Где-то в недрах Кремля вроде бы родилась новая инициатива — в целях борьбы с коррупцией проверять чиновников на детекторе лжи. Ввести меру будет нетрудно: еще в 2008 году тогдашний президент Дмитрий Медведев поднял на щит тему борьбы с коррупцией. По его инициативе был разработан целый комплекс законодательных мер и в их числе закон о противодействии коррупции. В нем, в частности, предполагается «предъявление в установленном законом порядке квалификационных требований к гражданам, претендующим на замещение государственных или муниципальных должностей и должностей государственной или муниципальной службы, а также проверка в установленном порядке сведений, представляемых указанными гражданами». Проверка «в установленном порядке» вполне может подразумевать и проверку на полиграфе — почему бы и нет?
Другое дело, что тот же закон имеет массу нюансов. Даже базовое определение там может и юридически выверенное, но очень размытое. Коррупция, согласно закону, - это «злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами».
Вроде бы все это как раз и есть коррупция, но если посмотреть на то, как внутри формулировки расставлены приоритеты, то становится не по себе. Хотя бы то, что дача взятки предшествует получению взятки — уже о многом говорит. Да и взяточничество сразу за злоупотрелением полномочиями — это сильно сужает горизонт борьбы. А неформальные «консультации» видных бизнесменов в Кремле? А вхождение в бизнес в качестве благодарности за решенную проблему? А благовторительные взносы на какое-то недурное дело за неявные профиты? Все это не факты коррупции? Во главу угла в законе ставятся именно что «жулики и воры» - то есть люди, откровенно и нагло преступающие закон, мало чего боясь. Сращивания государственной машины с бизнесом и замещение этим тандемом и бизнеса, и власти, и даже гражданского общества порой — про это прописать в юридически точных формулировках сложнее.
У провозглашенной властью борьбы есть несколько групп акторов, которые в значительной мере и определяют методику и весь интерфейс процесса. Первая группа — это собственно авторы всяческого антикоррупционного законодательства. Тут задействованы сразу несколько управлений администрации президента в качестве исполнителей: Контрольное, Экспертное и Главное правовое. Но рамку, канву для этого законодательства определяют первые лица с подачи ближнего круга. Не совсем в стороне от процесса остается и управление по внутренней политике. В результате этого сложного взаимодействия и получаются законодательные бастарды, со взяточничеством вместо коррупции.
Второй важной группой являются силовики, которые стали главным орудием борьбы. Прежде других Следственный комитет, но не исключительно он. Они, повинуясь распоряжению начальства, пытаются законы реализовать и устраивают показательные шмоны то тут, то там.
Наконец, есть иные ведомства, что призваны процессом заниматься. Скажем, Счетная палата: по уму именно она должна бы быть антикоррупционным орудием и она даже в этом направлении предпринимает действия, но относительно тихие и незаметные. Или ведомства, занимающиеся самоочищением рядов, - они это делают дабы их не трогали.
В результате получается следующий интерфейс антикоррупционного процесса. Задачу очередной внеплановой кампании, что изменит ситуацию в корне, ставит очень большой чиновник в очень высоком кабинете, обычно первое лицо. Там же или в ближнем кругу намечаются жертвы, согласно ранее принесенным отчетам (той же Счетной палаты) и доносам. Далее вступают силовики и медиа-поддержка в лице государственных СМИ и профильных управлений по пропаганде.
Тут имеется чисто популистский аспект: борьба с коррупцией носит казуальный характер и служит вроде бы для презентации верховной власти. Это более широкий миф власти о самой себе, чем штампованное определение про поднятие рейтинга. Власть (или конкретный Путин) и впрямь хочет быть в глазах граждан хорошей и честной, потому и пытается придумать всю эту борьбу.
Если по уму, то многие меры реальной борьбы с коррупцией уже прописаны. Действенных мер там в достатке. Обязательная антикоррупционная экспертиза законодательства (по крайней мере принимаемого), ограничения на переход чиновника на работу в подведомственный бизнес, проверка доходов и даже «формирование в обществе нетерпимости к коррупционному поведению».
Впрочем, последнее как раз удалось и дезавуирует весь перечень мер по борьбе с коррупцией. Удалось потому, что если раньше все полагали, что чиновники воруют, то теперь просто в этом уверены, даже если очевидно, что это не так. Дезавуирует, потому что вместо содержательного процесса он превращается в политический и в плохом смысле слова популистский. И даже декларирование доходов — мера сама по себе недурная — становится откровенно пропагандистской штучкой и лишается внутреннего содержания. В результате все важные персоны понимают — это такая игра и декларировать можно, что Бог на душу положит, а в реальности важно только чтоб на тебя не указал монарший перст.
Иные меры были также не бессмысленны, но мало к чему привели и почти все не исполнялись. Инициатор их Медведев под занавес своего срока даже ухитрился продублировать поручением уже имевшуюся в его же законе меру (про переход экс-чиновников в бизнес только с согласия начальства), показав, что власти и сами не помнят, чего они там антикоррупционного на принимали. И даже больше — что ничего из принятого никем, в том числе инициатором, всерьез не воспринимается.
И граждане тоже воспринимают все это с недоверием. И чиновники ведомств, что призваны борьбой заниматься, тоже понимают, что лишнее старание по выявлению коррупционеров может только отрицательно сказаться на их собственной карьерной судьбе.
И антикоррупционная экспертиза законодательства в результате оборачивается пшиком: если она и проводится, то публично о том, что законопроект такой-то был отклонен, как непрошедший антикоррупционную экспертизу, ничего не объявляется. А в том, что таких законов — миллион, никаких сомнений нет. Оно и правильно, ибо весь комплекс предлагаемых мер решительно негоден для страны с ручным управлением. Тут и борьба с чем-то может быть только в режиме ручного управления, как выразился президент Путин, «на живую нитку».
Да и коррупция, строго говоря, стране нужна. Коррупция - практически основа управления российским государством и вторая, внебюджетная экономика. Способ перераспределения средств и полномочий, который не прописан (да его и не пропишешь) в законах. Потому и попытки побороть зло путем высоких технологий пока были обречены на поражение. Проблема не в том, что кто-то «ворует», а в том, что в этом процессе задействована, в конечном счете, вся страна. Можно ли проверить всех на полиграфе? Конечно, можно, но экономику это не исправит.
.
