Вы родились в семье преподавателей МГУ, но учились в МИФИ. Чем был обусловлен выбор именно этого института?
Мои родители были гуманитариями, но так как мне достаточно легко давались все предметы, то у меня были колебания между МГИМО, мехматом МГУ и МИФИ. Я хорошо знала английский язык, но мне хорошо давалась и математика. Я не очень любила физику, хотя и по ней у меня в школе были хорошие оценки, а математика мне просто нравилась.
В 10 классе школы мне «улыбнулась» медаль, потому что я тяжело заболела, попала в больницу и не могла сдавать экзамены, мне вывели средние отметки за год. Зато у меня было больше времени на принятие решения. Экзамены в МИФИ проходили раньше всех, даже раньше, чем на мехмат МГУ и я решила попробовать туда поступить. Написала письменный экзамен по математике, получила «четверку», после этого я уже могла не волноваться, что поступила. Так я оказалась студенткой МИФИ.
На каком факультете Вы учились?
Там был единственный факультет, на который можно было поступать девочке, это – факультет электронно-вычислительных машин. Поэтому, когда я окончила институт, то попала сначала на практику, а потом на работу в Институт прикладной математики АН СССР, в отдел системного программирования. Моя работа была исключительно интересной, мы делали первые в стране операционные системы, они там изначально отлаживались.
А какие языки программирования Вы использовали?
Я программировала сначала в машинных кодах, потом на Автокоде, это было нечто! И гораздо сложнее, чем сейчас.
Вы не жалеете, что ушли в политику?
В детстве я была очень активной, в 4-ом классе стала заместителем председателя совета пионерской дружины, но где-то с 5-го класса я начала понимать, что все это неискренне. Любая фальшь уже чувствуется человеком старше 10 лет. В таком состоянии – отстранения от участия в общественных организациях – я находилась очень-очень долго, до первых демократических выборов. У меня уже выросла и вышла замуж дочка.
Когда же наступила перестройка, я почувствовала, что от меня может что-то зависеть, моя же организация – Институт прикладной математики – выдвинула меня в депутаты райсовета. После этого они меня как сотрудника потеряли. Если райсоветовский депутат еще мог совмещать работу и общественную деятельность, то когда прошли первые выборы в Московскую городскую Думу в 1993 г., то здесь надо было принимать решение. Надо было или быть депутатом, или оставаться системным программистом, и я ушла из института.
Если бы перестройка не началась, то Вы бы так и работали программистом?
Да, безусловно, защищала бы диссертацию, потому что была старшим научным сотрудником без ученой степени.
Вы могли бы описать состояние науки в советское время?
В то время у людей был очень большой энтузиазм и интерес к науке. Физика, математика, системное программирование были очень популярны. Мой муж – физик. Тогда была эпоха физиков-лириков, имена лучших ученых были на слуху, работать в науке было очень престижно. В общем, мы даже не жаловались, что у нас была небольшая зарплата, хотя, когда я училась в МИФИ, там по сравнению с другими вузами была повышенная стипендия.
Как я уже сказала, моя работа были исключительно интересной, вокруг был творческий коллектив, не было «давиловки». М.В. Келдыш, организатор и тогдашний директор института (с 1953 по 1978 гг.), смог поставить вокруг нас некий защитный экран, крышу в хорошем смысле этого слова. Мы были защищены от тех идеологических наездов, которые были повсеместно. Нашему институту долгое время был свойственен демократический дух.
А потом, когда я стала депутатом райсовета, мы участвовали в выборах в Верховный совет СССР, провели всех кандидатов-демократов, я вместе с Вячеславом Гуменюком и другими активистами создавали первое общество «Демократический выбор» во Фрунзенском районе. Тогда же появились первые листовки, набитые на тогдашних компьютерах. Этих листовок тогда было достаточно для победы. Сейчас же выборы резко изменились, и на первое место встало финансирование, а уже на второе – качественный состав команды. Но ведь, если ты при деньгах, то мало пройти, потом же надо что-то делать, а сейчас выбирают сроком на 5 лет...
Вы – один из немногих политиков, у которых есть опыт работы и в Мосгордуме, и Госдуме…
А еще в райсовете, потом с 1993 года в Мосгордуме 10 лет, а в декабре 2009 г. будет 6 лет, как я являюсь депутатом в Государственной Думы.
С точки зрения возможности повлиять на исполнительную власть, полномочий, возможности помочь людям, а может быть и льгот, где удобнее работать?
В райсовете мне пришлось с Вячеславом Гуменюком и моими коллегами из фракции «Демократическая Россия» добиваться решения проблем очередников разными способами, вплоть до голодовки. Сейчас уже голодовка – не поможет, а тогда это был единственный способ заселить очередников в дом на ул. Александра Невского, куда хотели поселить партноменклатуру, где жили Ю.М. Лужков и Г.А. Зюганов.
Нам тогда удалось этого добиться, но я, в итоге, потеряла сознание, вызывали скорую помощь – всё было. Я тогда не знала, что мне категорически нельзя голодать… Потом в Мосгордуме 1 и 2 созыв были достаточно демократичными, можно было что-то доказать, выступить, переубедить людей аргументами, а не просто «давиловкой» по партийной линии. Тогда партии только формировались, и удалось сделать достаточно много.
Когда я уходила из МГД, это уже был ее третий созыв. Я проработала там 2 года, а потом в декабре 2003 г. была избрана в Госдуму от Москвы. В Мосгордуме уже чувствовались тенденции, которые сейчас возобладали, т.е. начиналась «давиловка», откат назад, «Единая Россия» начала формироваться как партия авторитарного толка, которая считает, что у нее есть монополия на истину. Представление о том, что все вопросы в стране должна решать только «ЕР» – это серьезнейшее заблуждение, в парламентах всех уровней начинают процветать не логика, аргументы, а давление, административный ресурс.
Даже если человек семи пядей во лбу, он может ошибаться и ошибается, я это знаю по себе. Я всегда с удовольствием воспринимала конструктивную критику и предложения, а не высказывания типа «Хованская, это тебе не программирование!», я была очень благодарна конструктивным оппонентам, умеющим дать содержательную критику. «Единой России», видимо, конструктивные оппоненты просто не нужны. Мне кажется, что сейчас власть в лице президента начинает понимать, что претензия «ЕР» на истину в последней инстанции вредна самим властям.
Почему Вы начали заниматься жилищным законодательством?
Потому что, начиная с работы в райсовете, большинство обращений на приемах были по жилищным вопросам. Это были самые разные аспекты жилищной проблемы: не только коммунальные вопросы, но и очередники, приватизация, сделки с жильем, коммунальные квартиры, общежития и др. Море всяких проблем, поэтому мне пришлось изучить жилищное законодательство, а к тому времени я уже хорошо знала судебную практику по этим вопросам.
Вы же получили и второе юридическое образование…
Когда я пришла в городскую Думу, то поняла, что законодатель все-таки должен обладать не только нормальной головой системного программиста, но и понимать, как устроена правовая система страны. Я училась для себя, а не для диплома. Мы учились в 1994-96 гг. по вечерам в Государственном правовом университете при Институте государства и права РАН. И в моей работе мне это действительно очень помогает. Благодаря юридическому образованию по другому выстраиваются мозги, начинаешь смотреть на проблему с правовой точки зрения. Сейчас уже голодовкой ничего не решишь, но грамотно излагая проблему при обращении в прокуратуру, в Верховный суд, в Арбитражный суд, нам удается чего-то добиваться, даже несмотря на монополию «Единой России».
На Московскую городскую Думу уже стало грустно смотреть, журналисты говорят, что там теперь вместо двух заседаний, одно – в среду и длится оно всего полдня. Все уже решается на фракции «ЕР», а на заседании МГД уже никаких дискуссий. У нас, на фракции «Справедливая Россия» в Госдуме, бывают такие горячие обсуждения, несогласие, споры. Мне этот дух нравится, иначе бы я здесь не была. К тому же я – человек беспартийный.
Вы не были членом КПСС?
Нет, никогда. Я была в «Яблоке», сначала в движении, а потом когда оно преобразовалось в партию, автоматически стала членом партии, но я никогда не рвалась в руководящие органы, хотя народ меня активно туда толкал.
Вы никогда не хотели быть лидером партии, например, регионального отделения?
Вы знаете, я по натуре хорошо играю второй, очень хорошо. При сильном лидере – прекрасно себя чувствую на вторых ролях, в тандеме, но меня жизнь все время выдавливает на первое место.
Вам удобнее быть второй?
Удобнее, я даже Н. Левичеву (Ред. возглавляющему список «Справедливой России» на выборы в МГД) сказала, что мне хорошо за широкими мужскими плечами.
Порой кажется, что Вас мужчины в политике зажимают, помню по ситуации в «Яблоке», что к Вам со стороны коллег-мужчин была определенная ревность из-за возможных претензий на лидерство...
В случае «СР» была другая логика. Миронов – руководитель партии, он так решил, и нет проблем. Я абсолютно не борюсь за первое место. Наша цель на выборах понятна – надо растрясти это «болото», сделать Московской городской Думе «перезагрузку». Такая «перезагрузка» нужна не только в отношениях России и США, но и в МГД. Такая «перезагрузка» нужна категорически, это главное лекарство для Московской Думы. В нее должны прийти люди профессиональные, умеющие отстаивать свою позицию, в т.ч. и из старого депутатского корпуса. Сейчас у нас на выборы идут несколько человек, тот же Локтионов, Плотников, Хованская. А от «Единой России» баллотируется одни и те же люди, которые хотят сохранить свое кресло любой ценой.
Политолог из Питера Владимир Гельман заметил, что сейчас выборы превратились в договорную игру договорных команд. В то же время звучат обращения к избирателям: «приходите на выборы, голосуйте» и думающие избиратели не знают, что делать. С одной стороны, все уже решено за нас, а с другой, политики говорят, что избиратели могут повлиять на выборы. Что бы Вы сказали обычному человеку, призывая его участвовать в выборах?
В какой-то степени мы сами позволяем другим играть в эту договорную игру. У меня неоднократно бывали ситуации, когда ко мне на прием приходили избиратели из других округов Москвы или России. Задаю им вопрос: «Что же Вы не пошли к своему депутату?», а ответ такой: «Да, я не знаю, кто у меня депутат. Да, я на выборы не ходил». И им можно ответить: «Так, пишите теперь жалобу сами на себя, за вас же и выбрали неработающего на людей депутата».
Для фальсификаторов использовать бюллетени для голосования не пришедших – нет проблем. Конечно, очень наивно было бы с моей стороны, называть современные выборы честными, я знаю, что процент голосов за меня по возможности занижали, но, значит, нужно выигрывать с большим преимуществом – вот и всё. Мы знаем историю выборов 2005 г. в МГД С. Локтионов – В. Степаненко, когда, по нашим данным, выиграл один, а победителем объявили ее, Локтионов опережал, но ненамного, и в итоге было объявлено, что выборы он проиграл.
С точки зрения системного программиста, человека, который получил юридическое образование, имеет ли жилищная проблема в России какое-то решение? И в области жилищного законодательства, какие шаги можно сделать, чтобы улучшить ситуацию в России?
Кризис вносит сейчас свои коррективы в жилищное законодательство и жилищную политику. Изначально в национальном проекте «Доступное жилье» был сделан акцент на ипотеку, но он был сделано некорректно. Большинство наших граждан либо бедные, либо очень бедные, а 10 процентов россиян, которые в шоколаде, уже имеют жилье. Поэтому только 3% россиян, нуждающихся в улучшении жилищных условии, начали играть в ипотеку, а об остальных людях властям тоже надо помнить, выполнять обязательства, уже записанные в законодательстве.
С моей точки зрения, нужно построить законодательство так, чтобы каждая категория граждан, в зависимости от семейного положения, своего дохода нашли бы свою нишу. Кому-то нужно предоставить социальное жилье, но сейчас его могут получить только малоимущие.
После принятия Жилищного кодекса, получилась парадоксальная ситуация, если раньше ставили на учет на улучшение жилищных условий вне зависимости от дохода семьи, только судя по метражу, то сейчас только малоимущих. В законодательстве возникла «дырка» между социальным жильем для малоимущих и коммерческим жильем для обеспеченных граждан.
Т.е. те люди, которые зарабатывают хотя бы 1000 долларов на семью из 2-3 человек, уже не имеют возможности улучшить жилищные условия?
Да, не имеют. Пострадал так называемый средний класс. Поэтому мы выступили с инициативой о создании некоммерческого жилищного фонда.
В чем эта инициатива заключается?
Государственный жилищный некоммерческий фонд мог бы заполнить пустующую нишу в жилищном законодательстве и помогал бы людям, которые не могут быть отнесены к малоимущим и стать очередниками, и не могут купить квартиру. Им приходится снимать квартиру, платя большие деньги, которые иногда равняются их месячной зарплате, а на остальное не остается средств.
А как фактически это может быть сделано? Государство должно построить жилье?
Мы полагаем, что государство должно стимулировать строительные кампании на строительство некоммерческого жилья. Это может идти через государственный и муниципальный заказ на строительство, и через налоговые льготы, но последующим заселением туда людей на условиях, которые установит местная власть.
Некоммерческий фонд занимает промежуточное положение между социальным и коммерческим жильем. В нем существуют какие-то признаки схожие и с социальным, и с коммерческим. С коммерческим жильем его объединяет срочный договор в отличие от бессрочного социального. С социальным его объединяет то, что социальное жилье всегда дотируется из бюджета, но его ремонт всегда обязанность собственника.
В случае некоммерческого жилья муниципальная власть устанавливала бы плату за его наем в 2-3 раза ниже, чем на рынке, но поступления от таких платежей компенсировали бы все затраты на эксплуатацию, так что бюджет в процессе эксплуатации не тратил бы денег на это жилье, и государство вкладывало бы деньги или предоставляло льготы только на стадии строительства, создания жилищного некоммерческого фонда.
Если бы сейчас взяли и достроили недостроенные дома, придали им статус некоммерческого жилищного фонда, то это очень многих бы устроило, нуждающиеся в квартирах люди вздохнули бы свободнее и, может быть, начали собирать деньги на собственное жилье.
Я слышала выступление профессора Лондонской школы экономики, она рассказала, что по всей Европе развит некоммерческий жилищный фонд. Во Франции, например, дифференцируется жилье для людей с невысокими доходами и совсем для бедных.
Вы уверены, что муниципалитеты селили бы в эти дома нуждающихся людей, а не «своих» , и что нормальный человек смог бы получить квартиру в таком некоммерческом фонде?
Те же сомнения можно отнести и к социальному жилью, коррупция всегда или есть или её нет, муниципалитеты или соблюдают правила, установленные законом, или нет. Но это уже из области уголовного права и немножко другая история. Сейчас у нас проблема в том, что в законодательстве этого некоммерческого жилищного фонда просто нет, нет пока возможности его создать.
В своих выступлениях на «Эхе Москвы», Вы говорили, что кроме коммерческого и социального найма есть возможность купли-продажи квартир с отсроченным платежом. А как получить доступ к этой форме покупки жилья?
В свое время в Москве, а затем в России, мне удалось ввести положение о государственном жилищном фонде коммерческого использования. Собственником этого коммерческого фонда является город и он передает квартиру в собственность человеку, только когда он полностью выплатит стоимость жилья. Однако квартиры там продаются по инвентаризационной стоимости, стоимости БТИ, а не рыночной, и с рассрочкой.
Кто может воспользоваться такой формой покупки квартиры?
В Москве она доступна только для очередников. За 20 лет у людей, стоящих в очереди на получение жилья, порой меняется финансовая ситуация, вырастают дети, некоторые начинают хорошо зарабатывать, и это один из способов убрать из очереди людей, которые могут заплатить какие-то деньги, чтобы очередь состояла только из малоимущих. Так же работают жилищные субсидии. Если я могу взять субсидию, то я из очереди ухожу.
Каждый ли очередник может воспользоваться этой формой?
Это зависит от дохода его семьи, но эта форма была гораздо более востребована, чем ипотека.
Работает ли сейчас эта форма в Москве?
Работает, но её недостаток в последние годы заключался в том, что по этой программе строить стали только в Московской области, потому что если социальное жилье обязаны предоставлять только в городе, то в рамках этой формы могут дать квартиру и в области. Обязательство предоставлять социальное жилье в Москве уже не нравится московским депутатам от «Единой России», но эту тему я сейчас не буду развивать.
Что нужно, чтобы стать очередником в Москве?
Первое требование – быть малоимущим, еще нужно иметь количество метров меньше, чем установлено городским законом, либо нужно жить в непригодном жилье. Сейчас московская власть придумала новую категорию «нуждающихся в помощи города в приобретении жилья». Но эта форма еще в полном объеме не заработала.
Правильно ли я понимаю, что обычной российской семье, не малоимущей, зарабатывающей среднюю зарплату, невозможно улучшить свои жилищные условия?
Фактически так и есть.
Сколько, по Вашей информации, стоит жилье в Москве без накруток, без взяток?
Себестоимость одного квадратного метра – не меньше 60 тыс. рублей, 2 тыс. долларов.
Звучат слова о 1000 долларов...
Когда первые лица государства говорят о 30 тыс. рублей, то они не учитывают многих моментов, в том числе стоимости приобретения земельных участков на аукционах и многие другие вещи. Не принимаются в расчет те финансовые нагрузки, которые налагают на строительные компании муниципальные власти и власти субъектов федерации.
Снизится ли стоимость жилья из-за кризиса?
Ниже 60 тыс. рублей она упасть не может, если только строительные компании не будут продавать себе в убыток, но им тоже надо забыть о том времени, когда они имели бешеную прибыль.
Получается, что пока зарплаты россиян не повысятся до того уровня, когда 2 тыс. долларов за метр не будут пугать (а за это время квадратный метр еще подорожает), нормальный человек не сможет приобрести жилье?
Не надо циклиться на том, что все должны быть собственниками жилья. Ведь 45% жилищного фонда во многих европейских странах – это наем жилья у муниципалитетов. У них нет таких безумных очередей на жилье как у нас, хотя в Лондоне тоже есть очередь. И разница между европейскими странами только в том, какой процент жилья принадлежит муниципалитету, а какой – некоммерческим жилищным объединениям.
И ваша идея заключается в том, чтобы в России было как можно больше государственных или муниципальных некоммерческих квартир с невысокой платой за наем?
Да.
Ипотеке в России в прошлом году исполнилось 10 лет. Вы как-то сказали, что «ипотека – наше далекое светлое будущее».
Да, далекое, потому что, во-первых, надо сначала преодолеть кризис, во-вторых, запустить массовое строительство жилья эконом-класса, а не элитного. В-третьих, нужно поднять среднюю зарплату россиянина, выбросив из этого расчета зарплату олигархов.
Затрагивая тему новаций федерального законодательства в жилищной сфере… Какие в нем есть хорошие новости и плохие?
Хорошая новость – это внесение в Госдуму проекта закона о продлении приватизации на два года с учетом кризисных явлений. Люди не виноваты в том, что они из-за кризиса не получат жилья, не смогут переселиться из аварийного дома и т.д.
Из хороших новостей еще стоит назвать и подготовленный нами законопроект по созданию жилищного фонда некоммерческого использования. Плохая новость состоит в том, что до сих пор нет второго чтения наших поправок к Жилищному кодексу, которых мы ждем уже очень долго, с 2006 г.
Что в этих поправках важное?
Это практически новая редакция Жилищного кодекса. Несмотря на то, что всю нашу концепцию, наши поправки сильно секвестировали, мы, тем не менее, были рады, если бы они были приняты. Однако вместо рассмотрения и дискуссий наших предложений идет откровенный саботаж, я не знаю, кем и почему.
Почему же такое происходит? По идее, если будет хорошо россиянам в жилищной сфере, то и власти будет хорошо.
Это вопрос не ко мне, а к тем, кто этим саботажем занимается.
Вы слышите какие-то разумные аргументы «за» и «против»?
Нет, нет никаких аргументов и обсуждений, просто идет тихий саботаж. Первое чтение прошло потому, что его поддержало Министерство обороны и спикер Совета Федерации Сергей Миронов.
Грозят ли людям, у которых приватизированное жилье, огромные налоги?
Изменения в налоговом законодательстве будут, законопроект давно прошел первое чтение, налог будет местным, а не федеральным. Учитывая состояние местных бюджетов, можно сказать, что муниципальные власти вряд ли будут устанавливать налог по минимальной планке. Налог будет рассчитываться из стоимости жилья, близкой к рыночной, а не из инвентаризационной стоимости (по оценке БТИ). На хорошие квартиры налог будет больше. Пенсионеры могут лишиться льгот, потому что эти льготы устанавливает как раз местная власть. Московская власть может ввести льготу уменьшить или освободить от налога, а в других регионах – вряд ли. Поэтому всем владельцам приватизированных квартир нужно рассчитать свои возможности оплатить этот налог с учетом будущего капитального ремонта, необходимости страхования жилья, наличия или отсутствия наследников или родственников, которые могут помочь в платежах. Квартиру можно деприватизировать, как и приватизировать до 1 марта 2010 г.
Какими же могут быть суммы налога?
Этого пока не знает даже президент РФ, но это будет настоящий налог и совсем не символический как сейчас. Пенсионеры пока об этом не задумываются, потому что получают значительные льготы, но в отдельных регионам этим льготам может прийти конец.
Грозит ли москвичам и жителям других городов, ожидающим новое жилье, переселение в область?
Грозит, если «Единая Россия» проголосует за этот законопроект, но, к счастью, Президент прислал свой отзыв, внеся в проект закона серьезнейшие замечания концептуального характера. Поэтому законопроект притормозили, но, может быть, ждут выборов в МГД. Однако, к великому сожалению, этот законопроект поддержала Московская городская Дума, приняв соответствующее постановление и направив его в Госдуму.
Удается ли Вам сотрудничать с администрацией президента в области жилищного законодательства?
Вы знаете, да. Самые конструктивные отзывы мы получаем из Правового управления администрации президента. Лично с Дм. Медведевым я не общалась, но с С. Мироновым общаюсь, и он ему рассказывает о наших предложениях.
Не могли бы Вы прокомментировать ситуацию с самоуправлением в Москве. Можно ли сказать, что в столице самоуправления нет?
В Москве самоуправление есть, но только на бумаге, столичные органы самоуправления фактически бесправны, у них очень мало функций: по опеке, детям-сиротам, физкультурно-оздоровительной деятельности и еще несколько. Их уже даже отстранили от возможности вмешиваться в обсуждение планов по развитию территории района.
На мой взгляд, необходимо, чтобы возникли полноценные органы самоуправления, реально влияющие на ситуацию в Москве. Когда люди бы поняли, что их текущие вопросы может решить местная власть, тогда исчезла бы низкая явка избирателей на выборы в органы местного самоуправления, и они бы перестали приходить к депутату Госдумы, если у них текут крыши, не убраны помойки, а Департамент имущества Москвы отобрал подвал. А ведь сейчас со всем этим приходят к нам.
Для изменения ситуации с самоуправлением нужно поменять устав города?
Нет, нужно поменять закон Москвы об органах МСУ, предоставив им больше полномочий.
Вы можете прокомментировать текущее соотношение сил между Московской Думой и исполнительной властью столицы?
Мосгордума сейчас влияет на исполнительную власть на 0,000…1 процентов. Трудно посчитать, сколько нулей.
А в то время, когда Вы были депутатом?
Была совсем другая пропорция, к нам прислушивались. С конца третьего созыва процесс пошел в обратную сторону, в 2004-2006 гг. приняли новые законы, где перечеркивалось многое из того, что мы делали 10 лет.
Каковы, на Ваш взгляд, итоги деятельности Ю.М. Лужкова на посту мэра Москвы, в частности, его работы в жилищной сфере?
Когда я была депутатом МГД, у меня не было к нему претензий, потому что он меня поддерживал по многим моим инициативам. Я никогда не приходила к нему по частным вопросам, а только по городским. А сейчас я бы воздержалась от комментариев по поводу текущей деятельности Ю. Лужкова. Мне как кандидату делать это нельзя.
Вы выступаете за развитие в России саморегулируемых организаций. Можете рассказать, какова степень развития этих организаций?
На мой взгляд, саморегулируемые организации – это наше будущее, наше спасение как потребителей жилищно-коммунальных услуг. Сейчас идет последний цикл приватизации государственных ДЭЗов, и если обычный ДЭЗ становится частной организацией, то он от этого становится не лучше, а хуже, потому что за ним уже не стоит бюджет или городская власть и пожаловаться на него некому. Не стоит заключать с такой ООО «ДЭЗ» договор, просто потому, что Вас поймали на крючок из-за привычного названия «ДЭЗ». Люди, будьте бдительны, посмотрите договор, там должны быть прописаны не только цена вопроса, но и услуги вам, которые будут предоставлять, какие у вас права и какие обязанности у новой управляющей организации.
Сейчас не существуют критериев выбора между частными управляющими компаниями. Поэтому я делаю все от меня зависящее для создания института саморегулируемых организаций. Тогда одним из важных признаков хорошей управляющей компании было бы ее членство в саморегулируемой организации. Недаром я создала Ассоциацию «Жилищная стратегия», которая объединяет, в первую очередь, управляющие компании в жилищной сфере. Эта и подобные ей организации стали бы гарантией защиты прав потребителя. Мы будем очень жестко поступать с членами нашей ассоциации, если они будут нарушать права граждан. Но пока ситуация обратная – нарушаются права членов нашей ассоциации, на них идет давление, ДЭЗы пытаются выдавить их с этого рынка, боясь потерять работу и финансовые потоки, и нам приходится их защищать.
Созданная Вами ассоциация уже работает?
Да, работает второй год. Сейчас пока нет постановления Правительства РФ о том, какой орган будет регистрировать саморегулируемые организации, и у нас прямое членство. В перспективе каждый член нашей ассоциации создаст некоммерческое партнерство, и ассоциация будет уже вторым уровнем этого нового института, прописанным в законе о саморегулируемых организациях. Ассоциация будет предоставлять своим членам более сложные услуги, потому что управляющие компании работают с людьми, они должны заниматься своим делом, а не ходить в суды, обучать бодаться с органами власти. У частных управляющих компаний масса проблем, а саморегулируемые организация – инструмент, который позволит их защищать от несправедливых нападок, но в то же время гарантировать качество их услуг.
Можно ли назвать эти управляющие организации хорошими ДЭЗами?
В каком смысле, да, но управляющие компании, объединяющиеся в СРО, – это частные организации. В коммунальной сфере – монополия, там другие правила игры, там государственное регулирование, а здесь единственный критерий – это членство в саморегулируемой организации, потому что она отвечает за качество услуг своим компенсационным фондом. Таким организациям как наша Ассоциация не выгодно принимать в свои члены организацию-непрофессионала или откровенного мошенника, потому что мы за него заплатим компенсацию потребителю за причиненный вред. Мы его, конечно, исключим из СРО, но мы же – остальные члены и пострадаем материально.
Появились ли в стране такие частные управляющие компании?
В России пока немного, пока их гнобят местные власти. Такие компании уже есть в Москве. Они есть и в Московской области. К нам вступила и управляющая компания из Архангельска. Сейчас любые управляющие компании имеют право на членство в нашей ассоциации без привязки к региону, но мы знаем, что вокруг них уже образуются новые компании. Они как ядрышки, вокруг которых образуются некоммерческие партнерства.
Как Вы относитесь к формату ТСЖ с точки зрения того, что в наших домах живут очень разные по доходам группы населения? Есть ли будущее у ТСЖ и существуют ли более приемлемые формы самоорганизации жителей?
ТСЖ имеют смысл в хороших новых или отремонтированных домах, где живут граждане с более-менее приличным и одинаковым уровнем дохода. Во всех других случаях, создание ТСЖ крайне затруднено, потому что возникает конфликт интересов между нанимателями социального жилья, малоимущими собственниками приватизированного жилья – с одной стороны, у них одни претензии к уровню оплаты, к качеству услуг, и совершенно другие претензии – у обеспеченных людей.
Сейчас происходит массовое создание липовых ТСЖ, дело доходит вплоть до уголовщины: подделываются протоколы, подписи, идет беспрецедентное давление административных структур на жителей. Сегодня разбиралась с очередным случаем, я просто завалена письмами и жалобами об этом.
А как узнать существует ли в нашем доме ТСЖ?
Запросите налоговую инспекцию, запросите префектуру.
А из квитанции об оплате услуг ЖКХ нельзя увидеть эту информацию?
Нет, как правило, нет. Все это может происходить без ведома жильцов и люди могут не знать, что происходит.
Можете прокомментировать ситуацию с жилищными субсидиями для военных? Изменилась ли ситуация в лучшую сторону?
Военнослужащие, пожалуй, единственная категория россиян, жилищными проблемами которой действительно занимается федеральная власть, поэтому для них прогноз по улучшению жилищных условий неплохой. Сейчас им будут передавать в собственность жилье, независимо от срока проведения приватизации, такие поправки были внесены в законодательство. В сертификатах же на жилье, выдаваемых военным, стоит заниженная стоимость квартир, на них ничего не купишь.
Возможно ли сейчас использовать материнский капитал для покупки квартир?
Возможно, но это, к сожалению, лишь капля в море, на нее квартиру не приобретешь. Однако я считаю, что всё, что работает на решение жилищной проблемы, всё хорошо.
Сколько Вам и Вашим помощникам в год приходит заявлений?
За 2009 г. мы получили больше 1000 обращений людей.
Сколько людей вы успеваете принимать за год?
Я и мои помощники ведут прием каждый месяц. Помощники могут принять максимум 20 человек, а я могу 12-14 человек в день, точнее не человек, а дел. Жалобы и письма приходят со всей России, вот это моя переписка (показывает карту России, усеянную флажками).
Самая больная проблема – это жилищная сфера?
Да, коммуналка, платежи, а еще пошли липовые ТСЖ, жалобы на управления жилищным фондом.
Может быть, имело бы смысл создать платную юридическую консультацию Г.П. Хованской, где с людей брались бы за это хотя бы небольшие, но деньги?
Я, как депутат, не занимаюсь коммерческой деятельностью, никогда не занималась и все консультации давала и даю бесплатно.
Есть ли у вас свободное время?
Нет, у меня даже отпуска как такового в этом году не было.
Спасибо за интервью.
