Обычно бывает так: граждане проводят митинги – пикеты, “органы” поддерживают порядок. Если нужно, с применением спецсредств (турникеты, дубинки, кулаки, газы и т.п.). Так было, но так больше не будет. Теперь, видимо, будут и порядок охранять, и спецсредства использовать, но без участия граждан.
Первые шаги к этому мне пришлось наблюдать в среду дня у Мещанского суда на Каланчевской, где судят Ходорковского и Лебедева. В понедельник, как известно, у суда был большущий пикет, напоминающий митинг. Когда время пикета прошло, а граждане, свернув плакаты, остались на улице постоять, ОМОН часть пикетчиков свинтил. Во вторник был маленький пикет и ОМОН свинтил его практически полностью. В среду пикет в защиту экс-олигарха отсутствовал, зато по традиции присутствовал пикет в защиту обвинения, ОМОНа было до чертовой бабушки, а все вместе сильно смахивало на съемку фильма про хунту – эпизод с массовкой.
Скопления спецназовцев и людей в спортивном штатском, но с рациями, были заметны еще в метро, а на Каланчевской их оказалось столько (навскидку – несколько сотен), что было похоже, будто вместо суда матч футбольный показывают или боевиков ждут. Причем не лимоновцев с помидорами, а басаевцев с гранатометами.
Пытался пройти на дурачка: дескать, назначена деловая встреча по такому-то адресу, люди ждут, митингами не интересуюсь. Поверили, но не пустили. А еще вежливые милиционеры объяснили, что на митинг (в защиту обвинения, естественно), можно попасть только по приглашению (!), а приглашения раздают два “специалиста”, коих правильные люди знают в лицо.
Приглашенные стояли тихо-тихо. По крайней мере, за линией ограждений их слышно не было. И расходились они тихие и скучные, словно снулая рыба – на жидкие аплодисменты неприглашенных и возгласы “Привет участникам соревнований!” не реагировали. Характерная мрачноватая вялость подневольных.
Когда ограждения начали снимать, я проскользнул в мертвую зону и оказался в центре феерического действа, авангардная камера 1920-х превратила бы его в шедевр: сотни серых людей тащили в различных направлениях десятки турникетов, строились, маршировали, садились в машины, разъезжались. Пытался считать кучками – сбился. Милицейские легковушки, автобусы, еще автобусы, отряд проходит за отрядом, грузятся в пять грузовиков с зачехленными кузовами. Заглянул на правах зеваки в грузовики – между скамьями каски, бронежилеты, прочее снаряжение. Подготовились серьезно. Интересно, кого же или чего же они все – таки ждали? И сколько спецназаца было бы согнано, если бы сотня – другая граждан и вправду попыталась бы устроить какое-нибудь действо? Сколько кварталов было бы оцеплено, сколько улиц перекрыто для прохода, подобно злосчастной Каланчевской, где и серый волк без приглашения не прорыскивал, и птица утица без пропуска не пролетывала?
Пытаясь сбросить наваждение, проверить жизнь на нормальность, подхожу к ларьку, имевшему счастье оказаться в блокированной зоне. Тетенька за окошком встрепенулось и кинулась ко мне, первому за полдня покупателю без знаков различия, как к родному: “Что Вы хотите?” В ее интонации слышалось: ““Это” уже закончилось? Жизнь налаживается?”.
Возвращаюсь к метро, ловить больше нечего. Слышен диалог “серых братьев”:
- Мне солнце, …, так голову напекло!
- А моей башке по барабану!
Вот именно. Тут мы узнали друг друга. Это были те самые вежливые, а теперь еще и веселые – “геморрой” закончился – менты, которые поверили в деловую встречу, но не пустили. “Можете искать своих товарищей, мероприятие закончено”.
Мне-то до этого момента казалось, что “мероприятие” как раз не состоялось. Что его наикондовейше сорвали. Сорвали с таким размахом, с такой помпой (хватило бы и вчетверо меньшего), что не знаешь, плакать или смеяться. В день первого заседания, перед тем, как начать разгон, милиция тоже говорила: “Расходитесь, мероприятие закончено”. Но тогда было, что заканчивать. А сегодня?
Тут меня осенило: я понял, что стал свидетелем многолюдной концептуальной акции. Многие помнят, наверное, шедевр Н. Кейджа “4.33”. Все там есть: зал, инструмент, слушатели, исполнитель. Весь контекст, вся рамка. Нет только музыки, точнее – звуков. Слушаем тишину.
То же и у Мещанского суда. Огороженное место, милиция со спецсредствами порядок охраняет. Защитники обвинения, вкупе с милицией и немногочисленными журналистами (что здесь, снаружи, снимать - слушать?) – зрители. Милиция долг свой служебногражданский выполняет, почти как публика в афинском театре, “антиходорковцы” по приглашениям прошли, как публика самая дорогая и лучшая. Площадка подготовлена и оформлена, действие обозначено, но оно не происходит. Или все же происходит? В том смысле, что маркированное отсутствие означает присутствие. Экономный способ проведения общественных акций: сами не приходите – зато приходит государство: расставляет турникеты, следит за порядком на акции, комментирует, если СМИ попросят. Изысканно даже.
В общем, когда контекст выстроен, а текста нет, текстом становится молчание, пустота. Прислушаемся – это надолго.
См. также:
