7 февраля политик Илья Яшин создал петицию за отставку главы Чечни Рамзана Кадырова. Яшин также опубликовал видеообращение к главе Чеченской республики. За сутки оно набрало более 2 млн просмотров.
Последние недели Кадыров угрожал семье экс-юриста «Комитета против пыток» Абубакара Янгулбаева и экс-судьи Сайди Янгулбаева после того, как из Нижнего Новгорода чеченские силовики вывезли Зарему Мусаеву — мать Абубакара и жену Сайди. Помимо этого, Кадыров призвал возбудить уголовные дела против правозащитника Игоря Каляпина, журналистки Елены Милашиной, а также редакций «Новой газеты» и «Дождя»*.
— Как в сложившейся ситуации вы оцениваете риск для себя и для тех, кто подписывает петицию?
— Все, кто подписал петицию, испытывали бы давление и были бы под пристальным вниманием, если бы подписей было мало. Но сейчас ее уже подписало 130 тысяч человек. Нельзя угрожать 130 тысячам людей, это население среднего российского города. Они будут обещать отрезать головы всем им? Всем будут рассылать угрозы?
Смысл этой кампании в том, чтобы пробить стену страха. Ее успех связан с ее массовостью. Когда стало понятно, что за сутки петицию подписали 100 тысяч человек, все риски для людей стали иллюзорными. Никто их не тронет.
Кремль будет делать вид, что это боты, как уже сказал Песков. То есть будут притворяться, что петиции и проблемы не существует.
Я не первый раз занимаюсь Чечней: мой первый большой доклад про Кадырова я опубликовал еще в 2016 году, после убийства Бориса Немцова. С тех пор вопрос о моей личной безопасности перешел из разряда практических действий в разряд философских рассуждений. Моя единственная защита — публичность.
— Вы уже получали какую-то реакцию от Кадырова и его окружения?
— Нет, они молчат.
В 2016 году была довольно бурная реакция, когда я опубликовал доклад, о котором говорил. Тогда Кадыров, его окружение, даже уполномоченный по правам человека в Чечне резко высказывались в мой адрес. Были угрозы, даже своеобразные перформансы: в Петербурге передо мной остановилась машина с номерами «КРА» (инициалы Кадырова, машины с такими номерами связывают с его окружением. — Прим. ред.), и из нее в окно другой машины демонстративно передали пистолет. Я просто не реагировал на эти угрозы и продолжал работать.
Я уже достаточно много опубликовал видео и расследований о Чечне, поэтому в какой-то момент они просто прекратили это делать. Не знаю, как это расценивать. Возможно, они не хотят привлекать внимание к моей работе. А возможно, у них другие планы.
С 2016 года я не получал вообще ни одной угрозы со стороны чеченского руководства и людей, которые могли быть с ним связаны. Зловещее молчание — меня это вполне устраивает.
— Были люди, от которых вы не ожидали услышать слова поддержки, но они отреагировали на видео и петицию? Может быть, какие-то медийные персоны?
— Я не буду называть фамилии, потому что это были частные разговоры, но я получил довольно много отзывов, в том числе неожиданных. От совершенно не связанных с политикой блогеров с миллионной аудиторией; от одного олимпийского чемпиона, например, — речь не про Кафельникова, от которого было вполне ожидаемо это получить, — а от одного известного в прошлом российского спортсмена, который брал олимпийские медали и всегда, казалось бы, был абсолютно лоялен власти.
Есть действительно большой отклик, который воодушевляет и мотивирует. Мне кажется, это лишний раз говорит о серьезности проблемы и том, как она волнует самые разные части нашего общества, независимо от политических взглядов. От крайне левых до крайне правых все понимают, что бандитизм, который творится в Чечне, угрожает национальной безопасности всей страны.
— На видео почти 2,5 млн просмотров. При таком количестве просмотров 130 тысяч подписей — это хороший результат?
— Я думал, что будет меньше. Сам факт публичной подписи под петицией с требованием отставки Кадырова — это публичный политический жест, который требует мужества. Вы ставите подпись, прекрасно понимая, что речь идет об одном из самых опасных людей в стране, у которого есть власть, деньги и — самое главное — ощущение абсолютной безнаказанности.
Обратите внимание, что из всех петиций, которые были связаны с политикой и публиковались в последнее время, это самый быстро набирающий подписи документ. Мне написали из Change.org, что это рекордные темпы для политической петиции.
— Песков открещивается от того, что Кремль обращает внимание на эту петицию. Как вы считаете, что должно произойти или сколько должно быть подписей, чтобы о ней заговорили как о проблеме, которая волнует людей?
— Не забывайте, что мы живем в политическом зазеркалье, где слова чиновников, как правило, имеют противоположный смысл. Если Песков говорит, что в Кремле не придают значение петиции, это значит ровно противоположное. Еще как придают.
Я думаю, что если бы они действительно не думали о петиции, то Песков просто никак не отреагировал бы. А он прокомментировал ее уже через несколько часов после публикации, когда подписалось всего около 20 тысяч человек. Стало понятно, что петиция очень динамично набирает подписи. Тогда он поспешил сказать, что к ней не относятся всерьез.
Я думаю, что в Кремле прекрасно понимают, что никаких накруток нет и что это действительно общественное мнение, которое нельзя игнорировать. Для них это будет важным сигналом. Одно дело, когда дискуссии проходят в кремлевских кабинетах между представителями провластных группировок или силовых структур, а когда власти видят такое массовое выражение общественного мнения и недовольство, для них это имеет значение.
— Что вы собираетесь делать дальше?
— Мы продолжаем собирать подписи. Накануне годовщины убийства Бориса Немцова я передам петицию в администрацию президента, напишу письмо на имя Путина и изложу наши требования. Сообщу о том, как собирались подписи, расскажу, что это за платформа, и потребую изменений от имени тех людей, которые эту петицию подписали. Посмотрим, сколько их будет к тому моменту, есть еще две-три недели (Немцов был убит 27 февраля 2015 года. — Прим. Полит.ру). От имени этих людей я потребую от Путина рассмотреть вопрос об отставке главы Чеченской республики.
*В соответствии с Законом «Об иностранных агентах» мы вынуждены указать, что «Дождь» внесен в «реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента».
