В здоровом обществе бесчеловечные преступления, в результате которых гибнут десятки невинных людей, должны приводить к сплочению вопреки всем текущим политическим разногласиям. Если этого не происходит, – значит, общество не совсем здорово, что применительно к России понятно и без терактов.
Реакция на террористическую атаку в московском метро свидетельствует об определенной растерянности общества. В том числе, общество оказалось не готово к тому, что «священная жертва», принесенная им шесть лет назад во имя стабильности, оказалась напрасной, и взрывы снова гремят в центре Москвы, точно так же, как они гремели до «конституционного поворота» 2003-2005 годов.
Вдруг выяснилось, что ни отмена выборов губернаторов, ни кастрация Совета Федерации, ни создание управляемой Думы, ни другие меры подобного рода, направленные на введение чрезвычайного режима управления государством, сами по себе предотвратить теракты не могут. Потому что безопасность зависит от качества работы спецслужб, которое «вертикаль» власти не может обеспечить, так же, как и «горизонталь».
Взорвалась не бомба, взорвалась иллюзия, лежавшая в течение последних шести лет краеугольным камнем в основании «нового общественного договора»: политическое «неучастие» в обмен на безопасность. Проблема отнюдь не в страхе перед терактами, а в том, что общество оказалось не готово к новому «общественному договору», основанному на «политическом участии», на принятии на себя доли ответственности за судьбу страны, и именно поэтому пребывает в растерянности.
Кто виноват?
Мне претит попытка возложить на правительство большую ответственность за происшедшее, чем оно реально может нести. Ни одно правительство в мире сегодня, на самом деле, не может гарантировать своим гражданам безопасность от террористической угрозы в полном объеме. И, если в каких-то странах сегодня теракты не происходят, то лишь потому, что территории этих стран пока не представляют для террористов особого интереса, что вряд ли можно поставить в заслугу правительствам этих стран.
Я не верю в «теорию заговора», возлагающую ответственность за происшедшее то на Кремль, то на ФСБ, то на ЦРУ, то на либералов с националистами. Даже если предположить, что кто-то в своих узкокорыстных интересах решил воспользоваться ситуацией и спровоцировал теракт, то это ничего не меняет в оценке самой ситуации. В мире сформировалась сила, которая ведет войну с международным «гражданским обществом» и, к огромному для нас сожалению, линия фронта проходит через Россию. Конечно, существование «пятой колонны» всегда усугубляет трагедию, но все-таки не это является главным.
То, что случилось в Москве, может сегодня случиться в Нью-Йорке, Лондоне, Париже или Риме, короче, в любой точке планеты. Взрыв в самолете, летевшем под Рождество в США из Европы, не случился лишь потому, что исполнитель был бездарен, а не потому, что здорово сработали спецслужбы. Поэтому мы должны трезво оценивать, что можно, а чего нельзя требовать от правительства в условиях военного времени.
Нельзя после каждого теракта впадать в истерику и кричать, что правительство несостоятельно лишь потому, что этот теракт имел место. Тем, кто хочет иметь в наше время абсолютную безопасность, можно только посоветовать построить космический корабль и улететь на нем на Луну, где еще, наверное, можно гарантировать отсутствие террористических атак. Правда, резко возрастает риск техногенных катастроф.
Когда идет война, воюет не правительство, а весь народ. Когда народ перекладывает бремя ответственности за успех исключительно на правительство, он обречен на поражение.
«Третья мировая» и проблема безопасности.
Возможно, эта трагедия заставит российское общество, наконец, «повзрослеть» и принять-таки на себя долю ответственности за то, что происходит в стране и в мире. Необходимо как можно скорее изжить свойственный сегодня русскому сознанию инфантилизм и эгоцентризм. К сожалению, Владимир Жириновский на этот раз не шутит, и в мире реально идет третья мировая война, просто она очень непохожа на первую и вторую.
И, кстати, если уж о том пошла речь, нам давно пора определиться, на чьей мы стороне в этой войне. Разговор о терроризме должен начинаться не тогда, когда прогремел гром (взрыв), а когда мы собачимся с Америкой насчет санкций против Ирана, играя в «большую игру» на ставшей слишком маленькой для всех планете.
Третья мировая война не имеет четких временных и пространственных границ. Ее нельзя закончить, водрузив знамя победы над Рейхстагом. Длиться она будет не одно столетие, охватит весь мир и вывернет его наизнанку, прежде чем как-то завершится. Это – война как образ жизни. К ней будет непросто привыкнуть. Поверьте, мы только в самом начале пути, и мы отнюдь не одиноки в своей растерянности. Весь цивилизованный мир переосмысливает привычные ценности.
Тем не менее, у этой трагедии есть и нечто общее со Второй мировой войной, очередную годовщину окончания которой человечество вот-вот собирается отметить.
Во-первых, она носит глобальный характер, и поэтому победить в ней в «национальных границах» невозможно. Наша вера в то, что мы воюем с Чечней (Кавказом), – наивна и провинциальна. Нам, как и всему цивилизованному миру, противостоит «сетевая структура», и «кавказцы» – не более чем носители вируса.
Во-вторых, агрессором в этой войне является тоталитарное сообщество. Только на этот раз речь идет, в духе времени, не о тоталитарном государстве, а о тоталитарной секте планетарного масштаба, способной при необходимости овладевать отдельными государствами, но вполне жизнеспособной и без этого.
В этом смысле утверждение, что у террора нет идеологии, мне не кажется очень убедительным. Просто это новый для нас тип тоталитарной идеологии: сектантский, а не государственный. Тем не менее, при помощи этой идеологии можно полностью контролировать внутренний мир человека, лишая его способности самостоятельно и критично осмыслять действительность, и превращая его в политического зомби.
Смешно требовать от правительства, чтобы в такой войне оно выигрывало все битвы. Однако правительства обязано иметь внятную и четкую политику в области безопасности и быть способным обеспечить профессиональную работу спецслужб, исключающую системные ошибки. От обычных ошибок и промахов не застрахован никто и никогда.
Именно эта способность правительства организовать эффективную работу спецслужб в интересах общества, а не против него и должна стать сегодня предметом взвешенной дискуссии, по возможности, лишенной излишней эмоциональности.
«Укрепление институтов» или «чрезвычайные меры»?
События такого масштаба не могут не иметь политических последствий. Если каждое мощное землетрясение, вроде чилийского, сдвигает планету с орбиты и заставляет Землю вертеться чуть быстрее, то очевидно, что каждая трагедия, наподобие той, что случилась в понедельник в Москве, приводит к коррекции политической орбиты и делает политический процесс более интенсивным.
Вопрос лишь в том, куда мы с нашей орбиты сегодня покатимся? По инерции «экспертное сообщество» в основном рассматривает только вариант с очередным «усилением силовиков». Это выглядит столь очевидным, что версия принимается почти без обсуждения, как не имеющая альтернативы. Мне, тем не менее, кажется, что альтернатива есть, и ее стоит все-таки обсудить.
В конечном счете, один из главных уроков случившейся трагедии состоит в том, что механическое расширение полномочий силовых структур не приводит автоматически к повышению эффективности их работы. Критика ФСБ и МВД не должна перерастать в апологию анархизма. Проблема, однако, в том, что бесконтрольный рост политического и экономического влияния этих структур оказался вреден, прежде всего, им самим.
Много говорится о преемственности между КГБ СССР и ФСБ РФ. Кого-то это пугает, кого-то откровенно бесит. Я же лично никакой преемственности здесь не вижу. КГБ СССР (не путать с МГБ, НКВД и другими историческими архетипами) была деполитизированной, находившейся под полным партийным контролем, высокопрофессиональной организацией с очень жесткими принципами кадрового отбора. ФСБ РФ в ее сегодняшнем виде и функционально, и по составу больше напоминает как раз ЦК КПСС. У этой организации накопилось слишком много «неконституционных» обязанностей, чтобы у нее оставалось время заниматься профессионально борьбой с терроризмом.
За последние десять лет ФСБ стала, по сути, резервной системой экономического и политического управления, дублирующей все официальные (конституционные) регуляторы, а зачастую и подменяющая их. Все это напоминает как раз ЦК КПСС с его многочисленными отделами, дублирующими работу соответствующих министерств, и комиссарскими полномочиями. Сегодня ФСБ в целом больше напоминает бизнес-контору, чем спецслужбу. Можно предположить, что число сотрудников, непосредственно задействованных в борьбе с терроризмом, намного меньше числа тех, кто сосредоточен на «кураторской» работе. Все это приводит к медленной деградации ФСБ, к потере способности адекватно реагировать на угрозы. И то, что мы видим сейчас, только начало.
Парадокс состоит в том, что и ФСБ, и МВД сегодня надо укреплять. Россия просто не выживет без эффективных спецслужб. Люди, находящиеся на передовой в борьбе с терроризмом, должны иметь все необходимое для эффективной работы, в том числе, не думать о том, как обеспечить достойную жизнь своей семьи.
Я не вижу ничего зазорного в том, что человек, ежедневно рискующий собой, будет за это соответствующим образом вознагражден. Я вовсе не считаю, что полковник ФСБ должен ездить на «Ладе», в то время, как торговый представитель какой-нибудь фирмы средней руки будет рассекать город на «Тойоте». Но я хочу, чтобы он это делал за зарплату, а не за доходы от полукриминального бизнеса. И ничего страшного, если эта зарплата будет выше, чем у Президента. Важно, чтобы она шла за дело.
Но укреплять – не значит наделять какими-то особыми полномочиями. Перед нами сегодня выбор: или идти по пути формирования действительно эффективных и профессиональных спецслужб, действующих в рамках закона, или продолжать плодить «чрезвычайные комиссии», которые неизбежно будут вырождаться в банды, смыкаясь с теми, против кого, собственно, должны бороться. Мы должны решать проблемы безопасности, укрепляя государственные институты, а не действуя в ущерб им. Чрезвычайщина – это тупик.
При этом, прежде всего, ФСБ и МВД надо освободить от несвойственных им экономических функций. Пора выгнать менял их Храма. Пусть те, кто хотят заниматься бизнесом, идут работать в министерство торговли. Оставшиеся же должны сосредоточиться на борьбе с терроризмом. Как ни странно, именно такому развитию событий наши спецслужбы ожесточенно сопротивляются. Достаточно посмотреть, как тяжело дается попытка отобрать у МВД право расследовать налоговые преступления в обход налоговых органов. И это естественно, потому что бороться с террором невыгодно, а заниматься экономикой и безопасно, и приятно во всех отношениях.
В сложившихся условиях любая «охранительная» реакция на теракт будет контрпродуктивной. Она только усугубит и без того непростую ситуацию внутри спецслужб. Выход не в сворачивании реформ, а в их ускорении. Целью такой реформы является вовсе не «либерализация». Либерализация – не цель, а метод. Реформа должна повысить эффективность работы спецслужб. И речь должна идти не столько об МВД, сколько об ФСБ, являющейся опорной структурой в системе обеспечения безопасности.
