Мы продолжаем беседу с Борисом Зингерманом, руководителем направления цифровой медицины «Инвитро», основателем стартапа «ТелеПат» (телемедицинские технологии), директором ассоциации производителей и пользователей искусственного интеллекта в медицине «Национальная база медицинских знаний».
Воскресенский: Борис Валентинович, в первой части нашей беседы вы рассказали как свободный равный доступ к медицинской информации врачей и пациентов трансформирует систему здравоохранения. Врачебное знание теряет сакральность, обретает силу концепция ответственного самолечения и системы поддержки принятия врачебных решений.
Давайте рассмотрим, как эта трансформация происходит на практике. Расскажите, пожалуйста, о «Национальной базе медицинских знаний». Кто входит в ассоциацию, на каких основаниях вы объединены, какие цели ставите?
Зингерман: Ассоциация создана чуть меньше двух лет назад. Члены ассоциации – медицинский институт, ряд крупных клиник и несколько стартапов, в общей сложности, более 50-ти физических лиц и 20-ти организаций, которые активно участвуют в разработке и использовании ИИ в медицине. Наша задача осуществление информационной поддержки рынка, и изменение нормативного поля использования систем ИИ в медицине и здравоохранении.
Мы выделяем три ключевых проблемы, мешающих развитию. Первая – регистрация программного обеспечения, используемого в медицине. Сейчас регистрационные процедуры длятся не менее полутора лет, что приводит к комичным ситуациям, когда ПО обновляется несколько раз в день, а регистрация занимает годы. Дело в том, что к программному обеспечению, используемому в этой сфере, до сих пор применяется нормативное регулирование аналогичное регистрации “железа” - томографов, наркозных аппаратов и т.п. Мы участвуем в рабочих группах по созданию новых инструментов контроля ПО, активно взаимодействуем с Росздравнадзором и другими регуляторами.
Вторая проблема заключается в трудности доступа к медицинским данным даже в обезличенной форме. Нам необходимо дорабатывать законодательные акты, чтобы, например, системы, обучающие нейросети, могли получить доступ к большим обезличенным data-сетам, собранным у реальных пациентов.
Третья проблема, решение которой мне особенно интересно, это облегчение использования систем телемедицины. Сейчас они находятся в тисках ограничений закона о телемедицине принятого в 2017 г.. Мы же стараемся совместно с другими организациями упростить процедуру. Активно участвуем в развитии механизмов «правовых песочниц», которые позволят контролируемым компаниям в ограниченных объемах пилотировать системы, связанные с ИИ и обработкой данных без оглядки на правовые акты.
Ассоциация ищет стартапы, которые работают в сфере ИИ и проводит пилотные проекты. Большинство стартапов представляют некую узкую специфику. Иногда полезно собрать их в «пакет» и предложить медицинским организациям в качестве комплексного решения.
У нас есть определенные успехи. Например, в прошлом году на Ямале прошел пилотный проект по использованию ИИ в обработке медицинских изображений и анализе рисков кардиологических заболеваний. На основе двух компаний – членов организации мы запустили проект на базе районной поликлиники в одном из районных центров. Результаты показали эффективность подобного рода решений. В частности, при использовании такого рода систем при диспансеризации выявляется значительно больше пациентов с риском сердечно-сосудистых заболеваний, а повторный анализ искусственным интеллектом компьютерных томограмм ранее просмотренных врачами выявил до 10% дополнительных случаев рака легкого.
Воскресенский: Весьма значительный результат. Хочется понять, как его удалось достичь. Конкретизируйте, пожалуйста, каким образом работают системы искусственного интеллекта, как благодаря им трансформируется и передается информация? Правильно ли я понимаю, что в этом направлении ведется деятельность вашего стартапа?
Зингерман: Верно. В компании «ТелеПат» мы разрабатываем подходы к использованию систем искусственного интеллекта именно в части взаимодействий врача и пациента. По сути, мы предоставляем медицинский мессенджер, который позволяет выстроить коммуникационный канал между хроническим пациентом и лечащим врачом.
На сегодняшний день это самая востребованная и интересная часть системы. Мы понимаем, что врача нужно разгрузить от простейших медицинских вопросов, которые не требуют его квалификации. К тому же, так как врач вернется к пациенту с обратной связью далеко не сразу, нужно дать пациенту более быстрый ответ на основе системы ИИ. Каким образом? Мы анализируем вопрос, относим его к какой-то категории. Получаем на него ответ или понимаем, какие детали нужно уточнить. Например, пациент жалуется на головную боль – мы доуточняем характер этой боли и, либо, сразу даем пациенту ответ, как стоит на нее реагировать, либо задаем дополнительные вопросы и отправляем полное описание проблемы врачу, чтобы он, в свою очередь, отреагировал.
Мы добавляем в канал «врач-пациент» специализированные модули, которые способны в автоматическом режиме решать некоторые задачи. Например, для пациента с гипертонией – обеспечивать мониторинг артериального давления и приема лекарств. Обрабатывая эту информацию, модуль уведомляет врача, когда на пациента нужно обратить особое внимание и скорректировать терапию. В тоже время, работает персональное информирование пациента по ситуации, в которой он находится, с использованием регулярных опросов.
Воскресенский: Можно ли сказать, что в данном случае врачи и медицинские учреждения начинают работать, как медиа?
Зингерман: Совершенно верно.
Воскресенский: С этой точки зрения, какие компетенции и специализированные навыки будут нужны медицинским работникам и учреждениям?
Зингерман: Во-первых, создание корпуса текстов и во-вторых, контроль качества доступной информации. Ключевая проблема состоит в том, что врачи не хотят писать для пациентов. Врачи хотят публиковаться в научных журналах, повышающих их профессиональный статус и репутацию у коллег, дающих возможности для развития карьеры, а материалы для пациентов не являются мерой успеха.
Пациент все время находится в информационном пространстве и ищет информацию для решения своих проблем. Но это информационное поле, с одной стороны, весьма некачественное, а с другой – перенасыщенное. Хотелось бы, чтобы статьи и рецензии в данном случае писали квалифицированные врачи, а не шарлатаны. Сейчас оценку качества информации никто не производит.
Воскресенский: И как же сделать «доктора Гугла» специалистом?
Зингерман: Нужна государственная программа и целевое финансирование подготовки информационных материалов и систем доставки качественной медицинской информации до пациента.
Воскресенский: Государство делает что-то в этом направлении?
Зингерман: Сегодня Минздравом принята программа цифровизации, с помощью которой в ближайшем будущем на портале госуслуг пациент сможет получить в электронном виде все медицинские документы из организаций, где он лечится. Система уже успешно существует на портале mos.ru. Но что пациент получает на руки? Документ, написанный одним врачом для другого, где половина слов ему непонятна. Если же внедрить в этот процесс систему ИИ, она сможет снабдить пациента набором ссылок, в которых «человеческим» языком все будет разъяснено предельно доступно для непрофессионала. Системы ИИ позволят компенсировать недостаток общения врача с пациентом.
Воскресенский: Какие навыки нужно развивать самим медицинским работникам? Чему их необходимо обучить? Как эта идея могла бы развиваться с точки зрения практического участия этих людей?
Зингерман: Тут чрезвычайно важны как профессиональные медицинские навыки, так и коммуникационные. Необходимо обладать умением рассказать пациентам обо всем понятным языком и быть при этом убедительным. Навык очного общения с пациентом есть у многих врачей, но непросто сделать из этого доступный материал.
Мы с группой пациентских организаций ведем работу по формированию видеошкол, в которых записывают ролики квалифицированные врачи. Организацией процесса занимается профессиональный интервьюер, который представляет пациентское сообщество и выстраивает беседу так, чтобы она была интересна и понятна.
Воскресенский: В среде врачей есть талантливые коммуникаторы. Есть примеры успешных медийных докторов, таких как доктор Комаровский. Насколько активно популяризаторское движение и развивается ли оно в направлении, которое вас устраивает, или вы видите здесь риски?
Зингерман: Как я уже говорил, основная проблема в том, что популяризаторская деятельность не мотивируется. Она не гарантирует никакого профессионального роста, не способствует основной деятельности врача. Подобного рода истории возникают крайне редко и стихийно. Доктор Комаровский – отличный пример, но и исключение, которое лишь подчеркивает тенденцию. Специалистов подобного рода нужно находить и целенаправленно мотивировать.
Воскресенский: Статус и возможности популярного блогера, человека-медиа сами по себе могут быть монетизированы и это сильные мотиваторы.
Зингерман: Да, но могут входить в противоречие с интересами профессии. Реальность такова, что хороший врач постоянно лечит. Ему некогда быть блогером. Специалист, который становится блогером, перестает быть врачом. К тому же возникают конфликты интересов между профессиональной и рекламно-блогерской деятельностью, потому что рекламируемый препарат не обязательно будет клинически эффективным, а чаще наоборот.
Воскресенский: Большое спасибо за продуктивный разговор!
Использованы материалы проекта «Трансформация картины мира в глобальном онлайн-пространстве под влиянием эпидемии COVID-19» факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ.
