рабочую группу для создания профстандарта профессии писателя. Это следует из документа, опубликованного на сайте Министерства во вторник.
"Создать при Министерстве цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации межведомственную рабочую группу по вопросу разработки профессионального стандарта профессии "писатель", — говорится в документе.
Руководить рабочей группой будет ректор ФГБОУ ВО "Литературный институт имени А. М. Горького" Алексей Варламов. Заместителем руководителя рабочей группы назначен заместитель директора департамента государственной поддержки периодической печати и книжной индустрии Минцифры Юрий Пуля. Также в рабочую группу вошли, в частности, первый секретарь общероссийской общественной организации "Союз российских писателей" Светлана Василенко и председатель правления Союза писателей России Николай Иванов».
Разные, между прочим, люди. Василенко ценители, может быть, помнят по рассказам, публиковавшимся еще в начале 90-х годов прошлого века (в том числе в культовом журнале «Столица»). Николая Иванова, наверное, не помнит никто, а зря: сочинитель он невероятно плодовитый, автор книг «Военные приключения», «Афганский шторм», «Департамент налоговой полиции», «Спецназ, который не вернется», «Зачистка» и еще десятка других с аналогичными названиями. Лауреат кучи премий, среди которых — «Золотое перо границы» и литпремия ФСБ РФ.
Люди разные, но делают одно дело. Давайте подумаем, какое.
В моде — разговоры о реанимации советского проекта, о реставрации СССР. Напрасно: никакая реставрация, конечно, невозможна (да и не нужна самим реставраторам, привыкшим к жизни куда более комфортной, чем та, которую в СССР мог себе позволить генеральный секретарь ЦК). Нынешние хозяева страны реставрировать рвутся не советское государство, а собственную молодость, тот простой и понятный мир, в котором они формировались.
Что это был за мир? А это был мир четких иерархий, мир предельной ясности в смысловой сфере. Не важно, что ты думаешь на самом деле — важно, что ты знаешь: вот это можно говорить вслух, а вот это нельзя. Нужна не вера твоя в единственно верное учение, а демонстрация этой веры.
Нужно, чтобы всё было просто. Чтобы всё поддавалось примитивному учету и контролю, чтобы жизненный и профессиональный путь укладывался в прямую колею: школа — профтехучилище или вуз — работа — венки от сослуживцев. Чтобы не было не то что права на шаг в сторону, а даже и возможности для такого шага.
Писатели, конечно, и в Союзе выпадали из этой схемы. Слишком уж зыбкая почва — литература. Не только выпускники Литинститута превращались в совписов, были другие варианты. Правильных писателей государство любило: гонорары, дачи, премии, санатории, дома творчества, собрания сочинений громадными тиражами… В общем, даже и не важно, читал ли кто эти собрания или их просто сдавали в макулатуру, чтобы выменять на томик Дюма. Среди совписов случались и талантливые люди, но в этой схеме талант — скорее помеха, чем подспорье. Главное — быть автоматчиком партии. И немного еще — инженером человеческих душ.
А вот неправильных писателей государство давило, сажало, выжимало за рубеж, отправляло в дворники и сторожа. Ну, и не печатало, конечно. Однако — пусть ненадолго — победили в итоге неправильные.
Прошлой осенью в поезде Петербург — Москва я случайно подслушал разговор двух удивительных граждан. Немолодые, один бородатый. Оба писатели. Настоящие писатели, не такие, каких мы, дураки, читаем. Один — член Московского Союза писателей, другой — член Петербургского Союза писателей. Тем, собственно, и привлекли: швырялись неведомыми фамилиями гениальных коллег по союзам, сетовали, что никто их печатать не хочет, перемывали косточки какому-то начальству. Но плавно свернули на политику, и стало интереснее. Тогда как раз Путин выступил с очередной Валдайской речью, ее и обсуждали.
— Вот Владимир Владимирович объявил, что у нас идеология: умеренный консерватизм!
— Прекрасно!
— Всё, что он делает, прекрасно! Но кто-то ведь должен работать с обществом, кто-то должен ее прививать! А кто этим всегда на Руси занимался? Писатели! Почему бы сначала не встретиться с писательским активом (честно, не вру, я бы не выдумал такого словосочетания! — И. Д.), не обсудить стратегию, не сформулировать заказ? У меня книга вышла — только сам продаю, не берут в магазины. А ведь можно бы…
— Да, да. С другой-то стороны работают! Целенаправленно работают.
Дальше обсуждались учебники, изданные на средства враждебных западных фондов, ювенальная юстиция, миф о «победобесии», вбрасывая который, либералы стараются уничтожить самое святое, а также необходимость ударить уже по-настоящему по врагам.
— Он ударит, ударит, время нужно, момент.
Что ж, пришло ваше время, господа автоматчики.
Ресентимент бывает разный, у почитающих себя творческими людей с безупречной государственнической позицией он тоже есть: непонятно ведь, почему не им, влюбленным в начальство, — премии, тиражи, читательская любовь? Разве тот факт, что они в массе своей — люди унылые, бесталанные и косноязычные, это как-то оправдывает?
Вот и начальству непонятно, почему. Всё, что мешает порядку в сфере смыслов, — под нож! Интернет не первый год под ударом. СМИ… Ну, что и говорить про СМИ. И на подходе — новые поправки в Закон «О СМИ», совсем уже кошмарные. В мае, говорят, примут. И в перспективе — «профстандарт профессии писателя», чтобы тиражи, премии и прочее — правильным людям.
С читательской любовью только могут возникнуть проблемы, но это для правильных писателей — не самое главное.
