Это первая публикация серии историй о процессе усыновления в России от первого лица. Как происходит этот процесс для наших соотечественников, и насколько процедура упростилась после принятия федерального закона, вводящего запрет на усыновление детей из России иностранными гражданами, рассказывают участники нового проекта "Радио Свобода" под названием "Герои" - Александр и Светлана.
Александр: Меня зовут Александр. Мне без малого 35 лет. Я родился и вырос в Москве. Я индивидуальный предприниматель, специализирующийся на продвижении в блогах, а также директор интернет-проектов Московской школы политических исследований.
Светлана: Меня зовут Светлана Шмелева, мне 30 лет. Я соавтор и координатор дистантной программы гражданского просвещения Московской школы политических исследований. В основном, занимаюсь этим. Также иногда пишу колонки в газету «Аргументы и факты».
Александр: Раньше я никогда не думал о том, что в действительности готов заняться процессом усыновления какого-либо сироты на практике. Нет, конечно, я всегда понимал, что это очень правильная идея, и что было бы хорошо, если бы я как-то принял бы в этом личное участие, сделав такое хорошее дело. Однако понимал, что у меня, скорее всего, не хватит сил. И вообще, испытывать настоящие чувства к ребенку, важно, чтобы это был твой ребенок, а не сторонний. Познакомившись со Светой, мы начали чуть больше говорить об этом в практической плоскости. Но, конечно, все равно на уровне «может быть, когда-нибудь мы этим займемся». Тем более у нас уже есть один свой ребенок.
Светлана: Я начну, а Саша подхватит. На самом деле, конечно, Саша уже сказал, что мы довольно абстрактно давно уже обсуждали эту тему. И потом даже решили, что если представится такой случай, может, что-то неожиданное возле нас случится, то мы тогда возьмем этого ребенка к себе. Но потом мы начали думать об этом глубже, более того, когда такие случаи начали вокруг нас происходить, мы поняли, что нужно к этому быть более готовым. Например, оформить какие-то документы. Потому что невозможно все делать одновременно, а поступательно нужно все делать. Так же, как проходит беременность, нужно с усыновлением делать эти шаги. В последний год мы стали об этом думать, конечно, сильнее и почувствовали какие-то возможности, начиная от материальных и заканчивая возможностями сердечными, чтобы взять еще одного или двух детей к себе в семью. В этой теме мы не такие эксперты, есть, например, Людмила Петрановская, которая гораздо лучше нас в этом разбирается и рассказывает обо всех предостережениях. Там есть, конечно, много сложностей, но и много приятного, как со всеми детьми, собственно говоря. Разницы в этом, такой уж кардинальной, мне кажется, нет. Если не считать, что все кровные дети всегда беспроблемные. Мы долго все обсуждали с Сашей, и не сразу пришли к единому решению. Как Саша уже сказал, я была инициатором этой идеи, а Саша достаточно долго подходил к этой мысли. А сейчас мы единогласно считаем, что да, и Саша сам подошел к этой мысли, без меня.
Александр: Катализатором этого решения в реальности стало то, что у нас раньше было два ребенка. Но второй родился больным и прожил только четыре с небольшим месяца. И, конечно, мы ощущаем некоторую пустоту, потому что уже настроились на то, что мы родители двух детей, и в реальности были ими в течение какого-то времени. И в некотором смысле мы почувствовали, что эта пустота – некоторый стимул воплотить в жизнь то, о чем мы до этого думали только теоретически. Удачный момент, чтобы перейти от теории к практике и непосредственно заняться этим процессом.
Светлана: Надо сказать, конечно, что это катализатор, но не замена, потому что все дети разные. Мы могли убедиться по двум детям, которые у нас были, они совершенно разные и не подменяют друг друга. Это стало отправной точкой для такого решения. А главным катализатором для меня стало скорее рождение, а не уход второго сына. Его тяжелая болезнь, как это ни странно. Потому что раньше, меня больше всего пугало теоретически, что я не смогу ухаживать за больным человеком — если при усыновлении вскроются какие-то серьезные заболевания. Что это непосильная для меня ноша. Но оказалось, что это не так. Мы и не думали от него отказываться. И те же гены это такая неоднозначная вещь. И у твоих кровных детей всегда другая комбинация — но ты же не будешь из-за этого от них отказываться, потому что они другие.
Александр: Насчет пола. Практически все в нашей ситуации говорят, что надо брать ребенка другого пола, нежели тот, что у нас был. То есть, если у нас было два мальчика, теперь нам надо брать девочку. При этом, честно сказать, я не очень понимаю, как обращаться с маленькими девочками — я сам рос в семье, где у меня было два брата и ни одной сестры, затем два сына и ни одной дочки и т.д. Поэтому до сих пор немного сомневаюсь в том, что готов к девочке. Но, с другой стороны, постепенно проникаюсь этой идеей, и, наверное, все-таки в итоге это будет дочка, хотя до последнего момента все может измениться. Мы постоянно, в силу понятных обстоятельств, читаем истории про родителей-усыновителей. И все они говорят: ты приезжаешь в детский дом с одним решением, а дальше все меняется, ты видишь ребенка и понимаешь, что это он, независимо от пола.
Светлана: Да, на самом деле, конечно, Саша уже хорошо все описал. С одной стороны, есть решение о девочке, потому что многие специалисты нам рекомендуют. С другой стороны, выбор ребенка… Вообще слово «выбор» применимо ли к этому? Мне было бы проще, чтобы он появился, как появляется твой ребенок. Выбирать очень сложно. Но если мы общаемся в детском доме с детьми, а у меня отношение к детям так же, как ко взрослым людям, вопрос в том, случается или нет биохимия. Также Саша не сказал, но мы рассматриваем вариант взять двоих детей, потому что там многие дети с братьями и сестрами, их мало кто берет. Но у нас, не знаю, получится или нет в смысле квартирного вопроса, потому что там есть дурацкие правила. У ребенка в детском доме все равно нет своего личного пространства. Поэтому, мне кажется, какие-то критерии несправедливы.
Александр: Да, давайте, я поясню, потому что Света говорит так, как будто это всем очевидно, но, возможно, это не так. Итак, по российскому законодательству, для усыновления ребенка необходимо иметь жилую площадь не менее, чем по 18 квадратных метров на человека. Наша квартира – это 64 квадратных метра, мы сейчас в ней проживаем втроем со Светой и нашим сыном. И формально даже уже сейчас никого не можем усыновить, потому что не хватает метража на четырех человек. Но если на недостаток 8 метров органы опеки, вроде, обещают закрыть глаза, то на 26 метров — вряд ли.
Светлана: Возраст. Опять-таки, когда мы пришли в органы опеки и попечительства, нас спрашивали критерии, а мы ни одного не могли назвать, потому что довольно странно выбирать ребенка относительно цвета глаз и даже возраста, на самом деле. Перед тем как пойти туда, мы думали, что возьмем не очень маленького (их и так возьмут), но и не очень взрослого ребенка. Потому что имеем представления о детях до 4 лет, нашему старшему сыну 4 года. Но, к моему удивлению, никаких очередей там не существует. Так что, может быть, это будет и младенец совсем. У нас нет задачи взять новорожденного, но в диапазоне до 4 лет. Как это будет – зависит от общения с ребенком. Тот ребенок, который захочет к нам пойти и будет наш, какой будет у него возраст, мы не можем пока сказать.
Александр: Мне кажется, что по поводу возраста глупо загадывать, он может быть любой. От нуля до 16. Я, скажем, лучше понимаю, что делать с 13-летним мальчиком, чем с 3-летней девочкой. В конце концов, я сам был таким, плюс у меня были братья.
Светлана: У меня тоже есть брат. Но мы росли отдельно. Мне сложнее, чем Саше. Я ни за кем не ухаживала в детстве, за другими подростками, а у Саши есть младший брат. У меня такого не было, но есть опыт Вани и Степы, и все.
Александр: При рождении ребенка существует момент зачатия. Не всегда родители знают, когда это происходит, но примерно представляют себе. В случае усыновления таким моментом является первый поход в органы опеки, где происходит первый разговор о том, что мы хотим усыновить ребенка. Я считаю, что примерно две недели назад у нас случилось зачатие усыновленного ребенка. А именно Света сходила в эти органы, рассказала о нашем намерении и взяла длинный список документов, которые мы должны получить и оформить в течение ближайших недель и месяцев. Некоторые из этих документов получать легко, а некоторые сложно. В частности, мы должны получить справку из ГУВД о том, что мы не были судимы. Это процесс довольно легкий, но долгий, справка оформляется минимум 30 календарных дней. Также мы со Светой должны пройти всех врачей и получить свидетельства о том, что мы абсолютно здоровы. Сложность этих врачебных справок состоит в том, что они действуют только три месяца. Т.е. надо так рассчитать, чтобы пройти врачей, когда все документы уже собраны, чтобы осталось около 1,5 месяцев на поиск ребенка. Впрочем, нам повезло. Так совпало, что мы попали в волну государственной кампании о том, что русских детей должны усыновлять в России, и надо упростить этот процесс. Поэтому, возможно, какие-то поправки будут приняты, и процесс облегчится. Хотя пока не принято ничего. Все это пока только обсуждается, и пока процесс остается довольно сложным. На мой взгляд, он занимает те же 9 месяцев, что и вынашивание обычного ребенка. Что довольно логично: за это время ты должен привыкнуть к мысли о том, что у тебя будет ребенок. И в некотором смысле это лучше, чем если бы ты приходил в органы опеки и попечительства, а через неделю уже получал бы себе ребенка. Это было бы более безответственно.
Светлана: Я с Сашей, конечно, тут не соглашусь. Потому что 9 месяцев – это очевидное преувеличение. Эти бумаги можно собрать за пару месяцев, просто он не любит всю эту бумажную рутину. По пунктам нужно 11 документов, все их можно собрать, некоторые кажутся немного бессмысленными. Но я к этому отношусь исключительно так, что есть минимальный порог, что ты можешь и должен сделать, какое-то движение, усилие. Но другое дело, я хочу сказать в целом про государственную программу. Я ее могла наблюдать в органах, жилищная комиссия приходила к нам в квартиру. На мой взгляд, правила по поводу справок и документов могут быть. Но меня поражает то, что нет программы, нацеленной именно на то, чтобы детей усыновляли. Я пришла в органы опеки и попечительства, совершенно пустынное место. Я пришла первая, наверное, не знаю, за какое время. При этом отношение замечательное, они пытаются помочь, насколько они могут. Но органы опеки и попечительства могли бы заниматься не только этим: они делают бесплатные газеты, например, могли бы писать об этом. Мне кажется, страх у людей от неизвестности, им кажется, что сложно документы собирать, долго ждать, хотя это все не так. Надо просвещать и подталкивать к этому решению. Но такого я не вижу. Я читала про материальную помощь, которую кому-то будут давать, не важно. Кроме того, что она сама по себе смешная, на 100000 рублей невозможно поднять тяжело больного ребенка, говорить о материальных выгодах от воспитания ребенка просто смешно. Даже если бы государство обеспечивало всем этих людей, все равно приходится детей воспитывать. Это все остатки советских времен. Конечно, независимо от того, какое государство, у нас нет целенаправленной программы, которая мотивировала бы людей, рассказывала им об этом.
Александр: Да, первые, кто к нам пришли, была комиссия, которая должна была проверить «техническое состояние квартиры». Т.е. достаточно ли у нас места. Я не сказал бы, что они смотрели все внимательно. Два мужчины средних лет даже не прошлись по всем комнатам. Постояли, посмотрели, сказали, что, вроде бы, все нормально. Сказали, что нашли месяц, который у нас не оплачен в плане коммунальных счетов. Я им показал квитанции об оплате, и они попросили прийти к ним еще раз, снять ксерокопию с этой квитанции, и тогда они дадут нам справку, что в эту квартиру можно еще кого-то вселять.
Светлана: Я немного в ужасе, Саша говорил, как будто он оспаривает наше техническое заключение. Мне кажется, что все эти люди настроены положительно.
Александр: Не то, чтобы положительно, просто это формальная процедура. Мне кажется, люди, которые вчера приходили, не ставили целью проверить реальное состояние квартиры, их больше волновало стрясти с нас деньги за неоплаченный счет. Наверное, если бы они увидели, что в квартире черт знает что происходит, тогда, может быть, все было бы по-другому.
Александр: Вообще, нужными документами являются заявление, справка с места работы с указанием должности и зарплаты, выписка из квартирно-трудовой книги, справка из МВД, подтверждающая отсутствие судимости, медицинское заключение о состоянии здоровья каждого из супругов, копия свидетельства о браке, письменное согласие совершеннолетних членов семьи, включая детей с 10 лет. Еще справки о соответствии жилого помещения санитарным нормам, документ о том, что мы со Светой прошли специальную подготовку, школу приемных родителей. Дальше мы должны написать наши автобиографии, ну и паспорта и прочие документы.
Светлана: Дальше этапы очень просты. Нам надо собрать весь список документов, будет заседать комиссия, которая скажет, например, что мы можем усыновить ребенка. Нам дадут заключение. Нам сказали, что это все человеческий фактор, даже если у нас не хватает 2 метров для того, чтобы там жили 4 человека. А потом мы сказали, что если будут брат или сестра, мы будем готовы их взять. И нам ответили, что они и это могут рассмотреть. С заключением мы ездим по детским домам и подаем бумагу, мы должны назвать формальные характеристики, чтобы подыскивать этого ребенка. Я так понимаю, что если есть конкретный ребенок, можно оформить документы быстро и усыновить. А так процесс может занять до года, соизмеримо с процессом беременности.
Александр: Мы особо ничего не боимся. Немного двойственное ощущение от того, что наш процесс, который непроизвольно вырос внутри нашей семьи, совпал с этой государственной кампанией на тему усыновления. Никакого особого вреда я от этого не вижу. Даже, может быть, польза, если они попытаются облегчить процедуру. Но немного внутренне может быть неприятное ощущение, что кто-то воспринимает это так, что мы посмотрели телевизор и решили усыновить... Хотя в нашем случае это уж точно не так.
Светлана: У нас странная жизнь, после всего странно чего-то бояться. Мне кажется, я боюсь как любая мама. Я такие же чувства испытывала, когда знала, что у нас будет ребенок, но боялась, какой он будет.
Александр: Но, конечно, когда мы пройдем процесс оформления документов, дальше будет очень много страхов. Там может быть все, что угодно, это шаг в неизвестность для нас. Мы понимаем, что будет нелегко. А может быть, очень легко. Мы вступаем на новую тропу, на которой нас может ждать много неожиданностей.
Светлана: Я боялась, как примут это наши родители, потому что такое решение нужно принимать всей семьей. Мне приятно, что нас родители очень поддерживают и с нами будут проходить этот путь, мы не одни, поэтому нам не страшно.
Радио Свобода/Свободная Европа ставит своей задачей распространение ценностей демократии и гражданского общества, обращаясь к аудитории тех стран, в которых свобода прессы либо запрещена или ограничена властями, либо пока не стала нормой жизни общества. Журналисты Радио Свобода/Свободная Европа предоставляют обществу то, чего оно не может узнать из местных средств информации. Это - новости без цензуры, аргументированный и ответственный обмен мнениями, открытое и честное обсуждение проблем.
