Министр образования и науки Дмитрий Ливанов на заседании коллегии своего ведомства фактически объявил, что в будущем роль Российской академии наук будет сокращена. Для этого при министерстве будет создан Совет по науке. Глава ведомства подчеркнул, что в новый Совет войдут «крупные ученые в дееспособном возрасте, работающие и достигшие реальных успехов».
Ранее Дмитрий Ливанов заявлял, что в президиуме РАН практически нет настоящих ученых, так что будущий Совет, фактически, создается как альтернатива Академии наук.
Министр рассказал, что принята государственная программа «Развитие науки и технологий», на которую с 2013 по 2020 годы в бюджете будет выделено 1,6 триллиона рублей. «Мы будем координировать все фундаментальные научные исследования — как в вузах, так и в научных учреждениях РАН»,— подчеркнул министр. Таким образом, он дал понять, что связь со структурами Академии будет поддерживаться напрямую, а не через ее верхушку.
О том, что от назначения в мае 2012 года нового министра образования руководству Российской академии наук не стоит ждать ничего хорошего, было понятно с самого начала. На следующий день после своего назначения Дмитрий Ливанов демонстративно не посетил Общее собрание РАН. Официальная версия — из-за встречи с коллективом министерства.
В бытность свою заместителем министра образования и науки Дмитрий Ливанов был главным сторонником модельного устава РАН. Этот документ, в случае его принятия, фактически лишал бы руководство Академии самостоятельности, передавая все реальные рычаги управления в Наблюдательный совет, где было бы три представителя РАН, а еще шесть членов — представители Госдумы, Совета Федерации и Администрации президента. Руководству Академии, впрочем, тогда удалось отбить атаку — в ноябре 2007 года премьер-министр Виктор Зубков утвердил другой устав Академии. Радикальных изменений в нем было лишь несколько — президента РАН после выборов на общем собрании стал утверждать президент России, устав теперь утверждается федеральным правительством, а сама РАН получила государственный статус.
Однако то, что руководство Российской академии наук смогло отстоять самостоятельность, еще не решило проблем российской науки. Сохранение статус-кво, фактически, лишь отложило решение насущных вопросов на неопределенное будущее.
Несколько позже, уже на посту ректора МИСиСа, Дмитрий Ливанов заявил, что РАН в ее нынешнем виде мешает созданию в России конкурентоспособной фундаментальной науки. Он предложил преобразовать Академию в «клуб ученых», а дееспособные институты и коллективы перевести в ведение университетов.
Сразу после назначения на пост министра Ливанов заявил о необходимости реформы РАН. Для этого он пообещал провести «всесторонний аудит» Академии. Он заявил, что международному уровню соответствуют лишь некоторые ее научные организации.
Стоит отметить, что Дмитрий Ливанов далеко не единственный сторонник радикальной реформы Академии наук. Однако многие приверженцы этой идеи из среды ученых уверены, что реформой должны заниматься не чиновники из Минобрнауки или правительства, а они сами.
На посту министра образования и науки Дмитрий Ливанов интересуется отнюдь не только деятельностью Академии наук. Министр, кажется, с удовольствием наблюдал за развитием «диссергейта». Когда в интернете поднялся шум относительно списанных диссертаций политиков и чиновников, Минобрнауки сформировало комиссию, которая проверила пойманные на нарушениях диссертации, затем, когда чрезмерно вольные заимствования и прочие нарушения были подтверждены, в рамках формальных процедур титульные авторы «диссертационных работ» были лишены степеней.
За это время на пост главы Высшей аттестационной комиссии, органа, ответственного за присуждение научных степеней, был поставлен бывший министр образования Владимир Филиппов, а диссертационный совет, где защищалась заметная часть несостоявшихся кандидатов и докторов, был закрыт. Новый глава ВАКа заявил, что Министерство образования и науки готово в виде эксперимента передать в «некоторые ведущие вузы» право предоставлять ученые степени без участия ВАКа или министерства. Ровно так устроена система присуждения степеней во многих развитых странах: если какой-либо университет начинает присуждать степень PhD за списанную диссертацию, то страдает репутация учреждения – или даже тех лиц, которые дали диссертации путевку в жизнь, а не всей системы.
Сразу после этого Санкт-Петербургский государственный университет, который наравне с МГУ обладает прописанным в специальном законе особым статусом, заявил о своем желании создать особую научную степень — доктор наук или PhD СПбГУ. Документ, который описывает статус степени и порядок ее присуждения, и правда не содержит ни одного упоминания Министерства образования и науки или Высшей аттестационной комиссии. Напротив, сделано, кажется, все, чтобы как можно дальше дистанцироваться от российской системы научных степеней — диссертация должна быть написана, а защита проведена на английском языке, в диссертационной комиссии обязательно должны присутствовать иностранные ученые.
На заседании коллегии министерства Ливанов еще раз вспомнил о «диссергейте». «Это только первая ласточка, за этими птичками полетят и другие,— пообещал министр. — В течение короткого времени мы наведем порядок в этой сфере».
Наука — одна из сфер в жизни страны, которая после распада Советского Союза пребывает в подвешенном состоянии, прежняя схема работы уже не действует, новую выстроить никто не сумел.
В смежной области — образовании — часть реформ выглядит относительно логично: появились частные вузы и школы, вступительные экзамены в основном были заменены на ЕГЭ, государство оплачивает обучение сильных студентов, прочие должны платить сами. К российской системе образования можно предъявлять много претензий, но она не выглядит выключенной из окружающей жизни общества или из мирового образования. Подтверждение этому — заметное количество российских выпускников, которые продолжают обучение или начинают научную карьеру на Западе.
Положение в науке более тяжелое. Многие жалуются на последствия хронического недофинансирования 1990-х годов, однако уже более десятилетия бюджет выделяет на науку все больше и больше денег, а ситуация качественно не изменилась. Позитивной новацией постсоветской эпохи выглядит конкурсное финансирование, но и с ним есть свои проблемы.
Новый министр образования и науки, похоже, намерен что-то изменить в этой сфере, но пока не понятно, найдет ли он понимание в научной среде, сможет ли опереться на островки «дееспособной» науки или будет пытаться силой сломать систему без поддержки тех, кто этой системой не доволен, но не верит, что министерство может стать надежным союзником в борьбе за современные формы организации науки.
