17 декабря 2000г. двадцатитрехлетний Саид-Хусейн Имакаев возвращался домой из соседнего села Старые Атаги, куда ездил на рынок. У него были при себе документы, удостоверяющие личность, а также документы на автомобиль, которым он управлял. Машина была остановлена российскими военнослужащими неизвестной воинской части. Со слов очевидцев, Саид-Хусейна Имакаева вывели из машины, посадили в УАЗик и увезли в неизвестном направлении. Находившиеся на месте задержания люди хотели подойти поближе к военным, однако солдаты стали стрелять в воздух и под ноги и кричать, чтобы никто не подходил.
Попытки Саид-Магомеда и его жены найти сына закончились ничем. Все силовые ведомства, части которых находятся на территории Чечни, официально отрицают свою причастность к исчезновению. В частных разговорах с супругами Имакаевыми отдельные сотрудники силовых структур косвенно подтвердили, что молодой человек задержан, но конкретной информации не смогли или не захотели дать. 4 января 2001 года по факту похищения Саида-Хусейна Имакаева прокуратурой города Шали было возбуждено уголовное дело по статье 126 ч. 2 п. «а» Уголовного кодекса РФ (похищение человека). Несмотря на активные попытки супругов Имакаевых повлиять на ход следствия, никакого прогресса в продвижении дела достигнуто не было, мало того, следствие неоднократно приостанавливалось. Поняв, что на российские власти рассчитывать больше нечего, Имакаевы при юридической поддержке международной правозащитной организации Human Rights Watch подали жалобу в Страсбург.
И вот теперь один из заявителей исчезает. Несколько дней назад Марзет Имакаеву вызвали в прокуратуру в Шали и заявили, что, по мнению следствия, ее муж был финансистом у чеченских боевиков. Следователи сказали Марзет, что обращение с жалобой в Европейский суд по поводу исчезновения ее сына должно было стоить ей немалых денег, а ее муж, незадолго до этого ездивший в Баку к родственникам, вполне мог привести оттуда деньги для боевиков и заодно для расходов, связанных с подачей жалобы в Европейский суд. Кроме того, следователи дали понять, что про своего исчезнувшего сына Марзет "может забыть".
Вместе с тем официально прокуратура Шали делает вид, что активно расследует дело по исчезновению сына Имакаевых: через полтора года после похищения следователи прокуратуры выезжали на место происшествия, опросили свидетелей. Также в адрес Марзет Имакаевой пришли письма из прокуратуры Чечни, в которых сообщалось, что по факту похищения мужа Марзет возбуждено уголовное дело, идет следствие.
В конце июня 2002 г. Марзет Имакаева подаёт вторую жалобу в Европейский суд по поводу задержания и исчезновения своего мужа, Саид-Магомеда Имакаева. Директор московского представительства международной правозащитной организации Human Rights Watch Дидерик Лохман, который консультировал Имакаевых в момент подготовки жалобы в Страсбург, написал обращение в Совет Европы с просьбой взять дело на особый учет. Просьба была выполнена, и в июле этого года из Совета Европы было направлено письмо полпреду России при Совете Европы с требованием оказать содействие в розысках. Более того, к делу подключились нью-йоркский офис Human Rights Watch , российский «Мемориал», а также международная правозащитная организация «Международная амнистия». Российская сторона имитировала бешеную активность по делу, но дело с мертвой точки так и не сдвинулось.
«Мы отнеслись к этому инциденту с большой тревогой - говорит нынешний директор московского представительства Human Rights Watch Анна Нейстат. - Потому что мы работали с этой женщиной, она была нашим свидетелем, ее дело было описано в наших докладах, она и ее муж с нашей помощью подали жалобы в Европейский суд и, конечно, для нас совершенно оскорбительно такое поведение федеральных властей. Это первый в России случай, когда заявитель Европейского суда исчез после того, как его жалоба была подана. Мы опасаемся, что если исчезновению заявителя не будет придано должного значения на международном уровне, федеральные власти начнут использовать этот способ избавления от ненужных свидетелей и в будущем». В руководстве Human Rights Watch считают, что этот инцидент - попытка со стороны федеральных властей проверить, как далеко можно зайти для того, чтобы предотвратить международную реакцию на происходящее в Чечне, которая непременно будет в случае рассмотрения дела Имакавевых в Страсбурге.
Международная правозащитная организация - не Интерпол, и у нее нет специальной программы защиты свидетелей. Разумеется, при подготовке своих докладов Human Rights Watch не раскрывает имена своих свидетелей и прилагает максимум усилий для того, чтобы люди, которые согласились с ними сотрудничать, были максимально защищены. «Мы думали о том, что какое-то давление на нашего свидетеля будет оказываться, и, разумеется, предприняли все меры для того чтобы обезопасить нашего свидетеля, но не думали, что это будет сделано в такой форме, v говорит Анна Нейстат. - Мы не ожидали такой реакции со стороны федералов».
На сегодняшний день защита последнего свидетеля по делу об исчезновении Саида-Магомеда Имакаева, его матери Марзет Имакаевой, на российском уровне невозможна. С одной стороны, если российские власти применят к ней федеральную программу защиты свидетелей, Россия будет вынуждена официально обозначить объект опасности. Если прокуратура официально объявит о том, что Имакаеву защищают от боевиков, то это заявление будет противоречить всем материалам дела, а в случае объявления о том, что субъект агрессии v федералы, Россия признает сам факт незаконного поведения федеральных войск на территории Чечни. Human Rights Watch будет просить европейский суд обеспечить безопасность истицы, но, скорее всего, эти меры будут недостаточны и дело ограничится просьбой со стороны Страсбурга о защите истицы.
По мнению правозащитников, у дела Имакаевых есть перспектива в Страсбурге: недавно, в мае и июне этого года, Европейский суд по правам человека вынес два решения в пользу заявителя. Первое выигранное дело v «Бурдов против России»: истец доказал, что Россия не выплатила ему как ликвидатору аварии на Чернобыльской АЭС всех положенных по закону компенсаций. Второе дело v «Калашников против России», который жаловался на недопустимые условия содержания в российской тюрьме. Суд признал правоту заявителя и присудил компенсацию 8 000 евро. Поскольку два решения против России есть, то в перспективе можно надеяться на решение дела «Имакаева против России» в пользу заявительницы, а если будет создан прецедент, то дальше дела об исчезновениях в Чечне пойдут через европейский суд волной.
Правда, надеждам правозащитников суждено сбыться только в том случае, если истцы останутся в живых к моменту рассмотрения дела в суде. По свидетельству Анны Нейстат, которая недавно вернулась из Ингушетии, где разговаривала с беженцами из Чечни, сами родственники исчезнувших не склонны скрываться от федералов и остаются в Чечне, несмотря на то, что тем самым подвергают свою жизнь опасности: «Мы живем здесь, в Чечне, и после всего, что с нами было. Смерть для нас - не самое страшное, - говорят эти люди. - Пусть нас убьют, но пока мы здесь живем, мы надеемся добиться правосудия, мы надеемся узнать о судьбе наших родственников».
