Начнем с малого – нарезка этого короткого сериала привлекала внимание. Будоражащее фантазию и память близкое прошлое. Гениальное мятое лицо Маковецкого. Нашумевшее дело директора Елисеевского с дистанции в четверть века. Кто был прав? Точнее – кто опередил свое время: допотопные коммерсанты или стальные борцы с коррупцией?
Впрочем, внутри самого художественного произведения амбивалентность выдерживается недолго. Мало-помалу сериал отчетливо мигрирует в жанр жития (чтобы не сказать кощунственнее и больше). Главный герой обретает ореол мученика и чуть не светится в кадре. Женщины, как одна, готовы омывать ему ноги. Союзники делятся на сохранивших верность и отвернувшихся. Один – согласно канону – гибнет перед ним, предвосхищая его успение. Среди врагов и гонителей один, самый симпатичный, смущается и покидает вражеский стан – чтобы, вероятно, проповедовать в дальнейшем на просторах соцлагеря скрижали рыночной экономики.
Даже колебание арестованного директора – сдавать или не сдавать своих высоких покровителей – в противоположных фазах парадоксально изображено одной краской. То есть сперва герой Маковецкого молчит, как герой (партизан, столпник), и недостойной речью гебешников не оскверняется его скорбный дух. Потом же начинает говорить – и тоже как герой. В итоге он оказывается изгнан и умерщвлен за правду.
Сам смертный приговор рудиментарно звучит в обновленной цивилизованной РФ. Мы не СССР, у нас маньяки и нацисты-убийцы получают пожизненный заслуженный отдых. В довершение всего, решение приговора осуществляется прямо в служебном автобусе, что мы, конечно же, воспринимаем не как буквальное свидетельство нравов эпохи, а как высокую условность, символ неправедности расправы.
Аминь.
Что ж. Помимо иронии, два спасибо авторам. Во-первых, безотносительно к тому, кто прав, а кто виноват, - за милость к падшим. Во-вторых, за четко артикулированную антипатию к гебне - с ее иезуитской риторикой, двойной моралью (замечательная вставная история о прощенном товарище-взяточнике), служебной вертикалью и фундаментально неясными целями.
Давайте попробуем хоть в чем-нибудь разобраться, для начала исключив из рассмотрения одну точку зрения – правовую.
Потому что если посмотреть на ситуацию юридически, то здесь все ежедневно, уныло и обыденно нарушают закон. И дичь, и охотники. Очевидно, что речь идет о понятиях.
Это было бы заманчиво, и поначалу в сериале казалось, что так и есть. Давайте попробуем преодолеть брезгливость и вообразить, какая же последняя позитивная правда стоит за капитаном-майором-полковником КГБ. К чему, так сказать, стремится его душа.
Допустим, он верит в идеалы светлого будущего и в настоящее как процесс построения этого светлого будущего. Допустим, его искренне раздражают люди, которые не хотят участвовать в процессе, участвуют вполсилы, имеют личные шкурные интересы и т.д. Не будем ухмыляться и кивать на советскую Конституцию с прописанными в ней свободами, в том числе – иметь свое мнение на любой счет и не строить светлое будущее. Мы начали с того, что попрали писаный закон. Итак, охрана спущенных сверху идеалов любой ценой и любыми способами. Согласитесь, пока получается что-то среднее между банальным лагерным охранником и его овчаркой. Необходимо добавить осознание, критичность, интеллектуальный элемент. То есть вздохнуть и погрузиться в идеологию коммунизма (большевизма, марксизма).
Люди старшего поколения помнят броский тезис «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Нас, воспитанников кафедры математической логики, он особо веселил, поскольку мы знали: в противоречивой теории доказывается любое высказывание. Иначе говоря,
В осмысленном учении есть разумная доказательная ограниченность: оно доказывает только верные положения, и то зачастую не все. Именно за счет невсесильности учение различает истину и ложь. А всесильность превращает его в лучшем случае в забавную демагогическую игрушку. Некоторое время я смеха ради помнил обоснования того, что математика - партийная наука, и что покупательная способность рубля выше, чем доллара, а потом позабыл.
Кажется, сейчас – не смейтесь! - я вижу, в чем основное противоречие коммунизма. Оно – в двоящемся отношении к материальным ценностям как таковым. Это, пожалуй, близко к двоемыслию Орвелла, но немножко конкретнее.
С одной стороны, учение коммунизма противопоставляет себя гнилому капиталистическому миру в рамках оппозиции «духовное – материальное». То есть буржуи погрязли в вещах, не знают уже, чего сожрать, какую тряпку напялить, как, словом, погрузить себя в эту разлагающую атмосферу сытости, роскоши и самодовольства. Поначалу эти попреки сопровождаются обвинениями в безудержной эксплуатации рабочего класса, образами рабочих, умирающих от чахотки, нищеты, голода и невыносимого труда. Потом эти образы бледнеют – по мере того, видимо, как американские рабочие обзаводятся личными автомобилями. Противопоставление идет уже по косвенным параметрам: вы там жируете, пока негры в Мозамбике голодают (стыдно, хотя прямой эксплуатации негров в Мозамбике не наблюдается). Основной тезис – этот вещизм, эта гонка за материальным благополучием плохи сами по себе.
Мы же предпочитаем здоровую аскезу, практически бескорыстный труд на благо новых поколений, неласковые условия целины, БАМа, Сургута, палаточные городки, 30 норм в шахте, трое суток подряд на бульдозере и т.п.
С другой стороны, марксизм содержит в себе чисто экономическую критику свободной конкуренции, рынка, указывает на кризисы, возникающие в рамках этой модели. Стихийной экономике противопоставляется плановая. Здесь уже мы находимся в рамках чисто экономического соревнования, и прибыль вроде как не зло, а критерий успеха. Более того, коммунисты позиционируют себя как материалисты и отрицают все, кроме того, что можно пощупать. В заключение, в качестве своей цели они избирают коммунизм – то есть абсолютное материальное изобилие, безудержное удовлетворение любых прихотей и потребностей.
Критически и всерьез относиться к этой каше невозможно. Если же выуживать из нее то, что нужно по ситуации, то система универсальна. Вот мы (казалось бы) отошли в сферу чистой экономики и практически продемонстрировали мощь рыночной системы в сравнении с плановой, скажем, заглянув по обе стороны Берлинской стены. ОК, но разве материальное благополучие – самоцель? Вот мы в бедной стране обнаружили человека, построившего в домашних условиях коммунизм. Казалось бы, логично начать его расспрашивать о методиках, а не расстреливать. Но парадокс в том, что строительство коммунизма в своем результате имеет собственное воспроизводство, то есть голожопое строительство коммунизма, а не коммунизм.
Вот человек живет согласно удовлетворению собственных потребностей. Он кто – коммунист? Нет. В лучшем случае (там) он элементарный буржуй, а у нас – вор в особо крупных масштабах и враг народа.
Возвращаясь к идеологии гебистов. Что получится, если СССР очистить от скверны инакомыслия, казнокрадства, коррупции и т.д.? Рай на Земле? Нет – убогий в экономическом отношении, лишенный мотиваций унылый трудовой лагерь от Балтики до Камчатки. Могли умные майоры КГБ этого не понимать в 80-е годы? Думаю, нет.
Но что мы все о грустном – о несимпатичных опричниках, цепных псах неприятного строя? Вернемся к образу мученика-директора, опередившего свое время.
Его грехи отчетливо подразделяются на две группы – незаконная добыча и реализация жратвы, а также двустороннее участие в коррупции. Мораль нашего времени настаивает на том, что первое – и не грехи вовсе, а свобода предпринимательства. Ну… разве что налоги надо платить. А вот коррупция, протекционизм – это действительно плохо. Вроде как одно способствует становлению рынка, другое – мешает. С другой стороны, если мы уж так далеко отошли от закона и ориентируемся исключительно по понятиям, наверное, чиновник, имеющий право разрешить / запретить, - тоже элемент рынка. И его подпись – товар. Стало быть, если уж мы все такие свободомыслящие, коррупция – составляющая свободного рынка. Да не оскудеет рука дающего…
Директор Елисеевского Беркутов голосом Маковецкого озвучивает смешные суммы. 1-й секретарь Московского горкома КПСС Гришин получил бесплатных заказов на 2.000 рублей за год. Ах, Господи ты Боже мой. Ну ладно, это еще те рубли. Ну, замените на доллары. Да на рядовом корпоративном фуршете сжирается заметно больше. Ну, ела горстка пожилых высокопоставленных партийных чиновников, что хотела. Не от этого рухнул Советский Союз. Давайте скажем прямо – сейчас практически любой мало-мальски успешный человек в мире ест что хочет – и мир не рушится. Давайте уж покаюсь публично, раз такие дела – даже я, не входя в миллион богатейших людей Москвы, ем что хочу. Ну, может быть, у меня плебейские вкусы.
Невиновен, Ваша честь. По понятиям - чист. А теперь подумаем без придыхания, что давал народу Елисеевский гастроном. Я-то прекрасно помню.
Хороший швейцарский сыр по 3.90. Тамбовский окорок по 3.60. И т.д. Эти деликатесы встречались отнюдь не в одном магазине. Была сеть (да-да!) «Диета» примерно с тем же ассортиментом. Была масса кулинарий. Были подобные Елисеевскому гастрономы. Помню, халву в шоколаде можно было достать только в гастрономе у «Ударника». В Елисеевском лично я не припомню эксклюзива.
Обобщая – никакой хозяйственной доблести не было в том, чтобы достать ветчину или антрекот в кулинарии по 37 коп. за 100 г. Вот хорошее мясо по твердой цене (2 рубля за килограмм) – другое дело. Тут надо было побегать и постоять. Или иметь волосатую лапу в мясном отделе самого обычного магазина.
Так что лично мне не очень виден тот алтарь, на который положил голову мятежный директор. Мне смутно в этой истории именно народное благо. А изъяв из сюжета торжественную нравственную подоплеку, мы находим обычную мафиозную балладу. При этом я в слово «мафиозная» не вкладываю особого оттенка осуждения, не больше, чем в слово «партийная». Такая оптика, такие понятия.
Как на самом деле погорел могущественный директор, Бог весть. Сериал – негодный фактологический источник, а Википедия стыдливо молчит. Но ходила по Москве в ту пору легенда на эту тему.
Что якобы промышлял этот заслуженный деятель торговли, в частности, контрабандой черной икры. А сплавлял ее под видом селедки, в банках из-под селедки. И вот однажды партия таких банок по ошибке попала в магазин и была реализована как селедка.
Представляете – приносит советский человек домой банку селедки, открывает – а там черная икра. И 99 таких счастливчиков просто зовут соседей и устраивают небольшой пир. А 1 из 100 не ленится отнести банку в милицию, потому что он честный человек.
И прости-прощай.
