Одновременно с осенним призывом началась и кампания по привлечению внимания общества к важнейшим проблемам армии, среди которых – проблема военного бюджета, призыва на службу, дедовщины, а также общественного контроля над армией.
Посыпавшиеся на страницы газет как из рога изобилия сюжеты о целой череде нарушений в военкоматах и о случаях издевательств над молодыми солдатами в различных частях российской армии вызвали всплеск эмоциональных выступлений. Кто-то винит в ситуации власть, кто-то – сотрудников военкоматов, еще кто-то видит вину офицеров, а некоторые авторы вообще призывают отменить призыв и немедленно приступить к формированию контрактной армии. Есть очень много высказываний о системном характере резкого всплеска преступности в армии.
Больше всего различного рода предложений поступает от общественных структур «матерей», правозащитников, профсоюзов гражданских служащих, требующих признания их особой роли в гражданском контроле над армией.
Вопросы организации гражданского контроля над силовыми структурами, и армией в частности, стали чрезвычайно актуальны для российского общества. Конечно, гражданский контроль – непременное условие функционирования нормального демократического общества. Поэтому попытка принятия закона о Гражданском контроле в Государственной думе было своевременной.
К сожалению, большая часть российского общества понимает гражданский контроль над армией только как контроль со стороны общественных организаций и движений. Но здесь путаются понятия.
Гражданский контроль подменяется общественным контролем. Многие говорят о том, что под общественный контроль должны подпадать все структуры государственного аппарата (Администрация Президента, правительство, Минобороны, МВД, МЧС, ФСБ), а также военный бюджет, комплектование, управление войсками, боевая и мобилизационная готовность, боевая и оперативная подготовка, система воспитания военнослужащих, развитие военной науки, соблюдение прав военнослужащих и т.д. (Юрий Киршин. НВО № 45, 2004). Вне всякого сомнения, представители общественных организаций должны осуществлять связь гражданского общества с военной организацией государства. Они, конечно, способны на многое: могут выявить отношение населения к военной политике государства, узнать, каковы реальные условия быта и службы военнослужащих, провести научную экспертизу военно-политических программ и оценить качество их выполнения.
Для примера можно провести анализ «Концепции патриотического воспитания», принятой правительством в июле 2003 года. Кажется, документ достаточно новый, но когда посмотришь, кто же его готовил, то становится ясно, что делалась эта концепция по старым выверенным лекалам советской государственной бюрократии. Документ имеет четко выраженный формальный характер, мероприятия запланированы те же, что планировались, помнится, и 30, и 20, и 16 лет назад. Такое ощущение, что вот-вот попадутся знакомые словечки «партийный и комсомольский актив», «пионерские организации». Концепция разработана восьмью министерствами, РОСТО и администрацией Волгоградской области – то есть узким кругом из 20 ветеранских и молодежных организаций, не имеющих массовой поддержки в обществе. Поэтому эту концепцию в обществе не знают, а используется она для внутриведомственных целей.
Однако на самом деле функции гражданского контроля гораздо шире общественного – они более значимы, чем это видится общественным структурам. Основными его задачами, по моему мнению, могут быть:
- утверждение демократических принципов и норм военной политики государства;
- выработка решений и рекомендаций исполнительной и законодательной власти, направленных на укрепление обороноспособности страны;
- повышение в обществе престижа службы российских граждан в вооруженных силах, МВД, ФСБ;
- обеспечение органов государственной власти и общества достоверной информацией о соответствии вооруженных сил Конституции, законам государства, нормам международного права, реально складывающейся военно-политической обстановке в мире;
- предотвращение нерационального расходования ресурсов и средств, выделенных на оборону и обеспечение безопасности государства;
- создание условий, предотвращающих использование вооруженных сил Российской Федерации в интересах отдельных групп лиц, партий и движений;
- выявление ситуаций, связанных с ущемлением прав личности в вооруженных силах.
Последняя функция подразумевает не только выявление подобных случаев, происходящих с военнослужащими-призывниками, на что обращается больше всего внимания, но и защиту прав контрактников, офицеров и прапорщиков, а также гражданского персонала, работающего в армейских частях и учреждениях. К этой же категории следует отнести и защиту прав и интересов военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей – здесь тоже немало проблем.
До сих пор система гражданского контроля над армией в России не выработана. Ранее военная инспекция существовала в системе Министерства обороны СССР, затем в системе Совета безопасности, сейчас это вновь структурное подразделение Министерства обороны РФ. Реально независимый орган, который может контролировать Минобороны извне, – это Счетная палата, но и она – только эпизодически.
Счетная палата находит массу злоупотреблений в хозяйственной деятельности силовых структур. Не зря же одним из первых шагов вице-премьера, министра обороны Сергея Иванова стало создание специальной структуры для контроля над расходованием бюджетных средств.
В этой связи, как мне кажется, можно и нужно организовывать гражданский контроль по трем уровням административного, законодательного, представительского и общественного контроля.
В соответствии с 94 статьей Конституции, парламентский контроль должен стать основным элементом гражданского контроля. О каком парламентском контроле можно говорить, если из всего бюджета на национальную оборону страны в проекте на 2007 год предусмотрено выделить 821 млрд 171,9 млн рублей (примерно 30,4 млрд)? Однако при росте государственного оборонного заказа в 2007 году на 29%, что в абсолютных цифрах составит более 300 млн рублей, армия все равно получит количество вооружений, вполне сравнимое с прошлогодними поставками. При этом в нынешнем военном бюджете полностью закрытыми остаются наиболее коррупционными разделы по научно-исследовательским работам и модернизационным программам.
В настоящее время дать ответ на вопрос, как и на какие цели тратятся бюджетные деньги, парламентский контроль не в состоянии. В соответствии с требованиями закона «О государственной тайне» в российском бюджете могут быть засекречены только бюджетные расходы, запланированные на разведывательную, контрразведывательную, оперативно-розыскную деятельность. Реально от парламентского контроля скрыта большая часть расходов.
Пропагандистская кампания вице-президента, министра обороны РФ о значительном росте бюджетного могущества российской армии может поразить обывателя, не знакомого с планированием и исполнением военного бюджета. Когда начинаешь анализировать нынешние высказывания Сергея Иванова о возрастании расходов на «Национальную оборону», которые составят 2,63% от объема ВВП, что на 155,15 млн рублей больше, чем в предыдущем году, то хочется привести цифры военного бюджета 2002 и 2003 годов. Тогда доля их в валовом внутреннем продукте составляла 2,68% в 2002 и 2,69% в 2003 годах соответственно. Странно выглядит позиция Министерства обороны и еще более странно – Министерства финансов, поскольку они не выполняют Указ Президента РФ № 183 от 30 июля 1998 года, утвердившего «Основы (концепции) государственной политики РФ по развитию ВС до 2005 года», которая определяла, что военный бюджет должен составлять 3,3% от ВВП. Поэтому доля военных расходов фактически меньше затрат на оборону периода 1994-2001 годов.
За все пять лет руководства Сергея Иванова при таком «парламентском контроле», несмотря на его бодрые рапорты о ежегодном строительстве по 5000 квартир для военнослужащих (в 2003 году), с принятием по его инициативе в августе 2004 года Федерального закона «О накопительной – ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих», количество «бесквартирных» офицеров только в ВС России не уменьшилось и составляет, по данным комитета по обороне Государственной Думы, 27,8 тыс. квартир, и это – не считая офицеров в МВД, МЧС, пограничной охране ФСБ. На именных счетах армейских офицеров с учетом взноса 2007 года (44,3 тыс. рублей) за четыре года накопится целых 121,9 тыс. рублей (примерно $4 514). По московским ценам такой прирост накоплений позволяет приобретать офицеру по ½ кв. метра в год! Это означает, что при нынешних темпах накопления денежных средств за двадцать лет службы, начиная с лейтенанта, у офицера накопится аж на 10 квадратных метров жилой площади!
Заслугой парламентского контроля было бы не только определение коррупционных положений, пролоббированных в чьих-то интересах, но и расследование, в чьих интересах принимаются положения постановлений Государственной технической комиссии. Например, по прекращению финансирования беспилотных летательных аппаратов до 2012 года, или связанных с однобокостью развития только твердотопливных ракетных технологий, или с затягиванием принятия решения по морскому океанскому флоту.
У парламентского контроля обязательно должны возникнуть вопросы, кто «автор» идеи хронического неиспользования Министерством обороны в период 2003-2005 годов 124 млрд рублей (2003 г. – 24, 2004 г. – 40, 2005 г. – 60), возвращенных в доходную часть государственного бюджета. И кто и какие суммы получает за недопоставки вооружения в армию и флот, и нет ли тут материальной заинтересованности и сговора между Минфином, Минобороны и предприятиями ВПК?
Представительским уровнем гражданского контроля могут быть СМИ. Которые не только информируют население, но формируют общественное мнение, утверждая в нем определенные представления, ценности и приоритеты. Естественно, в силу своей ангажированности сами по себе они не могут быть объективными, но в условиях нормального демократического государства (когда все СМИ, от правых до левых, публикуют всю палитру мнений) в совокупности позволяют увидеть достаточно объективную картину ситуации в армии: о ее реальной боевой готовности, о ее обеспеченности новыми видами вооружений, продовольствием и жильем.
Элементом общественного контроля могут быть общественные организации, объединения, движения. Внутри силовых структур такими элементами могут быть профсоюзы военнослужащих, сотрудников правоохранительных структур, офицерские собрания, профсоюзы контрактников и гражданского персонала, а также вновь возрождаемые сейчас суды офицерской чести, имевшиеся ранее в царской и советской армиях. Вне силовых структур – союзы и конгрессы матерей, юридической помощи призывнику, организации по правам человека и т.п.
Гибридом общественно-административного контроля можно назвать попытку Администрации Президента создать «Общественную палату», которая направляется, управляется и оплачивается сверху. Правда, сама юридическая форма этой структуры вызывает недоумение и споры у юристов-правоведов. Что это за зверь? Права контроля приближены к госструктуре, но не госструктура. Ответственность – как у общественного кружка или домового комитета, но ни то, ни другое. После создания ОКДОРА при Борисе Ельцине – это вторая попытка управлением общественным мнением и, видимо, также носящая в основном рекламный характер, – т.к. фактически ее функции далеки от контрольных. Ее скорее можно сравнить с Лондонским Гайд-парком как служащую для частичного «спуска общественного давления» и создания иллюзии полезности для общества.
В любом случае, гражданский контроль над военной сферой – не самоцель, а средство поддержания и повышения обороноспособности страны.
