Потребность в изменениях основных сторон жизни в России кажется общепризнанной. Необходимыми считаются не только реформа политической системы, но также и изменение основ функционирования национальной экономики, лишение ее зависимости от экспорта энергоресурсов, реформа судебной системы, образования, здравоохранения и т.д. Необратимость изменений признается не только массовым сознанием, как привычное брюзжание обывателей, но и экспертным сообществом, а также самими властями: Путин лично убеждал перед выборами, как важно провести реформы практически во всех областях общественной жизни. Реализация таких реформ самой правящей группой маловероятна, поскольку ее благосостояние создано на основе данной экономической системы и пока эта система обеспечивает требуемый уровень доходов, жесткой экономической необходимости в смене источника доходов нет.
При этом речь идет даже не столько о доходах от экспорта энергоносителей (к ним имеют доступ немногие члены правящей группы), сколько о доходах, получаемых напрямую из бюджета, причем получаемых именно на цели модернизации и инноваций (например, Сколково). Зачем инвестировать в рискованные проекты свои деньги, если можно проделывать то же самое с государственными с более высокой и надежной маржой. К тому же создавать новые отрасли экономики, значит создавать себе конкурентов. И в экономическом, и в политическом смыслах этого слова. Как видим, нет оснований приписывать правящей группе желание и решимость создавать иные условия хозяйствования и управления.
Поскольку сам режим проводить модернизацию не может, рассмотрим иные возможные источники перемен. Их всего четыре. Первый (внешний) мы рассматривать здесь не будем, хотя демотиватор, где над Кремлем зависла летающая тарелка, а под рисунком написано «это самый вероятный сценарий смены власти в России» стал очень популярным.
Второй вариант – смена власти через массовый протест, бунт и революцию – был купирован во время подъема уличных акций конца 11-ого начала 12-ого годов. Купирован не только пародийными митингами провластных сил, выровнявших отношение пассивной массы к обеим сторонам уличных акций, но и тем, что сторонникам правящего режима удалось убедить участников уличного протеста в опасности и ненужности для самих протестующих насильственных действий. Если русский бунт будет активизирован, мало никому не покажется – примерно таков был тезис отговорщиков от массовых протестных акций.
Наиболее массовую часть протестной оппозиции эта перспектива настораживает, а тех, кто ее требования и претензии к власти поддерживает, но сам в уличных акциях не участвует, пугает. Сама власть поддерживала и продолжает поддерживать такие опасения, напоминая по каналам массовой коммуникации и акцентируя возможные разрушительные последствия массовых насильственных акций. Это было важным составляющим элементом государственной пропаганды последнего времени.
Данные, собранные ФОМ, показывают, как после начала протестов доля намеренных в них участвовать начинает уменьшаться. Так, на рисунке 1 видно, что 44% жителей России заметили рост протестных настроений в их повседневном окружении как раз в декабре 2011 года. Однако рост этот оказался небольшим по значению и непродолжительным по времени и уже к концу января, показатель снизился до 38%. Но этот признак указывал на отраженные в каналах массовой коммуникации, в первую очередь, СМИ, протестные настроения. А вот собственные протестные настроения вообще не испытали никакого подъема декабря 2011 года (рисунок 2), а после актуализации массового протеста в виде многочисленных московских митингов личная готовность принять участие в протестных акциях стала медленно, но уверенно уменьшаться с 39% в ноябре до 28% в середине февраля 2012 года. По мере приближения президентских выборов 4 марта и позже, правда, произошел некоторый подъем, но личная готовность участия так и не вернулась на уровень, на котором держалась почти весь 2011 год (около 40%). Как видим, намерения принять участие в массовых акциях у российского населения стали уменьшаться как раз в период актуализации этих действий, причем такой, которая потенциально могла привести к смене режима.
Рисунок 1. ФОМ, Проект «ФОМнибус», РФ, 1500 респондентов.
Рисунок 2. ФОМ, проект «ФОМнибус», РФ, 1500 респондентов.
При этом нужно сказать, что и сама оппозиция в России не располагает собственным кадровым ресурсом, способным заменить хотя бы самый верхний слой нынешней государственной бюрократии. Бархатные революции в восточноевропейских странах осуществляла оппозиция, численности которой хватило бы для замены руководства основных государственных институтов. В России такой оппозиции по численности нет и не предвидится. При этом речь идет даже не о смене кадрового состава руководства проблемных российских регионов, типа кавказских республик или Дальнего Востока, но хотя бы о федеральных силовых ведомствах. В отсутствии значительного кадрового потенциала другими вариантами быстрой смены власти, т.е. революции, был бы аналог октябрьского большевистского переворота, когда к власти приходили в большинстве своем крайне неквалифицированные кадры.
Также следует исключить вариант постепенного вызревания повседневного контроля за властью, который был актуален для участников зимних протестов. Этот, третий, вариант смены власти в России, не поддержал массовый избиратель, склонный к цельной, нерасчлененной, пусть, хотя бы, в презентации, власти одного человека. Возможно, что через какой-то промежуток времени, или даже очень скоро, усиливающиеся структуры гражданского общества станут оттеснять государственные институты от повседневного управления более или менее локальными процессами, например, управлением многоквартирным домом в городе, небольшим селом и т.д. Но пока массовый избиратель не готов обменять доверие единой (вертикали) власти на личное участие в повседневном управлении.
Четвертым вариантом смены является раскол внутри элиты и последующий переход власти от одной группы государственной бюрократии к другой, т.е. примерно то же самое, что произошло в 80-90 гг. прошлого века. В этом случае должна произойти концентрация внутриэлитной оппозиции вокруг лидера, либо находящегося непосредственно внутри действующей элиты, либо недавнего выходца из него. Он должен быть принят, во-первых, собственно государственной бюрократией, точнее, той ее частью, которая ориентирована на перемены, во-вторых, экспертным сообществом, в третьих – массовым избирателем. В-четвертых, он должен быть принят западными политиками, вездесущим "вашингтонским обкомом". Это и есть наиболее вероятный способ начала изменений в современной России. Других не предвидится.
Судя по всему, отсутствие такого раскола перед выборами Президента 12 года и позволило группе Путина сохранить власть. Внутриэлитный раскол может начаться в любой момент и его признаками может быть как борьба, направленная на первый взгляд на вполне определенных лиц, принадлежащих к правящей группе (например, Нургалиева или Гундяева), так и на неопределенных лиц, но также, принадлежащих к правящей группе, как в случае борьбы с геями. Нелишним будет напомнить, что борьба с геями внутри нацистской партии через год после прихода Гитлера к власти была направлена на вполне определенных лиц, которые после этого были уничтожены, а их место заняли другие.
Разумеется, переход от власти одной группы госбюрократов к другой происходит в иной, чем 20 лет назад обстановке. Во-первых, нет прямой и непосредственной угрозы экономической катастрофы, типа голода в городах, о которой писал Гайдар [1]. Во-вторых, возникшие элементы гражданского общества, хотя бы, в минимальной степени готовы контролировать правящий режим, а, значит, будут ограничивать его. Примеры вторых туров выборов в Тольятти и Ярославле показывают, что оппозиционные силы располагают достаточными ресурсами, чтобы сконцентрировать их в небольшом городе или регионе при благоприятной расстановке сил внутри него [2]. Такого рода выборы рано или поздно в большей или меньшей степени будут расшатывать внутриэлитное единство и формировать оппозицию в ней. Вообще, регулярная смена правящей группы власти путем честных, справедливых и прозрачных выборов является главным источником опасности для нынешнего режима. Отсутствие же такой ротации будет блокировать развитие и изменения внутри российского общества, концентрируя все больше внимания и сил оппозиции на этом, становящемся все более и более слабым, звене настоящего режима.
Переход власти от одной группы государственных чиновников к другой вовсе не означает, что никаких изменений для других социальных групп и страны в целом происходить не будет. Как раз результаты внутриэлитного раскола часто вызывают быстрые и необратимые перемены. Кроме отечественной Перестройки, можно вспомнить начавшиеся за 10 лет до нее китайские реформы, сопровождавшиеся острой внутриполитической борьбой между группами постепенно возвышавшегося Дэн Сяопина и тогдашнего главы страны Хуа Гофена, с одной стороны, и "банды четырех", возглавляемой вдовой Мао Цзедуна. Тогда китайской элите удалось удержать страсть этой борьбы внутри себя, не вынося свою судьбу на решение всего народа, т.е. избежав выборов. С другой стороны, китайская элита обнаружила в себе ресурсы для постепенного развития – страны и своего собственного. Одним из главных элементов этого развития стала постоянная ротация высших должностных лиц страны. Российская элита пошла по этому пути в обратную сторону: через избирательную процедуру сохранять правящую группу у власти.
Таким образом, как бы долго ни смог продержаться у власти нынешний режим, он доказал свою неспособность к изменениям и ответам на вызовы времени, а, значит, будет вынужден уступить власть. При этом развитие российского общества, его политической жизни будет идти по пути конкуренции отдельных составляющих правящей группы за массового избирателя, а не по пути формирования общественных групп интересов и политических акторов, их представляющих. По крайней мере, в ближайшей перспективе.
1. Гайдар Е. Т. Гибель империи. Уроки для современной России. — М.: «Российская политическая энциклопедия», 2006.
2. 18 марта 2012 года в Тольятти, а 2 апреля того же года в Ярославле состоялись вторые туры выборов глав этих городов (первый прошел 4 марта), на которых выдвиженцы Единой России проиграли независимым кандидатам. К событиям в этих городах, особенно, в Ярославле, было приковано внимание общественности и мировых СМИ.
