Целевой капитал, или, как принято называть его на Западе, эндаумент (endowment), еще недавно вызывал больше негативных чувств и подозрений. Последний год значительно повлиял на позиции всех заинтересованных сторон – и государства как регулятора благотворительной деятельности, и бизнеса как основного донора, и некоммерческого сектора как главного исполнителя социальных программ.
Два ключевых понятия, которые сегодня ассоциируются у представителей всех трех секторов с понятием эндаумента, – это устойчивость и эффективность. Появление такого инструмента как целевой капитал, вне зависимости от того, кто его создает – донор или сама некоммерческая организация, позволяет прежде всего обеспечить продолжительную поддержку выбранной социальной сферы. Больницы, университеты, музеи, театры и общества помощи инвалидов могут рассчитывать на источник постоянного финансирования своей деятельности. Этот источник не зависит от конъюнктуры рынка и моды на поддержку тех или иных видов деятельности, а уже точно привязан к определенной теме, для финансирования которой и создается. Именно это и формирует устойчивую основу развития социальной сферы.
Эффективность – понятие, более близкое донорам, которые озабочены тем, как и на что расходуются предоставленные ими ресурсы. Эффективность в данном случае выражается не только в количестве людей или организаций, получивших поддержку, но и в качестве этих благополучателей, точности их выбора и определении наилучшей формы и объема предоставленной помощи, которая позволит обеспечить решение тех задач, которые они перед собой ставят.
Можно привести и другие отличительные черты эндаумента, которые делают его столь привлекательным. Например, для донора – организации, выделяющей свои ресурсы на благотворительность, – целевой капитал позволит системно подойти к поддержке выбранной сферы. Он дает возможность объединить в случае желания свои ресурсы с ресурсами других доноров и тем самым добиться большего результата. Еще одна привлекательная для донора сторона в сегодняшней трактовке законопроекта – возможность контроля за расходованием средств, что очень важно для российских благотворителей.
Едва ли не самым заинтересованным в появлении целевых капиталов игроком является государство, которое с невероятной для него скоростью и качеством подготовило законопроект. Понятно, что привлечение дополнительных ресурсов в проблемную социальную сферу – это главный аргумент, который наряду с действительным ростом благотворительного оборота убеждает даже самых рьяных противников каких-либо позитивных изменений в регулировании благотворительной деятельности. Появление таких новых средств позволит государству разделить с обществом ответственность за реализацию социальной политики, а также взять на вооружение новые технологии и идеи, на финансирование которых пока не хватает бюджетных ресурсов. Немаловажным фактором является и то, что принятие такого либерального закона вместе с появлением действительных льгот в сфере благотворительности позволит российскому государству показать своим иностранным коллегам, что оно заинтересовано в развитии третьего сектора и готово использовать принятые во всем мире формы его стимулирования.
При всех этих внешних положительных факторах подготовленный на сегодняшний день законопроект не идеален. Можно указать на конкретные вопросы, волнующие как доноров, так и благополучателей, но большинство из них, по уверениям разработчиков – очень представительной рабочей группы под руководством МЭРТ, – будут разрешены в случае успешной пилотной фазы реализации закона. Имеется в виду, что, возможно, через какое-то время организациям будет позволено использовать средства целевого капитала и для поддержки более широкого круга направлений, чем те, что сейчас предусмотрены законопроектом, и что донорские организации, возможно, смогут сочетать как операционную деятельность, так и деятельность по созданию капитала.
То, от чего хочется предостеречь, – это от завышенных ожиданий, связанных сегодня с законопроектом. Прежде всего, говорить о том, что сразу после появления закона тысячи организаций и доноров займутся созданием ресурсных капиталов, мне кажется, несколько преждевременно. В сегодняшних условиях целевой капитал – это довольно сложная для администрирования и дорогая вещь. Чтобы обеспечить достаточный уровень финансирования больницы или университета, необходим размер капитала в несколько десятков миллионов, а для многих из них собрать и минимальные три, предусмотренные законопроектом, окажется непросто. С другой стороны, донорская организация, которая в год выделяет значительно больше средств, чем те же 3 миллиона, вынуждена будет для обеспечения предоставления тех же 3 миллионов своим благополучателям сразу извлечь из оборота значительно большую сумму, что также будет не всем под силу. Скорее всего, поэтому целевые капиталы появятся в первое время у очень небольшой пилотной группы организаций, что действительно позволит отработать созданную модель.
Еще один фактор риска, который разработчики закона пытались максимально снизить, – это пути для злоупотреблений. Они действительно фактически сведены на нет, но это не означает, что регулирующие органы, не так позитивно и профессионально настроенные, как МЭРТ, будут готовы внимательно отнестись к новому сегменту регулирований, который к тому же связан с предоставлением налоговых льгот.
И, наконец, ключевой вопрос – профессионализм: как у тех, кто создает эти капиталы, так и у тех, кто станет их благополучателями. В этом одна из главных проблем, но и главных целей данного законопроекта. Появление такого инструмента как целевой капитал неизбежно приведет к развитию профессионализма в благотворительном секторе. Невозможно управлять значительными средствами, если вы не понимаете, как устроено это управление, если вы не планируете свою деятельность на значительный период, если вы не проводите оценку и аудит своих действий.
Возможность создания эндаументов в соответствии с российским законодательством – значительный шаг вперед в структурировании благотворительного сектора, а также возможность повлиять на изменение отношения общества к этому прозрачному и важному институту благотворительности.
