Не так давно светоч современной политической мысли Владислав Сурков на заседании Столыпинского клуба, посвященного теме «Правая идея и бизнес», высказал свежие доводы в пользу фактической однопартийности, сложившейся в России. Посвятив свое выступление критике правых партий как таковых и конкретно СПС, В.Сурков объяснил, что ныне правая партия – анахронизм, поскольку интересы всех выражает «Единая Россия», а госкомпании компенсируют несовершенство рынка.
По мнению главного официального идеолога страны, термины «правые» и «левые» относятся к индустриальному обществу XIX века, и пользоваться ими, по меньшей мере, несовременно. Кроме того, Сурков раскритиковал идею создания партии, через которую бизнес мог бы влиять на власть. Как полагает Сурков, бесполезно создавать партию бизнеса, поскольку электорат смешан, подобной партии нет ни в одной демократической стране, и вообще партия, синтезирующая интересы общества и бизнеса, уже есть. Разумеется, речь опять шла все о той же «Единой России» – партии, способной ответить на любые запросы общества. Более того, в так называемых демократических странах, по мнению Суркова, давно имеет место сближение идеологии разных партий. То есть они теперь как бы уже и не разные.
Тотчас данную тему подхватил неистовый прагандист нынешней власти Михаил Леонтьев. В передаче Владимира Познера «Времена» он повторил мысль Суркова практически дословно: сейчас все партии на Западе практически слились в одну, а у нас «Единая Россия» вбирает в себя все нынешние идеологические направления. То есть, нашей главной партии в единственном числе достаточно для успешного развития страны.
Да, идеологические расхождения между ведущими политическими партиями Западной Европы и Северной Америки во второй половине ХХ века существенно нивелировались. По сути уже лет тридцать назад главенствующим стал социал-либеральный подход, предполагающий поддержку эффективной рыночной экономики в сочетании с развитыми социальными программами. Ни одна современная западная партия не станет оспаривать основополагающих моментов, затрагивающих экономические либо социальные аспекты. Американские демократы, социал-демократы Германии или Швеции, социалисты Франции не станут разрушать основы рыночной экономики, также, как и республиканцы США, христианские демократы Германии или консерваторы Великобритании не станут отменять основные социальные составляющие деятельности государства.
Сейчас важную роль играют нюансы, не затрагивающие основ государства и общества – происходит некоторое снижение налогов, и бизнес начинает развиваться интенсивнее, но не за счет полного свертывания социальных программ, а за счет небольшого снижения их объема. И если через некоторое время налоги повышают, то не в такой мере, чтобы сделать бизнес невыгодным. В этом узком коридоре и помещаются все возможные ныне варианты действий и, соответственно, идеологических споров. Не случайно, для того, чтобы в предвыборный период сделать свою позицию более привлекательной для избирателей, партии используют дополнительные факторы. Например, выступают в поддержку абортов или против них, обещают закрыть атомные станции или, наоборот, интенсивно развивать ядерную энергетику, выступают против войны, которую затеял нынешний президент, или доказывают жизненную необходимость ее продолжения.
Так что, может, стоит послушаться Суркова? Может США и странам Западной Европы стоит покончить с двух или многопартийностью? Слить все существующие партии в одну?
Но этого не происходит. Среди главныз причин – то, что институт многопартийности, кроме идеологической, решает еще одну важную задачу – обеспечивает политическую конкуренцию.
Вот о чем не упоминают Сурков и его подпевала – о необходимости для нормального существования политической системы существования политической конкуренции, как и конкуренции производителей для успешного развития экономики. А наш монополизм в политической и экономической сферах ведет нас в тупик (недавнее повышение цен на продукты питания тому пример).
Не могут быть примером для нашей страны и упомянутые Леонтьевым Япония и Китай с их фактической или реальной однопартийностью. Да, Либерально-демократическая партия (ЛДП) – основная в Японии. С момента образования в 1955-ом и до середины 1993-его у власти находилась исключительно ЛДП. С ее деятельностью впрямую связаны успехи в экономике страны. Важными причинами столь длительного пребывания ЛДП у власти являются ее гибкость, прагматизм, отсутствие жестких идеологических установок. Умение партии приспосабливаться к меняющимся социально-экономическим условиям объясняется прежде всего ее нетрадиционной внутренней структурой: с момента возникновения и до настоящего времени партия состоит из нескольких конкурирующих между собой фракций, отстаивающих разные политические идеи. Трудно представить себе настоящие фракции в рамках «Единой России», основная задача которой – обслуживание «главной персоны». Партия бюрократов не потерпит реальной фракционности – сразу после образования подобныз структур встанет вопрос, какая фракция ближе к Кремлю, более любима им? Как только это выяснится, остальные фракции исчезнут.
Что касается Китая, то все его экономические успехи зиждутся на экономической свободе для предпринимателей. Монополизм госкорпораций и диктат чиновников не мешает китайским бизнесменам. Кроме того, высшее руководство Китая остается коллегиальным. С другой стороны, вполне может настать момент, когда бурному развитию экономики отсутствие политических свобод начнет мешать. Скорее всего, Китай преодолеет и это препятствие. Так что для России, в которой чересчур сильна инерционность, в которой нет коллегиальности высшего руководства, Китай не может быть примером.
Ориентация на суперпартию и госкорпорации неминуемо обернется крахом. Не лучше ли, пока еще не поздно, вместо того, чтобы изыскивать все новые и новые доводы для оправдания пронизанной монополизмом системы, реально создать условия для формирования в России настоящей многопартийности и настоящей рыночной экономики?
