Мы публикуем реплику (письмо в редакцию "Полит.ру") доктора физико-математических наук, профессора С.М. Семенова по поводу краткого обзора хозяйственного состояния сферы науки, опубликованного в Полит.ру. Нам кажется важным опубликовать эту частную реплику, с тем чтобы уравновесить некоторые акценты нашей прошлой публикации: действительно сложность проблемы пока существенно превышает уровень обсуждения.
"Полит.ру" планирует всерьез обсудить тему реформы сферы науки. Проблема для организации публичной полемики пока состоит в следующем. Оба проекта реформы (правительственный и Академии Наук) хотя где-то и существуют, но научная общественность пока питается лишь слухами, причем тревожными. Есть также гипотеза, что данные проекты – это вовсе не проекты реформ, а что-то другое (сумма лоббистских влияний, абстрактная схема, просто недоделка). Судя по всему, такое же впечатление есть и у Экспертного управления Администрации президента, объявившего открытые конкурсы на проекты реформ.
Пока понятна правительственная постановка проблемы: нерациональное устройство хозяйства науки. Отсюда есть базовое предположение, что можно финансировать существенно лучше, но зато только тех, кто действительно занимается делом. И вроде бы никто не против такого простого оптимизаторского подхода, только понятно, что этого соображения, мягко говоря, недостаточно. Сразу возникает вопрос – как устроить управление реформой, кто будет “держать” цели и знать, что закрывать, а что развивать. Но, судя по всему, главное обсуждение между чиновниками правительства и чиновниками от науки – это борьба за имущество Академии Наук, о чем и наш обзор, и это письмо.
Пока известные деятели науки не слишком охотно комментируют ситуацию – потому что привыкли комментировать нечто реальное, а не слухи и общие соображения. Однако отмечают, что и в Министерстве образования и науки произошли внешне очевидные сдвиги к лучшему - появился внятный сайт министерства, на котором можно найти даже условия конкурсов в рамках государственных целевых программ. Проблема только в том, что механизм целевых программ в науке по опыту оказался малоэффективным, и наши собеседники в научной среде связывают это в том числе с фигурой секретаря Совета при Президенте РФ по науке, технологиям и образованию, директора Института кристаллографии РАН, члена-корреспондента РАН Михаила Ковальчука, из научных достижений которого широко известны только хорошие деловые отношения с Владимиром Путиным. Одним из показателей малоэффективности подобдных методов является то, что как бы прозрачные конкурсные процедуры выигрывают учреждения. руководимые чиновниками, причастными к организации этих конкурсов. Так, среди победителей оказался Институт кристоллографии, руководжимый тем же Ковальчуком. При этом проблема не а персоналиях, а в системе, допускающей обретение ими подобной роли.
Во вторник 17 мая 2005 г. на вашем сайте появилась статья "Наука меняет лицо" (от 6 мая 2005).Я не стану сильно упрекать автора в одностороннем анализе весьма сложной проблемы - реформы отечественной науки. Естественно, что в кратком материале нельзя охватить все ее стороны. Однако сделанный "макроэкономический" анализ состояния нашей науки создает (может быть и непреднамеренно) неправильное и вредное представление о действительном положении вещей.
Не буду здесь обсуждать все цифры, которыми изобилует публикация. Приведу лишь одну цитату: "По абсолютной численности научных сотрудников Россия на 1 месте в мире, а по конкурентоспособности - на 70-м. В общем-то это позор". Оставим первую оценку на совести автора публикации (хотя это совершенно неверно), а обратимся ко второй. Как это подсчитано? Это в среднем по всем областям науки, по гуманитарным наукам, по естественным наукам? Как получена эта оценка: по количеству публикаций, по "спросу" на наших специалистов в западных научных центрах, по количеству полученных международных грантов, премий? Заявляя такое, надо все до конца объяснять, иначе такие оценки звучат оскорбительно.
Я работаю в области климатологии и экологии более 30 лет. Даже в теперешнее жуткое для нашей науки время группа моих сотрудников с редкой преданностью и самоотверженностью продолжает работать. Мне хорошо известен уровень мировой науки в нашей области, и получаемые моими коллегами результаты соответствуют мировому уровню. Об этом можно судить и по публикациям в рецензируемых изданиях, в том числе, зарубежных, и по работе в международных группах научных экспертов. И моим коллегам будет очень невесело читать статью, в которой им сообщают, что они лишь 70-е в мировом рейтинге. Разумеется, они скорее поверят мне, а не автору статьи, но настроение будет испорчено. Мне не кажется, что таким способом редакция помогает нашей науке в трудную минуту.
Если уж есть время и силы вникать в положение отечественной науки, то надо понять, прежде всего, что она бывает фундаментальной и прикладной. Сильно огрубляя ситуацию, можно считать, что прикладная наука формулирует задачи для фундаментальной, а практика формулирует задачи для прикладной науки. Количество запросов от практики к прикладной науке определяется уровнем наукоемкости процессов производства товаров, предоставления услуг, принятия управленческих решений. Во всех странах развитию экономики сопутствует увеличение уровня этой самой наукоемкости, поскольку это способствует конкурентоспособности товаров и услуг и эффективности управленческих решений. Если у нас это не имеет место, Правительство должно такое увеличение стимулировать, а не распекать ученых, что они мало внедряют (в моей молодости всегда требовали от НИИ так называемые акты внедрения результатов, которые чаще всего были просто пустыми формальными бумажками). Увеличение наукоемкости приведет к созданию реального заказа для прикладной науки, а последняя сформирует заказ для фундаментальной.
Только так можно выйти из современного кризиса нашей науки, прекратить распад научных групп и избежать утраты ценного интеллектуального потенциала. Никакие реформы собственности научных учреждений, передел их недвижимого имущества (что, по-видимому, наиболее интересно большинству "реформаторов" из ненаучных сфер), а также создание советов и комитетов по управлению научными учреждениями, здесь не помогут. Более того, вся эта возня окончательно подорвет силы научных учреждений и отвратит молодежь от научной карьеры (во всяком случае, в России).
Российскую науку держат впроголодь уже 15 лет (зарплата в 100 евро в месяц считается хорошей). Высокие лица объясняют, что у страны есть более приоритетные задачи. Тем моим коллегам, которым в начале кризиса (датируем его 1990м годом) было 30, теперь 45. Они сейчас в моей группе самые молодые. Работают много и эффективно, хотя, конечно, все подрабатывают, чтобы жить и работать в науке. Такое вот "самофинансирование"! Хочется сказать господам-реформаторам науки, что стоять "при Фермопилах" 15 лет есть нагрузка запредельная. Поэтому высказываться, в том числе в средствах массовой информации и интернет-изданиях, лучше более профессионально, аккуратно и доброжелательно. Хотел довести это свое мнение до сведения редакции, а также до автора.
С уважением
С.М. Семенов,
доктор физико-математических наук, профессор
