Дети реформ
Озвученная митрополитом Иларионом угроза фактически отказать в крещении детям, родившимся от суррогатных матерей, вызывает противоречивые чувства и заставляет задуматься об основаниях, которые определяют подобные высказывания. Основной тезис, объясняющий это заявление, будет звучать примерно так: отказ или специальный режим крещения детей, родившихся с использованием суррогатного материнства, есть запоздалая, а оттого неуместная и неэффективная попытка вернуть современное официальное православие в рамки естественной религии, опирающейся на архаический порядок вещей.
Попытаемся понять, что это значит. В естественных религиях вся жизнь человека, и особенно все то, что касается его питания и репродукции, обставлено большим количеством ограничений и табу. Достаточно вспомнить разделение пищи на «чистую» и «нечистую», требования ритуальных омовений или особое значение, которое придается брачной чистоте в традиционных религиях, будь то иудаизм, ислам или хотя бы русское старообрядчество. Официальное православие вместе с реформами Петровского времени практически ушло от этой парадигмы, введя некоторые новые стандарты, основанные на релятивизме.
В современной православной церкви многие вещи, которые считались в традиционном православии скверной, более не считаются оскверняющими человека. Тут можно вспомнить несколько примеров. Второбрачные, то есть вступающие во второй или в третий брак, традиционно считаются находящимися во грехе, брак этот признается только из снисхождения, а на новобрачных накладывается суровая епитимья и отлучение от причастия. Прелюбодеяние (супружеская измена), согласно православным правилам, наказывается минимум семью годами отлучения от причастия и от общей молитвы. Роженица до 40-го дня после родов не может посещать церковь, а на 40-й день над ней читается разрешительная молитва, чтобы она могла войти в храм. Нечистые животные, например собаки, не должны содержаться в доме, и человек не должен есть с ними из одной посуды. Все эти регулирующие нормы определенным образом ограничивают для верующего христианина сакральное пространство.
В ходе реформы религиозного сознания, произошедшей за последние 300 лет, многие из этих норм были осторожно спрятаны «в дальний ящик», а церковные администраторы деликатно умалчивают о многих традиционных ограничениях. Дело в том, что, в отличие от средневековой и древней церкви, нынешнее православие не ведет за собой общество, а «догоняет» его, адсорбируя важнейшие тенденции, включая и такие, которые противоречат смыслу естественной религии. Иначе говоря, многое «неестественное» общество перевело в категорию «естественного», а официальная церковь молчаливо согласилась с этим. Именно к таким случаям относится суррогатное материнство.
Три порядка бытия
С традиционной богословской точки зрения сотворенный мир включает три типа явлений: естественные, сверхъестественные и противоестественные. К естественным относится (в нашем случае) рождение детей в браке и воспитание их родителями или усыновление чужих детей и принятие их в свою семью. Как пример сверхъестественного порядка можно привести Библейские повествования о рождении Богородицы или Иоанна Предтечи, которые родились у престарелых родителей вопреки законам человеческой природы. А вот к области противоестественного относится большое число явлений, ставших де факто нормой в современном обществе.
Внебрачные дети, дети, родившиеся в результате экстракорпорального оплодотворения, дети, усыновленные однополыми парами, а также дети, появившиеся с использованием суррогатного материнства или от анонимных доноров, безусловно, принадлежат к противоестественным явлениям, которые по определению не могут быть освящаемы церковью так же, как явления естественные. Для большинства из этих явлений отсутствует элементарная каноническая форма их легитимации. Поэтому для традиционной естественной религии позиция, высказанная митрополитом Иларионом, является обоснованной и верной.
Биоэтический тупик
Как мы уже сказали, в современном обществе нарастает количество противоестественных явлений. Такие вещи, как суррогатное материнство, ЭКО, эвтаназия, клонирование и опыты с перемещением сознания на машинные носители представляют собой абсолютно новый класс явлений, которые изучает отдельная богословская дисциплина - биоэтика. Из-за того, что картина мира кардинально изменилась и более не соответствует средневековой, в рамках которой сложилось христианство и другие традиционные религии, эти явления требуют особой классификации.
Современное массовое религиозное сознание в основном сводится к ритуальному оформлению основных событий человеческой жизни: рождения, брака и смерти. Именно поэтому главными христианскими богослужениями остаются крещение, венчание и отпевание. Но, хотя общество стремительно пододвигается к тому, чтобы начать предлагать крестить клонов или андроидов, венчать однополые пары и отпевать животных, в языке традиционных религий отсутствуют формулы, позволяющие сделать это. В этом, собственно, и состоит противоречие между гуманистической точкой зрения и религиозной.
Что же можно сделать с точки зрения церкви в данном случае? Здесь есть два пути. Первый состоит в том, чтобы начать позиционную борьбу с обществом за отстаивание традиционных религиозных ценностей. При этом церковь неизбежно входит в конфликт с базовыми социальными тенденциями и начинает терять приверженцев и авторитет в обществе. Возникает запрос на альтернативные способы ритуализации рождения, брака и смерти, в обход церкви. Церковь в таком случае становится «сектой», идущей против общества, каковой, впрочем, она и была в свои первоначальные времена.
Второй вариант, более вероятный, состоит в углублении адаптации церкви к общественной эволюции. Это обеспечит массовость, а также стабилизирует доходную часть церкви, но создаст серьезные противоречия между церковной практикой и религиозными основаниями христианства. Многие западные церкви уже пошли по этому пути, но времени прошло слишком мало для того, чтобы сделать окончательные выводы о результатах этого пути. В любом случае нынешний момент является бифуркационной точкой.
Впрочем, наверное, возможен и третий вариант, при котором путем массивной рефлексии осуществляется богословское переопределение естественного порядка и упраздняется старое противопоставление скверного и чистого. Можно представить, что такая идея не чужда митрополиту Илариону, богословские компетенции которого общеизвестны. Однако на настоящий момент такого прорыва еще не сделано, и конфликт между традиционным и революционным представлениями о человеке и его жизни остается острым. Именно поэтому заявление митрополита выглядит противоречивым и едва ли не скандальным. Любая революция нуждается в подготовке.
