Третье чтение «Закона о русском языке» оказалось достаточно удалено во времени от принятия «Закона о языках народов России», установившего примат кириллицы на всей территории страны. Однако связь между двумя документами очевидна. Дело не только в том, что оба касаются лингвистики. «Русский» закон виделся многим как реванш за закон «о языках вообще», который оказался невыполнимым. Кто сомневается в его невыполнимости, тот пусть съездит в Казань и убедится, что вывески с татарскими названиями улиц, написанными латиницей, никто из центра города убирать не спешит. Возможность «отыграться» на русском языке представлялась как будто простой: закон о нем выглядел как собрание самоочевидных истин, типа того, что президент России или председатель ее избиркома обязан обращаться к согражданам на великом и могучем. Но если посмотреть на окончательный текст документа, становится ясным, что ничего из замысла отыграться, скорее всего, не выйдет: очередной «языковой» закон вновь полон требований невыполнимых, причем опасно невыполнимых. Насколько опасно, правда, выяснится только тогда, когда депутаты решат, какая ответственность наступает за нарушение отдельных его требований.=Опыт подсказывает, что с решением данного вопроса они вряд ли будут медлить.
Что, например, случится, если в официальном документе какого-нибудь органа власти РФ будет замечено употребление «иностранных слов и словосочетаний при наличии соответствующих аналогов в русском языке»? Следует ли такой документ автоматически признать юридически ничтожным? И будет ли такое требование иметь обратную силу? Похоже, депутаты настроены именно на последний вариант, ведь в заключительных положениях закона президенту уже предложено «поручить Правительству Российской Федерации привести свои правовые акты в соответствие с настоящим Федеральным законом». Это значит, «неоправданные заимствования» из них убрать? Но как их уберут при отсутствии «нормативных словарей», на создание которых депутаты только собираются выделять госсредства? Такие словари, как верится законодателям, и определят, что оправданно, а что нет.
До сих пор в природе словарей таких не было. И Даль, и Ожегов, и все прочие лексикографы земли русской словари свои создавали, чтобы честно зафиксировать наличный словарный состав языка, упорядочить его, а не менять или урезать. Есть во многих словарях помета заимств., но нет неоправд. заимств., потому что для ученых=v а подключить к делу сейчас собираются именно их=v вопрос о критериях оправданности был бы весьма головоломным. А еще нет в словарях пометы оскорб., без которой действие закона также невозможно. Конкретный вопрос в этой связи: слово негр в русском языке оскорбительное или нет? В США созвучное слово считается оскорбительным еще со времен окончания войны Севера и Юга. Спросим, почему Россия не Америка? И=«русского» негра тоже забракуем? Или обратим внимание на то, что у нас в последнее время оскорбительно для многих звучит как раз слово черный, английский аналог которого в Америке служит совершенно корректным обозначением некогда угнетенной расы? Кстати, негр еще и заимствование, причем, если, не дай Бог, неоправданное,=v ведь тогда его придется именно черным заменять. Это простой пример, как два основных положения закона входят друг с другом в клинч.
Можно, конечно, успокоить себя тем, что при использовании русского языка «в качестве государственного»=v а именно на такое использование закон распространяет свои ограничения=v ни черного, ни негра, скорее всего, все равно не вспомнят. Но откуда такая уверенность? Закон не устанавливает границ функционирования русского языка как государственного. Перечисляются лишь сферы, в которых использование его в качестве государственного обязательно. А государственный он или нет в прочих случаях, законодатели умалчивают.
Впрочем, немало интересного и в списке сфер «обязательно государственного» использования. Там, например, значится промышленность (против этого особенно активно возражал депутат Вульф,
Весьма многообещающа также норма, по которой всякое использование языка какого-либо другого народа в качестве государственного в соответствующей республике сопровождается русским переводом, который должен «по своему содержанию полностью соответствовать тексту на государственном языке республики». Неизвестно, хватит ли «площадей» на это у национальных газет, которые часто с трудом наскребают деньги, чтобы выпускать в неделю 1v2 номера на четырех полосах формата А3. Но известно другое: «полное соответствие» перевода и оригинала по содержанию=v вещь недостижимая. Это из теории перевода. А вот из практики: когда в сороковые-пятидесятые годы произведения вождя народов переводились на языки Союза, правильность перевода партийные органы проверяли по одному критерию v=совпадает=или нет в оригинале и переводе количество слов. Если не совпадало, переводчика сажали. Такие «посадки» вряд ли сейчас кому-то будут интересны, но вот признать утратившим силу какой-нибудь не понравившийся местный нормативный акт на том лишь основании, что где-то он был опубликован с неточностями в русском переводе=v это дело святое.
После этой прозы жизни уже как-то не хочется говорить о высоком. Например, о том, как Пушкин, до языка которого депутаты решили «поднять язык извозчика», издевался над противниками «неоправданных заимствований»=v вставит в «Онегина» французскую фразу и тут же: «Шишков, прости: не знаю, как перевести» (Шишков=v=предок Бориса Йордана,=литератор и государственный деятель, пытавшийся= в условиях=конца XVIII=v первых десятилетий XIX==вв. распространить борьбу против французской революционной заразы и на языковой фронт). Теперь=такие=извинения=придется повторять уже серьезно, вместо Шишкова вставляя фамилии=многочисленных разработчиков закона. Вот, певца известного, например. И не факт, что поможет.
А вообще, закон о русском языке я бы тоже принял. И включил бы в него одно требование=v этот язык понимать правильно. Вот, например, сказал недавно Гайдар следующее: «В=XXI веке Россия как страна русских не имеет перспектив v=она имеет перспективы только как страна россиян». Газета Союза славян Адыгеи «Закубанье» (2003. » 2) прокомментировала эти слова так: «Тот, кто не забыл историю, наверное помнит, что нечто подобное высказывал и А. Гитлер». То есть, по аналогии с Е. Гайдаром, А. Гитлер говорил, что Германия имеет перспективы только как страна всех населяющих ее народов, но не как страна одних немцев? И, правда, жаль, что за столь вольные трактовки высказываний на государственном языке России не предусмотрена специальная ответственность.
