20 февраля Георгий Сатаров представил исследование «Что будет с Россией», в котором огромное множество экспертных мнений о перспективах кризиса в России в период до 2008 года были обработаны статистическим образом. В частности выяснилось, что почти все видят в качестве первой проблемы «кризис управления» и буквально все эксперты считают, что в течение года «на территории России за пределами Чечни» произойдут теракты. Всем понятно также, что к 2008 году у нас будут крупные политические проблемы, но тут эксперты рисуют разные варианты и имеют разные мнения.
В каком смысле усредненные, среднестатистические мнения вообще интересны? Понятно ведь, смыслом обладает единичное мнение, и смысл экспертного знания не в том, что оно массово, а в том, что оно знание. Кажется, для Георгия Сатарова математическо-статистические изыски были только способом собрать под одной крышей разных людей и право-левых, и кремлевских, что само по себе хорошо.
Но я думаю также, что усредненная статистика, бессмысленные графики и таблички – это угрюмый символ нашей эпохи. Обратите внимание хотя бы на постоянно обновляемые красивые слайды экономического советника президента Андрея Илларионова про экономический рост в сотне стран за сотни лет. Андрей Илларионов обычно дает самые эффектные шоу с усредненными данными, но и другие эксперты и чиновники тоже пытаются не отставать.
И это – беда. И экспертное сообщество, и политика не работают, если они анонимны. Если в стране нет людей, на особое, уникальное, единичное мнение которых можно положиться, то страна хиреет. С экспертами, правда, проще. Когда умный человек задумывает какое-нибудь важное дело, то он не заказывает разным специалистам разные исследования, чтобы потом просто усреднить мнения. Он работает с каждым человеком знания отдельно, докапываясь до логики, до оснований суждения, выискивая промахи и пробелы, в общем, устраивает ситуацию критического обсуждения. Но при этом решения принимает тот, кто будет делать дело, а не статистическая машина и не статист. Это единственно возможная культура и в науке, и в бизнесе, и в госуправлении.
На прошлой публичной лекции в Полит.ру научный руководитель Центра стратегических разработок Михаил Дмитриев анализировал перспективы реформ тоже с помощью «объективной» статистической информации. Причем специально, чтобы не создавалось впечатление, что он «продавливает» свои убеждения. Понимаете ли, про Михаила Дмитриева, например, точно известно (как и про еще некоторое количество людей работающих или работавших на высоких чиновничьих должностях), что он - сильный экономист, человек деятельный и убежденный, и что он не участвовал и не участвует в охоте за собственностью. Поэтому для меня лично его мнение, логика и позиция ценнее, чем самые заковыристые статистические иллюстрации.
Но ситуация в политике такова, что почему-то востребованным оказывается обобщенное, стерилизованное мнение, чтобы не дай бог никто не подумал, что ты «продавливаешь» свою личную позицию.
Говорят, что единственный политик в нашей стране – это Владимир Путин. Но и это не совсем верно. Потому что наш президент – это не то чтобы политик, а единственный легитимный символ государственности. Понятно ведь, что решение о реформе льгот принималось в Кремле и не без ведома Владимира Путина. И если бы он был политиком, то столь важное решение он бы сам объявил перед народом, сам бы ответил за политическое управления реформой, объяснился бы при провале предприятия. Однако ничего этого не произошло, а вместо этого образовалась неприличная возня с переводом стрелок на «либералов, подставивших президента» и на Михаила Зурабова, который тоже ведет себя как технический исполнитель.
Когда мы обсуждали интервью министра образования и науки Андрея Фурсенко журналу «Эксперт» (редкую попытку высших чиновников России объясниться по поводу замысла социальных реформ), то пришли к заключению, что нынешний министр существенно более здравый, чем его предшественник. Но это мало, что меняет. Андрей Фурсенко вообще не обсуждает своих нынешних и будущих действий, настаивая лишь на том, что изменения будут происходить мягко.
Причем именно реформа образования (по нашим данным медицинскую реформу решено притормозить) вышла сейчас первый план, но решено проводить ее так, «чтобы не было как со льготами». Иными словами тактика проведения изменения в сфере образования подразумевает логику технических действий, небольших улучшений, а не «большой» реформы. Однако правительство заранее готовится к студенческим протестам. О чем, в частности, говорит факт недавнего выступления Андрея Фурсенко перед «сурковским» движением «Наши».
Сейчас идет процесс закрытия вузов и укрупнения образовательных учреждений – но в выступлениях министра нет ни слова о смысле этих, уже совершаемых действий. Зачем и кому нужно укрупнять университеты и создавать "университетские округа"? Министр говорит, что для ранжирования вузов (20 вузов высшей категории, 200 бюджетных вузов и балласт) будет привлечены внешние квалификационные советы не из министерства и не из вузов, и это – правильно. Но только неясно, министр высказал усредненное мнение или он сообщил о своем плане действий, за который он лично отвечает.
Понятно, что, затевая такой мощный процесс, можно было бы одновременно решать не только бюджетные проблемы, но и многие другие. Например, вузы, прошедшие в число избранных национальных учреждений, могли бы получить не только дополнительное финансирование, но и обязательства – например по системе отбора лучших абитуриентов со всей страны и по переделке системы вступительных экзаменов, по обновлению преподавательского состава ресурсами лучших академических институтов (например, по критерию индексов цитируемости преподавателей).
В сфере образования есть несколько групп влияния и давления, и управлять этим можно только политически. Но поскольку политиков нет, то все пойдет с никем не управляемыми последствиями. Реформа под видом технических действий от реформы отличается тем, что за первое никто не ответит. И, конечно, управлять никто не сможет: если ты укрупняешь и сокращаешь вузы, а говоришь, что просто надо "дать возможность молодым людям через систему образования стать успешными в успешной стране", то появляется двоемыслие. То же самое, если говоришь о необходимости приоритетов, а приоритеты сам не знаешь. А там где есть двоемыслие и нет политиков - там есть место саботажу и частным интересам.
Понятно, что катастрофический дефицит политиков в стране связан с порочной практикой административной централизации, которая лишает и саму административную систему опоры и устойчивости. Но есть и другая сторона вопроса – почти никто и не пытается стать политиком. Михаил Арсенин любит иллюстрировать ее цитатой из “Крестного отца” Марио Пьюзо:
- У него настоящие яйца?
– Хагену пришлось поразмыслить над тем, что имеет в виду Дон…. Способен ли он поставить на карту все, может ли он рискнуть всем своим состоянием ради принципа…?
- Ты спрашиваешь, сицилиец ли он?
– Дон радостно закивал головой.
– Нет, – сказал Хаген, – он не сицилиец.
Беда таким образом не в том, что у нас любят статистику, а то, что даже самые важные реформы у нас - это дело статистов.
