Седьмое декабря в России - день траура. И не важно, что официально он не объявлен.
В предвыборной кампании 2003-2003 годов есть фигура умолчания. Практически отсутствует тема борьбы с терроризмом и сепаратизмом, бывшая основой кампании 1999-2000 годов "маленькая победоносная" вторая чеченская война. Естественно - на пятом году война уже не выглядит ни маленькой, ни победоносной. За два дня до выборов эта тема снова ворвалась в нашу жизнь.
Взрыв, прогремевший без восьми минут восемь в электричке Пятигорск-Ессентуки, унес жизни по крайней мере сорока двух человек, около ста шестидесяти ранены v в основном студенты, ехавшие к началу занятий.
Террор в России продолжается. Прошедший год показал: поезд, автобус, просто толпу могут взорвать в любом уголке страны. Этот взрыв - послание каждому из нас, поскольку каждый из нас мог быть на месте погибших вчера.
Вновь возникают вопросы, и прежде всего: что происходит на самом деле и что это значит для всех нас?
*****
Почему я молчу? Почему не кричу? Молчу...
Электричка везет меня туда, куда я не хочу!
Виктор Цой
Вряд ли тот, кто не был в злосчастной ессентукинской электричке, может представить себе этот чудовищный террористический акт. И тот, кто там был, тоже не может. Число погибших и пострадавших - на грани доступного человеческому воображению. Но у нас почти привыкли к восприятию этих цифр как
Нам снова напомнили, что террор существует не только в новостях, которые "не совсем жизнь". И не только в Чечне, которая, как ни крути, воспринимается большинством наших соотечественников как "не совсем Россия". За последние четыре года терроризм в нашей стране отнюдь не был побежден. Наоборот, именно за время путинского правления он был не только имматрикулирован в информационном пространстве, но и институирован в жизни реальной. Причем проникновение террора в жизнь явилось в немалой степени следствием, скажем так, неаккуратного поведения в мире символов, сознательной подмены понятий...
*****
В ходе расследования взрывов в Моздоке, Москве, Магасе, прошлогоднего теракта на Дубровке следствие пришло к неутешительным выводам. Хотя "контртеррористическая операция" в Чечне длится уже пятый год, террористическое подполье не только не уничтожено, но расширилось и усилилось. Формулировки вроде "в результате проведения контртеррористической операции на Северном Кавказе резко возросла угроза совершения террористических актов" и ранее проскакивали в официальных документах силовых ведомств и прокуратуры. Тут же оказалось, что следы ведут, по крайней мере, не только в Чечню - география была шире: от Дагестана до Карачаево-Черкессии.
В частности, к предыдущему взрыву на железной дороге в регионе Кавминвод, судя по всему, были причастны местные карачаевские ваххабитские общины. Взрывы 1999-го года, кстати, также обычно приписываются карачаевским "истинным мусульманам". В начале памятного года репрессии привели к тому, что в чеченский сепаратистский анклав, недоступный для российских силовиков, "совершили хиджру" (а попросту v бежали) местные ваххабиты, числом от нескольких десятков до полутора сотен, прежде всего - молодежь. Годом ранее, в 1998-м, таким же путем и по тем же причинам в Чечне оказались ваххабиты дагестанские - только их было раз в десять больше, и в августе-сентябре 1999-го они в составе отрядов Басаева и Хаттаба открыто вторглись обратно в Дагестан.
С карачаевскими ваххабитами сложнее: да, они тоже попадали в общины-"джамааты" и лагеря подготовки боевиков. Да, они возвращались в Карачаево-Черкессию, отсидевшись в Чечне несколько месяцев. Это (единственное!) удалось доказать следствию в суде 2002 года в отношении нескольких человек, которых ранее объявляли причастными к московским и волгодонскому взрывам. И хотя о причастности тех же Хаттаба и Басаева к взрывам говорилось куда больше, доказательств тому до сих пор нет. И Деккушев с Крымшамхаловым, которых теперь судят в Москве, показывали на следствии: руководил всем Ачемез Гочияев, а отнюдь не чеченцы или ФСБ. Тогда, в сентябре, организаторами и исполнителями взрывов были названы еще несколько человек, но они, если верить следствию, вновь скрылись в Чечне (а куда еще было им податься?), где и погибли.
То есть с началом "второй чеченской" террор был если не побежден, то взят в кольцо и локализован на одной тысячной территории России.
После теракта на Дубровке стало ясно, что война отнюдь не ограничена административными границами Чечни. Непонятно, на чем до этого основывалась такая уверенность - ведь ранее уже все было: Кизляр в январе 1996-го и Буденновск в июне 1995-го. Последний, кстати, отнюдь не был целью Басаева - в город, к отделу внутренних дел, грузовики с его отрядом привели сами местные милиционеры, проявившие бдительность на прасковейском посту. Каков же был пункт назначения, остается догадываться. Якобы в аэропорту Минеральные Воды Басаева ждал чартерный рейс на Москву...
2003-й год принес новые неприятные открытия. Через Знаменскую и Моздок террор вновь пришел в Москву v в Тушино и на Тверскую-Ямскую. Стало ясно, что Дубровка отнюдь не была досадной случайностью. Потом вновь был Моздок, Магас, первая взорванная электричка на Ставрополье.
Выводы следствия настораживали. "Пояса шахидов" изымали в подмосковных дачных поселках. Следы терактов вели отсюда отнюдь не только в Чечню, но и в другие республики Кавказа. Так, одной из "норд-остовских" террористок документы выправили в Кабардино-Балкарии, и это была не единственная зацепка.
При проверке одного из адресов в районе Баксана произошел бой. Как признавались сквозь зубы представители российских силовых структур, в приэльбрусье на каникулах побывал - и успешно ушел - все тот же Шамиль Басаев со товарищи (Басаев и сам этого не отрицал). Это было тихое ЧП - даже по сравнению с прошлогодним рейдом Гелаева из Панкисского ущелья через Ингушетию и Северную Осетию.
Оказалось, что чеченские террористы (именно террористы, а не сепаратисты вообще) опираются отнюдь не на ?Аль-Каиду?, не на мировой интернационал радикальных исламистов, не на закордонные базы - но на разветвленную подпольную интернациональную сеть здесь, в России. И за четыре года эта сеть не уничтожена и не ослаблена, проблема терроризма не решена.
*****
С самого начала "второй чеченской", с осени 1999-го, власть последовательно подменяла понятия "терроризм" и "сепаратизм". Для восстановления контроля над сепаратистским анклавом был использован режим "контртеррористической операции" - лишь потому, что этот правовой режим не требовал утверждения парламентом.
Между тем на тот момент экстремисты и террористы составляли в Чечне маргинальное меньшинство. В ноябре 1999-го для подавления террористов и экстремистов Аслан Масхадов, лидер чеченских сепаратистов, был готов de facto отказаться от независимости и передать верные ему отряды под федеральное командование. Федеральное руководство оставило эти предложения без ответа, последующие полгода крупномасштабных боевых действий объединили все силы чеченского сопротивления.
В мае 2000 года, когда "большая" война закончилась, а партизанская еще не началась, у федеральной стороны вновь возникла возможность изолировать террористов с помощью переговоров - разумеется, с позиции силы - с умеренными сепаратистами, прежде всего - с масхадовским парламентом. Переговорщиков тогда "исчезли", на Чечню посадили казавшегося лояльным Кадырова. Сепаратистов начали отлавливать в ходе жестких "зачисток". За два-три года массового неизбирательного насилия "федералы" создали экстремистам обширную мобилизационную базу. "Мобилизованная" таким образом молодежь при этом шла прежде всего к радикалам. "Машина смерти" оказалась "вечным двигателем" с КПД, заметно большим единицы...
В прошедшем году с сепаратизмом в России вроде бы было покончено - новая конституция, новый президент v все чин-чинарём. Только вот выборы были странные - народ от них все больше бежал. И новоизбранный президент все больше прячется от благодарного электората умиротворенной республики.
Вот и борьба с террором примерно столь же успешна...
Подмена понятий никогда не проходит безнаказанно. Вместо того, чтобы отделить друг от друга две и без того сложные и, в общем, очень разные проблемы - чеченский сепаратизм и радикальный исламский террор - федеральная власть постаралась все смешать, дабы "запутать своих и сбить с толку остальных".
Со словами вообще надлежит быть особенно аккуратными - неосторожно произнесенное имеет свойство сбываться и материализовываться. Накануне "первой чеченской" говорили о бандитах и похитителях людей - тогда это не было правдой, но сбылось после 1996-го. Перед "второй чеченской" заговорили о терроре - "борьба с терроризмом" не в последнюю очередь служила для укрепления режима. Но теперь мы пришли к тому, что в России и правда существует террористическое подполье - на Кавказе, и от Кавказа до Москвы. И Шамиль Басаев без особых проблем отдыхает вдали от "контртеррористической операции", на лоне природы...
*****
Итоги неутешительны. Шулерство в мире понятий привела к двойному проигрышу в реальной жизни. С чеченскими сепаратистами - ситуация патовая. Террористы же, на время отступив, теперь перешли в наступление. Спецслужбы и прокуратура тем временем отчитываются муляжом "левого террора" - "новой революционной альтернативой"...
Наше сегодня проходит между Сциллой и Харибдой. Харибдой безмерно усилившейся полицейщины, довлеющей над обществом, но бессильной это общество защитить. Многоголовая же Сцилла v террористы, способные нанести удар "здесь и сейчас".
Килограммы взрывчатки, обложенные готовыми убойными элементами - болтами М6, - лежали в вагоне, битком набитом студентами.
Это мог быть вагон метро. Или автобус. А мы - на их месте. Тикают часы, или пикает пейджер, или кто-то держит палец на кнопке. А машинист невозмутимо ведет поезд вперед, к разрушенному мосту. И мы все - заложники этих двоих.
"Электричка везет меня туда, куда я не хочу..."
