Алексей Навальный, оппозиционный политик и руководитель Фонда борьбы с коррупцией, арестован на 30 суток. Решение об административном аресте Навального было вынесено после того, как он призвал участников согласованной с власти Москвы акции протеста перенести выступление, назначенное на 12 июня, с проспекта Сахарова на Тверскую улицу.
Многие сторонники Навального действительно отправились на Тверскую, где в рамках празднования Дня России проходил фестиваль реконструкции «Времена и эпохи». Часть участников оппозиционной акции в итоге была задержана полицией. В то же время несколько тысяч граждан собрались на проспекте Сахарова, как это и предполагалось изначально. По сообщениям СМИ, в основном там находились люди, собравшиеся на митинг в связи с программой реновации пятиэтажек в Москве.
Сам Навальный также был задержан 12 июня, еще до начала акции на Тверской. Как сообщил корреспондент интернет-издания «Газета.Ru» из зала суда, куда доставили Навального, политика признали виновным в организации не согласованной акции протеста, то есть по части 8 статье 20.2 Кодекса об административных правонарушениях (повторное нарушение установленного порядка организации либо проведения митинга).
Ранее Навальный действительно уже привлекался к административной ответственности за аналогичное правонарушение.
Председатель Совета по правам человека при президенте России Михаил Федотов в разговоре с журналистами информационного агентства РБК назвал призывы Навального к участию в не согласованной с мэрией Москвы акции протеста на Тверской улице провокацией. По словам Федотова, в результате задержаны были как те, кто прислушался к призывам Навального, так и случайные люди.
Действия Навального в этой ситуации глава СПЧ оценил как контропродуктивные. «Я полагаю, что это была провокация с его стороны и она абсолютно контрпродуктивна. Потому что если он действительно хочет каких-то изменений к лучшему в политике нашей страны, их надо добиваться законными методами, а не противозаконными», – приводит агентство слова Федотова.
Добавим, что антикоррупционные митинги, организованные сторонниками Навального, прошли 12 июня не только в Москве. Они состоялись и Санкт-Петербурге, и в ряде других городов России. Интернет-издание «ОВД-Инфо» сообщило о 823 задержанных, МВД – о в в общей сложности 650 задержанных в Москве и в Санкт-Петербурге.
Свою оценку происшедшему дал и аналитик «Полит.ру» Василий Измайлов.
«Вчерашние события, связанные с протестными акциями 12 июня, дают повод к самым широким и, вместе с тем, к самым узким толкованиям. И окончательную оценку затрудняет рассмотрение своего мнения в потоке других. Иными словами, стоит что-то для себя сформулировать, как встречаешь у кого-то сходную формулировку и начинаешь с ней соглашаться, поскольку ее высказывает человек, взгляды которого для тебя ну точно не неприемлемы. Поэтому попробуем дать свои оценки не в том сегменте, где находится большинство суждений, а несколько в стороне.
Что показали протестные акции? Что техническое задание, которое было у Алексея Навального, исчерпано. И в рамках того кластера, который вовне и внутри у Навального отвечает за содержание, намечается существенный кризис. Кризис этот связан с последними акциями, свидетелями которых мы являлись, и с тем, что, вероятно, осознание себя в президентской кампании для людей, ведущих Навального, – приводит к нанизыванию акции на акцию.
Сама по себе эта тактика возможна, но она требует серьезного и глубокого прорабатывания деталей, чего у наших протестных активистов в подавляющем преимуществе не было никогда. Как себя повели организаторы протестного митинга, мы знаем. Не хочется давать этому оценок – каждый может дать их сам. Хочется обратить внимание вот на что. Фактически по состоянию на 13 июня мы можем говорить о том, что та протестная активность, которая началась в 2010 году, была связанна с определенными властными группами и ими профинансирована; та протестная активность, которая в 2012 году вылилась в другие формы и, по-видимому, финансировалась из других источников, на сегодняшний день оказалась вообще контрпродуктивна. Поскольку лозунги, которые звучат с той стороны, ничего, кроме сочувствия, вызывать не могут.
Я, опять-таки, не готов оценивать, насколько та или иная группа населения готова с ними солидаризоваться. Я говорю о том, что серьезная дискуссия с людьми, выдвигающими эти лозунги, невозможна. Поскольку в силу обстоятельств, в которых они находятся, и в силу своего бэкграунда они к этой дискуссии неспособны. А раз так – то мы находимся на пороге глубокой маргинализации очередного протеста. Что очень в российской традиции, но радости никакой у нас не вызывает.
Тем не менее, когда мы говорим о всей традиционности ситуации, в которой мы находимся, существует одно очень глубокое рассуждение, которое, как мне кажется, еще не сформулировано наблюдателями. Рассуждение это вот какого рода. Протесты 2010 года, протесты 1990-х годов, протесты 1950-1960-х годов, если уходить глубже (ну, там уже главным образом были протесты на национальных окраинах) исходили из четкой ролевой ответственности. Существовала некая «глыба власти» (помните, как Бисмарк говорил: «Россия – это бронзовая глыба») и существовали некоторые активисты, которые пытались от этой бронзы отколупнуть кусочек – или, например, оплавить ее в каком-то месте. И, в общем, было совершенно понятно, что как таковая система не то чтобы даже власти, но, скажем, государственного устройства России, от этого серьезно не пострадает.
Можно на это возразить, сказать: ну как же, а 1991 год? И возражение это будет одновременно лукавым и справедливым. Те люди, которые пережили 1991 год, а особенно не в Москве, а в регионах, приблизительно понимают, как тогда сменилась система власти. Тогда вместо первых секретарей обкомов к власти пришли первые секретари облисполкомов. Про что можно сказать словами русской пословицы «Чурка-то палки стоит». Так что система власти и изменилась, и нет.
Сейчас же мы имеем дело, как мне кажется, с принципиально иной ситуацией. Поскольку, по моим оценкам, окончательно исчерпан, так его назовем, «животворный потенциал Российской империи». Можно, конечно, смеяться над этим и говорить: что вы, сто лет прошло, какая империя?! А можно говорить о том, что те инерционные механизмы и, прежде всего, механизм бюрократии, механизм социального служения, механизм социальных институтов (и, в первую очередь, школы и медицины) в России на сегодняшний день настолько разрушены, что не осталось никакой «подушки», которая демпфировала бы возникающие колебания. И в этой связи власть должна понимать, что каждый человек, который способен что-то сделать, теперь на счету. Каждый человек, который способен что-то сделать, – в известном смысле сотрудник нашей Корпорации «Россия». А коль скоро это так, то механизмы похода к работе социума должны претерпеть очень серьезные изменения.
Поскольку маргинализация протеста, с которой мы начали это рассуждение, выводит из социального протеста значительную часть населения (плохую, хорошую, «подходящую», «неподходящую» часть – не об этом речь), среди которой существуют люди, способные к созидательной работе в рамках той корпорации, которую, как нам хочется верить, мы строим, как нам хочется верить, с 1991 года. В этой связи работа с протестом – работа значительно более многогранная, широкая и глубокая, чем казалось ранее. И она должна быть доверена каким-то людям, которые хотя бы вербализируют эти смыслы.
На сегодняшний день мы не видим ничего подобного. А раз так, то можно соглашаться с теми наблюдатели, которые, посыпая головы пеплом, говорят, как все плохо или минимум нехорошо. И о том, как мы стройными рядами идем в тупик. Тупик или не тупик – мы прекрасно понимаем, что изменить можно что угодно. Особенно в России, которая предоставляет для этого значительные резоны. Но что и как с этим делать, не всем ясно. А главное – отсутствует та самая политическая воля, о которой мы так любим и умеем разговаривать.
Гипотетически первым и понятным результатом рефлексии по поводу акций, которые прошли 12 июня, должно являться построение сколько-нибудь нормальной партийной системы и вывод на авансцену сколько-нибудь нормальных людей, которые должны создать ряд активных политиков. Я не готов отвечать на вопрос о том, есть ли они сейчас в «Единой», «Справедливой», либерально-демократической или коммунистической России. Наверное, есть, но по скромности своей они этого не выказывают. Речь не о том. Речь идет о том, чтобы создать эффективные социальные институты, которые мобилизовывали бы всю российскую общественность на деятельность, что могла бы быть интегрирована в единых целях и с точки зрения единых задач, стоящих перед Россией. Перед Россией даже не как нацией, не как государством, а чем-то более глубоким, тем, что можно было бы называть «российской Ойкуменой».
Сегодня мы еще можем об этом говорить и можем формулировать задачи в этой парадигме. Как бы не случилось так, что лет через пять разговор об этом станет невозможным…», – сказал Василий Измайлов.
