Зачастую сюжеты, рядом положенные в прессе, при всей их видимой содержательной и стилевой разнесенности, обладают неизгладимыми чертами сходства. Вернее даже – сродства. Ну, да в пределах большой культуры что не обладает этими чертами культурной, исторической, религиозной или просто общеантропологической близости? Вот, по утверждению ученых, мы генетически не очень-то далеко отбежали от ящеров. Не говоря уже о тех же шимпанзе, которым и просто – родные братья. Роднее наших родных братьев. Но не будем забираться в эдакие дебри. Приложим более короткую масштабную линейку последних дней.
Вот по телевизору замечательный сюжет о великосветской жизни. О ее законах, этикете, неумолимых рамках. Звезды тусовки рассказывают, как им нелегко и в то же время замечательно там жить. Одна дива бродит с утра по своей немалой гардеробной комнате и с вожделением рассуждает вслух: «Каким бы таким сегодня необыкновенным эксклюзивным нарядом порадовать и удивить друзей?». И многочасовые ежедневные усилия, по всей вероятности, почти всегда завершаются успехом. Кончается же сюжет закадровым умиротворяющим голосом, оповещающим, что везде люди, что все хотят счастья и любви. То есть, как нам известно, богатые тоже плачут.
И они плачут везде, по всему свету. Не только у нас. Достоянием желтой прессы повсеместно становятся скандалы, разводы, наряды, бриллианты и дорогие виллы известных персонажей. Но чтобы так вот самих себя сладострастно и бесстыдно объявлять великосветскими звездами, демонстрировать дороговизну и эксклюзивность своих нарядов и обстановки… Все-таки диверсифицированность и стратификация западного общества, обладающего различными зонами влияния и престижности, заставляет участников подобных сообществ не очень-то и пропагандировать свой образ жизни. С оглядкой на прочие страты, влиятельные круги и электоральные массы осмотрительней обозначать свои социальные ориентиры и жизненные предпочтения. Они все больше о благотворительности. О творческих проблемах, общечеловеческих и семейных ценностях.
У нас же, при полной выжженности территории и отсутствии иных зон влияния и престижности (общественной, академической и интеллектуально-артистической), данный как бы «великосветский» круг, полностью слившийся с властью (в свою очередь, полностью слившийся с деньгами) не считает нужным ни на кого-то оглядываться и с кем-либо соотноситься. Ну, разве что с помянутой прямой властью и с еще большими деньгами, ответвлением которых они сами и являются.
Вот, дошли, наконец, и до нее - до самой власти. В последние дни газово-украинские страсти, заполнившие экраны и страницы газет, вполне очертили смысл всего происходящего. Как говорил Маяковский, западная пресса не продается, поскольку так давно и дорого закуплена, что и не перекупить. Ну, что касается западной прессы, оставим на совести поэта. А вот заявления о том, что не надо политизировать помянутый газовый эксцесс, в этом смысле - вполне поняты. Что тут еще политизировать-то? Не берусь квалифицировать действия украинских партнеров – это другая тема. У нас же деньги настолько срослись с политикой, вернее, с политическими деятелями, что и не требуется привлечения дополнительных сил. То есть нам уже давно известно смысловое наполнение споров так называемых «хозяйствующих субъектов». Так что при любой цене – 85, 185, 285, 2885 долларов за какой-то там объем газа – нам-то с вами все равно ничего не перепадет. Все это – сладости тех самых хозяйствующих субъектов (как и роскошь нарядов описанной выше тусовки). При том что настоящие хозяйствующие субъекты все-таки немного озаботились бы иным – своей будущей деловой репутацией. Ведь теперь редкая птица не задумается о надежности такого рода партнера – сейчас ему Украина не по нраву, а потом и кто другой. Ну, да ладно. Мы вам не экономисты какие-нибудь. Мы про истину и правду.
Вот и выходит, что все тут настолько срослось, что ныне уже этого самого хозяйствующего субъекта не отличишь, не отдерешь от субъекта политического и великосветского. Как говорил один шутник, «у него на лице настолько мало кожи, что когда он закрывает глаза, открывается рот». В общем, как и поминалось, все настолько близко, что недалеко ушло от ящеров.
Посему любые самостоятельно возникающие сообщества – политические, культурные, интеллектуальные - поневоле изначально и принципиально оппозиционные. И не по причине даже неприятия политической и экономической позиции власти, но по простому признаку противостояния единообразию. Силовому вектору унификации, который пусть и не оговорен в такой своей тотальности и даже, может быть, не осознан таковым самими властями, окружает нас, однако, как атмосфера, силовое поле, будучи внутренне-встроенной закономерностью процесса, происходящего в нашем обществе.
