Накануне десятилетия начала первой чеченской войны телеканал НТВ показал трёхсерийный документальный фильм Алексея Поборцева «По ту сторону войны» (22, 23 и 24 ноября, в 20:50). Для сегодняшнего телеэфира это, безусловно, событие.
Достаточно сравнить его с документальным сериалом Игоря Прокопенко «Чеченский капкан», прошедшим в эфире канала Ren-TV (27, 28, 29, 30 сентября и 1 октября), — он, очевидно, был приурочен к пятилетию «второй чеченской».
Сравнение ещё более впечатляет, если вспомнить, что Ren-TV — канал «независимый и прогрессивный», а НТВ — поглощен структурами государственными и «стенает под игом».
Алексей Поборцев — военный корреспондент со стажем и с амбициями — впрочем, вполне обоснованными. В последние годы он работал в «горячих точках» — на Балканах, в Африке, в Афганистане — в Панджшере. И в Чечне тоже — в первую войну он был в Грозном в ходе боёв с отрядами Гелаева в марте 1996-го, и «на хвосте» у автора ездил в Бамут, место гиблое. Вёл он репортажи из Чечни и во вторую войну — правда, тут уже лишь с позиций федеральных войск.
А Игорь Прокопенко — «аналитик», ведущий программы «Особая папка».
Этим, наверное, определяются отличия в стиле их работы. Поборцев — репортёр: он говорит с места событий, берёт интервью, цитирует документ. И его фильм состоит из репортажей, монологов — не авторских, а людей, участвовавших не только в событиях, но и в принятии решений (!), — и зачитанных голосом диктора шифрограмм и иных бумаг. Складывается впечатление, что авторская концепция складывается из этих «кирпичиков», а не предпослана им.
Прокопенко, наоборот, работает «от версии». Его основной инструмент — закадровый текст, который всё сразу объясняет, а остальное — иллюстрация: есть интервью, но это только рассказы участников событий. И этими рассказами иллюстрируется нехитрый миф: плохие демократы всё продали, а хорошие военные со спецслужбистами много раз было всех уже победили, но опять и опять за их спиной опять плохие демократы успевали вновь всё продать… «Выскакивает Мальчиш-Кибальчиш из окопа, кричит: «Измена! Измена! Измена!» А Мальчиш-Плохиш в окопе сидит, печенье в варенье макает, и говорит: «Ну, бывает… А меня с этой травки на хавчик пробило…»
Там, где Прокопенко конструирует мифы, Поборцев их, наоборот, деконструирует — по выражению Михаила Безродного, «вооружившись увесистою дерридою».
Разумеется, интересные сведения можно почерпнуть и у Прокопенко: например, про странные самолеты с оружием, садившиеся и взлетавшие в грозненском аэропорту. Оказывается, Чечня была «оффшором» не только для российского бизнеса (для беспошлинного импорта всего и вся, для обналичивания московскими банками денег по фальшивым авизо, для выведения из-под налогообложения нефти — например, ЮКОСом, тогда ещё государственным), но и для российских силовиков и спецслужб — кроме вербовки боевиков в горячие точки (Басаева сотоварищи — в Абхазию), ещё и для переправки оружия в «третьи страны»… Правда, стиль и тон всего сериала Ren-TV вопиет о необходимости перепроверки этих сведений.
На НТВ же в изобилии документы и свидетельства — у Поборцева есть интереснейшие сюжеты. Об участии Дудаева в бомбёжках в Афганистане в 1988-1989 годах. Об «эстонских» корнях чеченской государственности. О событиях осени 1991-го — о захвате власти и оружия, о безуспешных попытках введения в республику войск и объявления чрезвычайного положения. Об обстоятельствах передачи оружия в 1992 году. О действиях «силовиков» и спецслужб в течение 1994 года, до начала «большой войны», об их играх и конкуренции.
Совершенно замечательное открытие — как «чеченская революция» получила первые 500 «стволов». Их нашли в замурованной комнате в здании республиканского управления КГБ, захваченном 5 октября 1991. Эти 500 комплектов оружия хранились там в расчёте «на особый период». Где они замурованы, знали лишь несколько человек из «органов». «Измена?» Но, вот, говорит Бислан Гантамиров, и выясняется — они, обследуя захваченное здание, наткнулись на этот склад вооружения совершенно случайно. Их внимание привлекла странность: вентиляционный короб уходит в стену, а дверей-то и нет! Кто-то полез по коробу, и — нечаянная радость! — увидел там столь необходимые предметы. Если бы не гладкие мозги и кривые руки того, кто делал эту «захоронку», расклад сил в последующих событиях той осени был бы совершенно иным…
Так что фильм Поборцева «По ту сторону войны» смотреть стоило и из интереса к нашей недавней истории, и в качестве доказательства существования документального кинематографа как жанра — а то «Чеченский капкан» порождал в этом серьёзные сомнения.
Но чем дальше — то есть чем ближе к кровавой развязке, собственно к началу войны, которой скоро «стукнет» десять лет — тем больше Поборцев сбивается на скороговорку и речитатив, а его респонденты — на хоровое пение. Тут лишь проскальзывают отдельные свидетельства, выпадающие из хора. Финал — штурм Грозного в новогоднюю ночь, и судьба 131-й отдельной мотострелковой бригады — вовсе скомкан (для сравнения рекомендую посмотреть два фильма — «60 часов Майкопской бригады», сделанный военными кинодокументалистами, и «The betrayed» производства BBC).
Чем ближе к тому событию, которое, собственно, и стало причиною и поводом для создания и показа на НТВ этого фильма, тем более явной становится тенденция.
Объективность кинематографа, построенного на документах и свидетельствах — штука обманчивая. Можно про него сказать то же самое, что кто-то из великих физиков прошлого века сказал про математику: «Это как мельница: какое зерно засыпешь — такую муку и получишь». Тенденция здесь не навязывается дикторским текстом, но определяется подбором респондентов,
Кто же тогда начал? …Не даёт ответа.
У победы — десятки отцов, поражение — сирота. «Говорящие головы» у Поборцева — Руслан Хасбулатов, Павел Грачёв, Геннадий Трошев, Анатолий Куликов, Вячеслав Михайлов, да и многие, многие другие — они ведь не просто рассказчики. Это люди, заваривавшие тогда, десять лет назад, кашу, которую до сих пор расхлебать не могут — войну, победы в которой нет до сих пор. Было бы странно услышать от них признание в «отцовстве». Будь они людьми честными, они говорили бы правду ещё тогда, в 94-м, 95-м, 96-м. Но тогда они говорили то, что от них ожидало руководство. Тот же Грачёв за несколько недель успел сказать многое. Что люди, захваченные в Грозном 26-го ноября — не военнослужащие российской армии. Что в декабре Грозный не бомбили. Что в начале января город взят. Много говорили и остальные генералы.
Нет, они люди умные. Они не будут признаваться в ошибках или отрекаться от своих слов — они будут на них настаивать, подкрепляя аргументами столь же достоверными, что и тогда, десять лет назад. Некоторые из этих генералов издали книги воспоминаний, главное в которых — их, генералов и политиков, правота.
Вот Павел Грачёв говорит в камеру о том, что лишь в середине ноября 1994 года он под большим давлением был вынужден подчиниться решению Бориса Ельцина и Совбеза и, скрепя сердце, дал указание разработать план военной операции в Чечне. Между тем, известно, что ещё в октябре, в соответствии с указаниями Ельцина, Грачев распорядился об образовании в Главном оперативном управлении Генерального штаба оперативной группы по Чечне, которая должна была разработать сценарии развития событий при силовом давлении на Чечню, включая ввод войск и боевые действия, и обеспечить координацию действий армии, МВД, ФСК и пограничных войск при планировании и подготовке вторжения. Группу эту возглавили заместитель начальника Главного оперативного управления генерал-лейтенант Анатолий Васильевич Квашнин и генерал-лейтенант Леонтий Васильевич Шевцов. Но теперь-то Грачёв волен говорить всё что угодно — протоколы заседаний Совбеза документалистам вряд ли дадут! И далее в собственном рассказе выглядит Павел Сергеевич как голубь-миротворец… И никто его, хорошего, ни о чём не спросит…
Но это ведь очень сложная вещь — согласовать свою тогдашнюю правоту с правотою теперешней. Тогдашнее участие в событиях с теперешней непричастностью к их итогу. Для журналиста — равно как и для историка — это очень важная возможность: в открывающихся зазорах прорывается реальность. Да и было бы вполне зрелищно показать: генерал такой-то говорит теперь, и — смена кадра — что он говорил тогда.
Кроме того, мемуаристы ведь не одиноки во Вселенной: отстаивая свою правоту, они нередко говорят правду — про других участников событий. Сопоставление мемуарных источников — штука подчас весьма занятная. Опять-таки не только для исследователя, но также и для журналиста, и для его аудитории: сменяя друг друга, «говорящие головы» отсекают друг у друга всё лишнее, и истина предстаёт нагой…
Наконец, не в пустоте ведь живём: сохранилась масса журналистских свидетельств, мемуаров негенеральских, да мало ли чего! Огромные массивы информации, с которыми опять-таки можно не только сопоставлять экранные монологи, но и проделывать массу других занимательных для читателя/зрителя/слушателя фокусов. Документы такого рода тоже нередко противоречат друг другу, и за противоречиями в сказанном подчас можно углядеть как то, что подразумевали, так и то, что всеми силами желали бы скрыть.
А ведь ещё есть и «другая сторона» — сепаратисты. Они за эти годы тоже понараздавали немало интервью, кто-то разродился мемуарами — вот бы столкнуть оппонентов на экране!
Ничего этого в фильме, можно сказать, и нет.
Какие оппоненты? Алла Дудаева — она вспоминает о своем муже, советском офицере. Вторая сторона конфликта отсутствует напрочь.
Но и российское же общество отнюдь не целиком и полностью поддерживало войну — есть ведь и среди нас, грешных, кто-то, кто мог бы сказать: «А вот тут вы, генерал (или министр — неважно), говорили иначе! И где же правда — тогда или теперь?» Кто-то из респондентов об этом наверняка говорил — например, Сергей Ковалёв, которому в фильме даны три реплики. Зная не понаслышке и о вовлеченности Сергея Адамовича в чеченские дела с декабря 1994 по июнь 1995 года, и о его склонности к разговору обстоятельному, и о привычке во всём сомневаться, я уверен: в записи этого интервью есть что «столкнуть» с «генеральской правдой». Этого нет.
Зато есть документы «комиссии Говорухина» — они приводятся без обсуждения. А Станислав Сергеевич — прежде всего художник, и его взгляд на Чечню был «от идеи», что-то вроде: «преступная война, начатая преступным режимом Ельцина, ведётся нашей славной армией для спасения наших сограждан». Говорухин был внутренне честен, когда весною 1995-го не заметил в Самашках уничтоженную половину села и убитых, в том числе и русских — поскольку это не укладывалось в его не знающую сомнений эмоциональную картину мира.
Вообще-то подобному взгляду — внутренне целостному, несмотря на кажущуюся противоречивость — более соответствует фильм Игоря Прокопенко. Зеркало целое, но уж больно неэвклидово…
У Алексея Поборцева очевидны рамки, ограничившие его возможности, — и не важно, навязаны ли они извне, или же это он сам, по доброй воле. Так или иначе, зеркало разбито, кое-какие осколки висят в раме, другие разбросаны вокруг, иные почему-то убраны — и в них отражаются отдельные фрагменты, части, детали целого… Но всё же сам подход к материалу — «от свидетельства, от документа, от репортажа» — делает его работу несомненно интересной.
Ясно лишь одно: сегодня, десять лет спустя, чеченская война так и остаётся непонятой российским обществом. Может быть, именно поэтому, бродя по лабиринту отражений, мы всё время возвращаемся к одному и тому же месту — к началу. Но никогда не поздно попытаться собрать из осколков целое и взглянуть на него внимательно.
