Проблемы работы судейского сообщества обсуждались в ходе Всероссийского съезда судей, открывшегося 6 декабря в Москве. Основными моментами, на которые обратили внимание СМИ, стал затронутый в речи президента России на съезде вопрос выполнения Россией всех международных правовых обязательств, а также вопрос о привлечении самих судей к уголовной ответственности.
На съезде присутствовал председатель Европейского суда по правам человека Гвидо Раймонди. Выступая перед российскими судьями, он отметил, что в последние годы Россия уже не является лидером по числу жалобу в ЕСПЧ, хотя их количество все еще остается достаточно значительным. Он также упомянул о том, что между Россией и ЕСПЧ время от времени возникали разногласия.
В речи же президента России Владимира Путина прозвучало, что Москва собирается выполнять касающиеся ее международные правовые обязательства. «Все свои международные правовые обязательства мы намерены выполнять», – привело слова главы государства интернет-издание «Лента.ру». Между тем, напомним, в декабре 2015 года Госдума приняла поправки в закон «О Конституционном суде», предоставив ему право не исполнять решения ЕСПЧ при определенных условиях.
В том, что Россия исполняет не все без исключения решения ЕСПЧ, нет ничего уникального или тревожного. Такое мнение в беседе с «Полит.ру» высказал Кирилл Титаев, ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге. По его словам, такая практика в мире существует.
«В принципе, в том факте, что Россия как юрисдикция считает для себя необязательным выполнение некоторых решений ЕСПЧ, нет ничего уникального. Многие юрисдикции, которые признают Европейский суд по правам человека, оставляют за собой право не исполнять отдельные его решения. Другой вопрос, что у нас эта история возникла в явно политическом ключе, а в мире обычно это связано с какими-то доктринальными историями, когда национальная правовая доктрина не соответствует каким-то общеевропейским положениям. Ничего особо страшного в этом нет.
Понятно, что это механизм, который позволяет защититься от каких-то решений, которые могут быть признаны политически опасными. И практика применения говорит о том, что по тем делам – рутинным, довольно многочисленным, – в которых затронуты права граждан, мы продолжаем так же спокойно, рутинно все эти решения исполнять. Также продолжается практика, когда все эти решения реферируются, распространяются по судьям; судьи по-прежнему считают решения ЕСПЧ аргументом, по-прежнему их читают. То есть на практике это остается вполне работающим механизмом.
Последний случай с делом «Кировлеса» хорошо это показывает. Потому что был правовой механизм, позволяющий не исполнять это решение: Верховный суд мог сделать так, чтобы не исполнять это решение. Но дело было отправлено на новое рассмотрение потому что предыдущее ЕСПЧ признал незаконным. Так что в нынешней ситуации нет ничего особого и – пока что – ничего страшного. Механизм есть, он может быть использован для ухудшения жизни людей, для снижения уровня правовой защищенности, но сейчас он почти не используется», – объяснил Кирилл Титаев.
Отвечая на вопрос, согласуется ли такой подход с обещанием Путина, что «все международные правовые обязательства России будут выполняться», эксперт уточнил: «Тут больше бы сказал юрист по международному праву, но в целом я могу отметить: нет жесткого обязательства выполнять все при любых условиях. Какой-то аргументированный отказ от выполнения отдельных решений – это, в общем-то, нормально. Не скажу конкретно, как это связано с юридической стороной, но практика такова: отдельные решения не выполнять можно, и это в порядке вещей».
Более резко высказался на этот счет Кирилл Коротеев, старший юрист правозащитного центра «Мемориал». «Судьи исполняют решения ЕСПЧ таким образом, что можно это резюмировать как "наградить так, чтобы наказать". Это значит, что суды исполняют решения ЕСПЧ так, чтобы заявитель, уже выигравший дело в Страсбурге, понес ущерб в виде нового процесса с исходом, аналогичным тому, который был уже подвергнут критике в ЕСПЧ. В тех же случаях, когда нельзя гарантировать, что исход не будет в пользу гражданина, суды в исполнении отказывают, часто по абсурдным основаниям», – так прокомментировал он взаимодействие российских судов с ЕСПЧ.
Говоря о статистике по уголовным делам, возбужденным в отношении российских судей (как упоминалось на Всероссийском съезде судей, за последние четыре года 52 судьи стали фигурантами уголовных дел), Кирилл Титаев отметил, что в самом факте того, что судьи могут совершать преступления, нет ничего поразительного, а число судей, в отношении которых возбуждают уголовные дела, очень невелико.
«В этом, опять же, нет ничего страшного. Понятно, что у нас сейчас идет нарастание уголовной репрессии внутри элит. Ресурсов становится меньше, то, что называется Нортом и Вайнгастом сотоварищи в последней их книге «Насилие и социальные порядки» режимом ограниченного доступа (такой не совсем демократический режим), движется от условно-стабильного к более хрупкому. То есть насилия становится больше как в обществе, так и в элитах, элиты начинают конфликтовать между собой.
У нас сейчас будет расти число уголовных дел и других недружественных актов между элитными группами, и это совершенно нормально. Из того, что растет число уголовных дел, не следует, что у нас какой-то ужасающий судейский корпус. Потому что вообще-то у нас, даже по официальной статистике, каждый пятидесятый взрослый гражданин за год совершает преступление и в отношении каждого сотого заводят уголовное дело. Значит, если бы судьи были такими же, как средний россиянин, то, по официальной статистике, в отношении них должно было бы возбуждаться примерно 300 уголовных дел в год, а не 13 как сейчас.
Уголовных дел в отношении них, как мы видим, в десятки раз меньше – что, в принципе, и характерно для образованного среднего класса, преступлений среди его представителей фиксируется гораздо меньше. Пять десятков уголовных дел на 30-тысячный судейский корпус за четыре года – это ничего страшного. Потому что судьи – тоже люди, и могут совершать даже просто неосторожные преступления, которые может совершить любой из нас. Машину любого из нас, например, может повести, когда мы за рулем на гололеде, и мы можем сбить человека, и это будет уголовным преступлением – так называемым неосторожным преступлением. Нет вины, нет умысла – но есть преступление.
Есть масса вариантов различных неосторожных преступлений. Судьи также могут совершать бытовые насильственные преступления – они не святые. Кроме того, нам надо не забывать об еще одной важной вещи. В отличие от нас с вами, российский судья находится под постоянным надзором правоохранительных органов. В результате куча мелочей, которые нам с вами сойдут с рук, судье с рук не сойдут. И это хорошо, это в какой-то степени правильно, потому что судьям доверено очень много власти, и нормально, что есть некоторый контроль над тем, как они себя ведут.
Словом, значительное количество мелочей, которые не были бы интерпретированы как преступление или вообще не были бы замечены, если бы их совершили вы или я, для судьи с рук не сойдут. Там это давление больше, чем на рядового гражданина. Но в целом в этой области ничего экстраординарного не происходит», – сказал Кирилл Титаев.
