Владимир Путин провожает российскую сборную в Португалию. Всем игрокам - рукопожатие. Дойдя до крайнего, правого защитника, прячет руку за спину: "Я вас, правозащитников, знаю, вы за руку кусаете..."
Новый анекдот
Сцены из позднесоветский жизни.
На предприятие приходит инспекция из СЭС - и в столовой обнаруживает кишечную палочку. Составляют акт. Потом являются пожарные - оказывается, горючие жидкости хранят неправильно, сумасшедшее испарение. Новый акт. Охрана труда находит неправильные розетки, незаземленное оборудование, неповеренные паяльники. И так далее...
Собрание трудового коллектива. Директор, глядя честными глазами в зал, не менее честным голосом говорит: "Но что с них взять? Отнюдь не все они действительно думают о вашем благе. Ведь всем известно, в каком окошке они получают зарплату!" А потом еще что-то про честь предприятия, про переходящее красное знамя, про выполнение плана и решений последнего съезда партии...
Из зала на него глядят сотни глаз. В этих покрасневших от ядовитых испарений глазах - катар желудка, понос и многое, многое другое. А еще - пустой карман, сквозь который ясно видно: знать, опять эти "они" лишили "нас" премии!
Директора тоже можно понять. План, знамя, съезд - суть слова, но есть также вещи реальные. Его недавно кооптировали в бюро райкома. И - ох уж эти перестроечные новшества! - директоров теперь избирают. Конечно, при его блестящем владении феодальной интригой не Бог весть какая проблема - удержаться в начальственных кожаных креслах, но все же...
А с коллективом особых сложностей нет: главное - вовремя указать людям на очередного врага, а их мутные страсти сделают все остальное. Сколько советских фильмов выстроено на этом простом сюжете! Правда, там всегда есть какой-нибудь "чудик", борец за правду. Который в конце концов убеждает народные массы и побеждает негодяев. Дурная проза, хуже не бывает...
...А ведь тошнотворный обед в столовой - штука страшная. Пострашнее империализма янки и натовских агрессоров. Те ведь далеко - а это рядом с тобой, здесь и сейчас. И "чудики" тоже встречаются - только редко. Между прочим, Дмитрий Леонов (впоследствии - один из основателей "Мемориала" и его Правозащитного центра) заслуженно гордился победой над такой мафией - институтсткой столовой вкупе с дирекцией и месткомом.
Наверное, это было покруче "мировой закулисы".
*****
В последние недели сказано и написано немало слов, с которыми трудно спорить. Это и речение Владимира Путина о тех, кто с руки кормится, руки кусает и лижет. Это и позднейшие суждения о "грантовых олигархах". Спорить трудно прежде всего потому, что здесь имеет место даже не подмена смыслов, но иная система понятий. Это как с Фоменкой или Суворовым (который в миру Резун): ответ будет неинтересным, длинным и занудным. Формат статьи позволяет лишь кратко обозначить несколько замечаний.
*****
Чем вообще занимаются неправительственные организации в России? Если говорить об организациях правозащитных, то это, прежде всего, "предоставление услуг населению". Например, бесплатные юридические консультации. Например, для беженцев и вынужденных переселенцев - у "Мемориала" таких в сети "Миграция и право" свыше пятидесяти, по всей России. Обращаются туда те, кто вчера еще были “соотечественниками”, а после возвращения на “историческую родину” стали нелегальными мигрантами, нежелательными чужаками. Прием бесплатный для посетителей, но затея это отнюдь не дешевая: юристы заняты полный рабочий день, при необходимости ведут дела в судах. Финансируется эта сеть, прежде всего, из средств Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев. Впрочем, если бы на эту работу нашлись российские деньги - от благотворителей ли, из бюджета ли - наверное, было бы неплохо (а почему таких денег нет - читай ниже).
Эти же консультации по результатам своей работы ведут мониторинг ситуации, посылают отчеты в Москву. И вот такая работа вряд ли может идти на деньги государства - поскольку это прежде всего гражданский контроль за действиями чиновников. Иначе, действительно, возникнет опасение - "не лижут ли руку?"
Получать финансирование из того же источника, который проверяешь - это называется "конфликт интересов". Например, американская правозащитная организация Human Rights Watch принципиально не получает деньги из правительственных фондов США. Последние годы они работали в Афганистане и в Ираке, один из результатов общеизвестен: скандал вокруг Абу-Грейб - правозащитники уже давно с методичностью дятлов сообщали о жестоком обращении с пленными и задержанными. Свою роль сыграли и средства массовой информации. Но в США почему-то не спешат записывать во "враги народа" ни тех, ни других...
Административная реформа последних месяцев как раз и состоит в исключении "конфликтов интересов". Прежние министерства разделены на регламентирующие, исполняющие и контрольные органы. Это должно обеспечивать в управленческих контурах эффективную отрицательную обратную связь, своевременное исправление ошибок, где-то - "задний ход", но в итоге - устойчивое движение вперед.
Ту же задачу решает независимый общественный контроль, который ведут неправительственные организации - экологи, объединения потребителей, правозащитники разные...
Или общее правило, справедливое в отдельных отраслях, не действует в России в целом?
*****
Спит мужик с женой. Вдруг под кроватью слышится шорох. Мужик свешивает с постели руку и говорит: "Джек, ты?" А Джек лизнул руку и говорит: "Да, это я".
Очень старый анекдот
Может ли вообще источник финансирования влиять на результат работы? Очевидно, да - в том случае, если заказчик диктует условия, а исполнитель их принимает: именно так, наверное, обстоят дела в цеху имиджмейкеров и политтехнологов, которые обслуживают политиков и партии.
Для благотворительной и правозащитной деятельности такой подход, очевидно, неприемлем. Во-первых, потому, что проблемы, с которыми они работают, быстро не исчезают. А во-вторых, потому, что дважды два всегда равно четырем. Независимо от политической конъюнктуры.
Есть ли способ преодолеть это противоречие? Есть - в многообразии источников финансирования. Фонды объявляют конкурсы, публикуют программы, по которым дают деньги, формируют экспертные советы. А те, кому эти деньги нужны, пишут заявки, прилагая, среди прочего, сведения о себе, своей организации, о ранее полученных грантах. И первые, и вторые перед тем, как вступить в "серьезные отношения", внимательно присматриваются друг к другу. Результаты конкурсов публикуются - равно как и результаты работ по грантам (откуда еще мог Олег Попов взять материалы для своих писаний - которые, впрочем, я здесь не хочу комментировать) - прозрачность! Поскольку и те, и другие заботятся о собственной репутации. Конъюнктурная работа может стать последней - придется уходить из "цеха". Равно как и финансирование таких работ приведет к тому, что от тебя отшатнутся приличные грантополучатели. Это как дворянская честь. Или научная биография. Или, по современному, - "кредитная история".
Система сложная, сбои и ошибки возможны, но... Это - как современная наука. Или - как демократия: "Штука паршивая, но все остальное - гораздо хуже".
Но это - в теории, а на практике? В начале 1990-х "Мемориал" работал в зоне карабахского конфликта, и его доклады были в равной степени нелицеприятны по отношению к азербайджанской и армянской сторонам. И те, и другие были недовольны результатами, но в итоге сохранили к нам уважение. И до сих пор в зоне конфликта работает группа по поиску и освобождению пропавших без вести и заложников, в которой от "Мемориала" участвует Светлана Ганнушкина.
Нечто подобное сложилось и под конец "первой чеченской", где автор этой статьи искал пропавших, пленных и заложников - и солдат, и чеченцев. Была возможна работа "по обе стороны" - и у боевиков, и у военных. По сути, мы подменяли государственные структуры, те самые армию и державу, что бросили своих солдат, "государевых людей". Наши базы данных и списки были полнее, чем у "силовиков" - желающие могут обратиться к книге "Неизвестный солдат кавказской войны", которая была в итоге разослана по воинским частям, по субъектам федерации, военкоматам. Существующие в Интернете списки погибших (например, на genstab.ru) - оттуда. А работа была сделана и книга издана на деньги западных фондов - Форда, Сороса и т. п.
Но взглянем на сюжет с другой стороны. Историк, работающий по иностранному гранту, перейдя на отечественное финансирование, от этого будет работать иначе? История будет не просто, а "великая"? А если снова дать ненаших денег - вновь пустится выискивать "темную сторону"? Тогда никакой он не историк, а обыкновенный халтуртрегер. И как раз "отечественная" – то бишь еще советская - система финансирования таких плодила вовсю. Никогда не забуду кафедру истории КПСС Одесского госуниверситета, вмиг ставшую кафедрой украинистики - там в 1992-м зараз объяснили, что "Российська мова доказала нэспроможность к розвитку науки, и буде заместо СССР спивдружность украиномовних дэржав". Неудивительно: "Соцреализм - это искусство хвалить начальство в доступной ему форме".
И еще немножко о “грантовом монополизме”. На постсоветском пространстве многие неправительственные организации и их проекты существуют по десять-пятнадцать лет, примерно столько же насчитывает история их взаимоотношений с фондами. Например, начатая “Мемориалом” в 1990-м работа по анкетированию “остарбайтеров” (бывших “восточных рабочих”, угнанных в годы войны в Германию из Белоруссии, России, Украины; было собрано около 400 тысяч анкет; лоббирование в Бундестаге позволило добиться выделения бывшим “остарбайтерам” ощутимых сумм компенсаций) была поддержана немецким Фондом Генриха Бёлля – и за 14 лет установились партнерские отношения между организациями. Обоснованы ли призывы рвать подобные отношения ссылками на то, что “новые” общественные организации лишены доступа к фондам? Отнюдь нет.
Некоторые фонды специально оговаривают невозможность повторного обращения за грантом организаций, ранее получавших у них финансирование. Существуют также специальные конкурсы “первого гранта” для новообразованных общественных организаций, не имеющих своего “послужного списка” и “кредитной истории”. Разумеется, при этом могут ошибиться и грантодатели, и заявители – но этот риск оправдан необходимостью “обновления рядов”.
Призывы же к борьбе с “олигархами” в этой сфере слишком напоминают лозунг “отнять и разделить”. Разумеется, подразумеваются (но не говорится!) отмена, обнуление “кредитных историй”, забвение биографий и репутаций, сложившихся за десятилетия. А кому выгодно ЭТО?
Халтурщики и приспособленцы всегда были ("Если завтра объявят День педераста, он будет рисовать кривую роста гомосексуализма по сравнению с 1913-м годом") и, наверное, будут - вопрос в том, какая модель отбирает их, а какая - "свободных людей свободной страны". Или это так, для красного словца?
*****
- Америка - свободная страна! Я могу выйти перед Белым домом и кричать: "Рейган - дурак!"
- Подумаешь! Я тоже могу выйти на Красную площадь и кричать: "Рейган - дурак!"
Старый анекдот
На какие вообще деньги может существовать некоммерческий сектор в России?
Долгое время это были, в основном, западные средства. Так Сорос в девяностых спас остатки российской фундаментальной науки - он давал ученым необходимые для выживания деньги при условии, что они остаются и работают здесь (наверное, поэтому его теперь так люто ненавидят, и бандитски выперли его фонд - тех, кому слишком обязаны, обычно более всего и не любят).
Но к концу девяностых появились возможности и у отечественного капитала, но русское меценатство как явление не сложилось (покупка яиц Фаберже - скорее, курьезный метод спасения собственных). Основных причин тому две.
Во-первых, в девяностые бизнес прежде всего начал финансировать сектор политический. Неправительственные организации по инерции рассматривали именно в электоральном аспекте, по крайней мере, до "Гражданского форума" 2001 года. Но вообще-то выборы бывают раз в четыре года, а все остальное время идет обычная жизнь. И на нее-то денег не давали.
Не давали еще и по второй причине - потому, что, в отличие от Запада, это не предоставляло бизнесу никаких налоговых льгот. Это у них выгоднее пустить сверхприбыль на что-то общественно полезное, а у нас любую благотворительность до сих пор видят под одним углом: "А сколько по этой статье смогут увести от налогообложения нефтяники"? Последнее опасение, видимо, восходит к тем же девяностым, когда в страну ввозили водку и сигареты через освобожденные от пошлин спортклубы и конфессии. Но ведь мы не считаем их общественными организациями (равно как тех НПО, что были alter ego политических объединений, и тех из казаков и "силовых профсоюзов", что промышляли крышеванием торговли).
Положительным опытом благотворительности можно было бы полагать деятельность ЮКОСа и Михаила Ходорковского - но государство год назад решило иначе. На вопрос "почему" тут есть разные ответы. Автору близки предположения, высказанные в статье Леонида Рузова "Имя зверя". Власть купировала таким образом возможность открытого и прозрачного перетекания средств между тремя секторами - политическим, бизнесом и некоммерческим. Главным, конечно, было то, что открытое, прозрачное и легальное финансирование политичесих партий бизнес-сектором выходило за рамки сложившейся системы, не оставляя возможностей для косвенного контроля со стороны власти. Благотворительность российских "олигархов", открытое и законное перечисление средств на образование и иные социальные нужды также означало выход за рамки сложившейся системы. Социальные инициативы нарушали госмонополию, а за счет привносимой прозрачности сокращали возможности для коррупции. Все это вместе составляло альтернативу, возможность перехода в иное качество - как в устройстве политическом, так и в социально-экономическом. Теперь же исполнительная власть фактически устраняет прямые горизонтальные связи между бизнес-сектором, политическими и некоммерческими организациями: можно только "с дозволения полиции". Бизнес и все прочие преобразуются в корпорации. Строится корпоративное государство”.
В этом предположении все становится на свои места. Правозащитники оказываются нужны для государственного (как правило – наружного) употребления. Например, чтобы говорить о судьбе русских в Латвии. Тема важная, жил бы в Латвии - наверное, сам бы занимался судьбою своей диаспоры. Но я живу в России, и по обращениям беженцев в наши юрконсультации знаю, что бегут прежде всего не из Прибалтики, а из Средней Азии. А об этих проблемах государство последний раз вспоминало, когда у него возник конфликт с Туркменбаши по поводу туркменского газового транзита. По-моему, именно такое использование человеческого горя аморально и вредно – и для людей, и для государства.
Бывают также попытки использовать неправительственные организации и во внутриполитических целях – особенно перед выборами. Беда только в том, что сети неправительственных организаций в таком случае окажутся “одноразовыми” – они попросту “сгорят”. Рассорятся люди, объединившиеся для совместной конкретной работы, а отнюдь не по политическим пристрастиям. И, что не менее важно, – будет потеряна честь, репутация. А вот обратное – использование неправительственными организациями предвыборных кампаний для продвижения своих конкретных целей – занятие вполне допустимое. Вопрос лишь в том - где и как провести грань? Но для России этот вопрос остается риторическим – “повестка дня” правозащитных и гражданских организаций, ставшая маргинальной еще в прошлую предвыборную кампанию, перед последними выборами попросту не была востребована. В этом отношении нас опережают те же Белоруссия с Украиной, где тема “исчезновений” людей стала центральной для оппозиции.
Есть случаи, когда оппозиция приходит к власти, пользуясь поддержкой из-за рубежа, – например, Сербия и Грузия. Ничего не поделаешь – глобализация. Альтернатива – автаркия, “железный занавес”. Вот в гитлеровской Германии или саддамовском Ираке такое, разумеется, было невозможно. Другое дело – что случилось с этими странами? И даже избежав разгрома – в горячей ли, в холодной ли войне – можно ли победить на пути самоизоляции? Скажут – Китай… И что же? Словосочетание “дешевая китайская копия” относится теперь не только к безделушкам, но и к космическим кораблям.
И от этого совсем не спасает написанная по заказу и на “правильные” деньги “великая история”. А также изгнание злоумышляющих электриков, пожарных и врачей с санэпидемстанции. Потому что никакие речи о “лизании не той руки” не смогут заглушить треска короткого замыкания, запаха гари и тошнотворной вони из пищеблока.
