Явленный в последнее время повышенный медийный интерес к проблеме места Русской Православной Церкви в российском обществе навел меня на мысль привести здесь некоторый набор сведений, помогающих понять позиции действующих лиц в этой дискуссии. Полагаю, что многим читателям «Полит.ру» те или иные из этих сведений все-таки окажутся внове – просто потому, что участники дискуссии не делают себе труда сообщить их, либо считая общеизвестными, либо стесняясь.
Итак, многие участники упомянутой дискуссии исходят из подразумеваемого тождества православие = РПЦ, часто расширяя его иными членами: = Россия = христианство. После чего проводят без ограничений произвольные замены переменных.
Тем не менее, это тождество неверно. Так, стоит иметь в виду, что помимо РПЦ в России существует еще несколько религиозных организаций, опирающихся на православную догматику и обрядность. С точки зрения российского законодательства, все они равны по статусу РПЦ. Это полностью идентичные в данном разрезе Российская Православная Автономная церковь, Российская Истинно-Православная церковь, а также еще несколько независимых юрисдикций. Кроме того, существуют старообрядческие Церкви, догматически совпадающие с РПЦ, но несколько отличающиеся обрядностью.
Все эти организации, вместе взятые, не обладают и десятой частью финансово-организационной мощи РПЦ, однако, с точки зрения простого верующего, вполне способны удовлетворять его духовные нужды. Они имеют правильное, с точки зрения православия, священство – т.е. их священников рукополагают, в свою очередь, правильно рукоположенные епископы. А значит, эти священники имеют благодать совершать все положенные таинства. Личные же их пастырские качества, наверное, столь же индивидуальны, как и в РПЦ. Да, руководство этих организаций не ездит на Кадиллаках Escalade, не носит часов класса люкс и не прикладывает столь энергичных усилий для перехвата государственной недвижимости, но столь ли важно это для верующих?
Впрочем, большая часть этих церквей находятся в конфликте с РПЦ, которая, пользуясь своим административным ресурсом, оказывает на них давление – в первую очередь, в том, что касается пользования храмами. То есть, глядя на дело с пошленькой точки зрения конкуренции на рынке оказания духовных услуг гражданам православного вероисповедания, мы видим что-то похожее на подавление монополией независимых производителей за счет тесной связи с государственными структурами. При этом, как и в случае с иными "неестественными" монополиями, стоимость предлагаемых ей услуг и издержки у нее существенно выше, чем у независимых производителей. Но это мы несколько в сторону…
Теперь о самой РПЦ. Многие, почему-то, считают, что Московский Патриархат – это вертикально-интегрированная структура, корпорация в узком смысле, фирма с жестким управлением, единым бюджетом и т.д. В действительности все здесь сильно иначе. Трехуровневая административная пирамида (Патриарх+центральные учреждения – епархии – приходы) функционирует в первую очередь в плане кадровых назначений: вышестоящий здесь действительно имеет непререкаемое право распоряжаться нижестоящим – переводить священника с прихода на приход, епископа с епархии на епархию и т.д. Причем, никаких формальных жалоб на несправедливость здесь быть не может в принципе – равно как в действующей армии. Если тебя после третьего инфаркта перевели из Москвы на Чукотку, ты должен благодарить Бога и начальство за предоставленную возможность совершить духовный подвиг – не надеясь ни на какое прижизненное вознаграждение.
Зато гораздо интереснее экономические аспекты функционирования. Никакого единого бюджета здесь нет. Дело в том, что каждый из уровней – и на каждом уровне, по сути, каждая структура – имеет свои собственные, неподконтрольные никому источники доходов. Своих собственных благотворителей, свой собственный финансовый учет и бюджет, свое собственное церковное предпринимательство.
Это не значит, что в системе не происходит перетока средств – происходит, конечно: и снизу вверх, и сверху вниз, и даже по горизонтали, и на регулярной основе, и по случаю – но все это, во-первых, имеет договорную форму (епископу приходится верить священнику на слово, что приход не может дать больше), а во вторых, является чаще всего вторичным источником дохода в сравнении с собственными поступлениями. Классический пример – свечи. Официально, согласно патриаршим циркулярам, всем храмам положено покупать свечи у патриаршего предприятия "Софрино". Там и покупают – понемножку, для отвода глаз. Тогда как основную часть – у сторонних производителей, в разы дешевле.
Тут надо пояснить, что продажа свечей в храме имеет бешеную доходность – в тысячи процентов – и является одним из значимых источников поступлений в приходе. Понятно, что сосчитать проданные свечи невозможно – они сгорели. Вообще, желающим узнать поподробнее про экономику структур РПЦ можно порекомендовать вышедшее в издательстве РГГУ в 2000 году специальное исследование Михаила Эдельштейна и Николая Митрохина "Экономическая деятельность Русской православной церкви и ее теневая составляющая".
Один из ее авторов рассказывал мне как-то забавный случай: однажды, собирая материал, он листал книгу записей частных треб провинциального храма. Из нее следовало, что за истекший год священник совершил лишь три венчания. Пообщавшись с батюшкой, рассуждавшим про демографический кризис и упадок семьи, автор вышел вместе с ним на улицу и тут же увидел разом целых две пары, непосредственно ожидающие венчания. В ответ на недоумение автора, священник, не моргнув глазом, сослался на божественное чудо…
На мой вкус, данная картина больше всего смахивает на такой специфический феодализм: сеньор раздает вассалам бенефиции, не имея, однако, возможности контролировать их денежные потоки, но имея неограниченное право перераспределять эти источники дохода. Говорят, нынешний патриарх пытается тут что-то изменить, но с очевидностью можно предположить, что чего-либо серьезного добиться ему не удастся: слишком многим удобно по-старому, реформируется же такое лишь перед угрозой гибели всерьез, а подобного никто в РПЦ не ощущает.
Важно, однако, понимать еще одну принципиальную вещь. В том, что касается доходов – источник источнику рознь. Пожертвования простых прихожан, свечки, частные требы имеют серьезное экономическое значение лишь на уровне отдельных, не слишком богатых приходов. Исключения, пожалуй, – серьезные святыни, вокруг которых организован мощный трафик паломников. Как, например, списки чудотворной иконы "Неупиваемая чаша" в двух серпуховских монастырях – не зарастет туда тропа измученных алкоголизмом и наркоманией.
Все сколько-нибудь более серьезное кормится в основном от корпоративных жертвователей, без которых – труба. Это – важнейший момент: на прямые пожертвования своих прихожан РПЦ существовать не может даже и близко. Это слишком дорогая для своих прихожан структура. Именно по этой причине альянс с государственными властями для нее действительно - вопрос жизни и смерти: необходимо заставить государство так или иначе оплачивать потребности церкви. Через оплату ведения священниками уроков в школе, через финансирование работ по сохранению и реставрации памятников культуры, находящихся в руках церкви, через передачу церкви приносящих доход туристических объектов (вроде Соловков), прямые дотации (строительство кафедрального собора в Петропавловске-Камчатском из средств резервного фонда президента РФ) и т.д.
Здесь все субъекты внутри РПЦ имеют единство видения, а потому вся организация действует последовательно и целеустремленно, не торопясь, продумывая свои действия на несколько шагов вперед – продавливая одну за другой структуры государственного аппарата, и близко не имеющие подобного качества целеполагания. Еще раз: раздражающее многих проникновение церкви в государство – это не идеология, тем более – не неправильная идеология, а экономика. Витальная экономическая потребность: иными способами обеспечить такую красивую жизнь невозможно.
И еще на один момент хочется обратить внимание. По сути, приход в РПЦ принадлежит священнику. Это его вотчина, практически – собственность. Он осуществляет в нем власть, принимает все решения и, главное, контролирует кассу. А прихожане должны подстраиваться под своего батюшку, жертвовать, оказывать ему техническую помощь, во всем ему подчиняясь и не требуя отчета, или же – в случае несогласия – искать другой приход. Всем это кажется настолько естественным, что представляется единственно возможным. Что не вполне так: во многих странах (и даже по советскому законодательству 1961 г.) распределение ролей иное: возглавляет приход, контролирует его финансы и принимает другие решения приходской совет (по-разному называемый), а священник – лишь приглашенный специалист, которому приход платит оговоренную зарплату. Если священник приход не устраивает – его можно уволить, попросив епархию прислать другого. Теоретически, приход вообще может поменять юрисдикцию.
Это, на мой взгляд, более честный и правильный порядок вещей в светском государстве, для которого церковь имеет смысл лишь постольку, поскольку удовлетворяет религиозные потребности граждан. А вовсе не как отдельная самодостаточная ценность.
