У здания театрального центра на Дубровке представительная делегация московского чиновничества открывала памятный монумент погибшим заложникам v шестиметровую стелу, к которой в верхней части приделаны три журавля. Если смотреть не в том ракурсе (а какой из них тот?), непонятно, то ли они приделаны, то ли пронзены насквозь агрессивным железобетонным острием. Конструкция напоминает церетелиевскую Нику на Поклонке, хотя фамилии скульпторов-конструкторов были какие-то другие.
Но важно не это: из речей разномастного московского чиновничества стало понятно, что этот памятник воздвигнут все-таки как символ победы над терроризмом в одном отдельно взятом ДК, а не в память о 130 погибших людях, хотя и сделали на постаменте формальную надпись: «В память о жертвах терроризма».
Оказавшиеся вокруг памятника люди (в основном v бывшие заложники и родственники погибших) следили за происходящим с большим недоумением. Они пришли сюда для того, чтобы помянуть погибших, а не радоваться победе над терроризмом, якобы одержанной ФСБ при помощи московского чиновничества. Кстати, союзники уже обменялись поклонами. Союз ветеранов «Альфы» (общественная организация при ФСБ) уже выдал многим чиновникам памятные знаки «участника спецоперации -Норд-Ост-». Судя по всему, этого показалось мало. Теперь верные последователи Зураба Церетели увековечили подвиг славным монументом с витающим в воздухе духом богини победы.
Все и впрямь было как-то по-военному. Окрестные улицы на полдня взяли в осаду v Лужкова со свитой охраняли от москвичей не хуже, чем год назад Бараева. По 1-й Дубровской движение в одну сторону было перекрыто, в другую водители ехали с выпученными от испуга глазами. Во всех дворах у детских площадок восседали переодетые в штатское правоохранители. Чтобы попасть на пятачок, где проходила сама церемония, нужно было пройти через двойное оцепление и металлодетекторную рамку. К телам чиновников было не подступиться v сразу же перед лицом возникал телохранитель в пиджаке и витой проволокой за ухом: «Вы что v журналист? Ну и идите к другим журналистам». И указывали на кучку телевизионщиков с логотипами московских кабельных сетей на своих бетакамах. Те стояли в ожидании сигнала, а он пока не поступил. Стая чиновников вынырнула из толпы охранников и проследовала на площадку перед постаментом. Там были установлены микрофон и акустические громкоговорители. Журналисты быстро и компактно выстроились напротив.
Собравшийся у стелы цвет московского чиновничества
Первой выступала советский теледиктор Анна Шатилова v немолодая дама в алой шляпе с черным подбоем. Легкое пальто, штаны и шарф были в цвет. «Журавли в поднебесье v это наша душевная боль», v пояснила Шатилова и предложила Юрию Лужкову и главе Мосгордумы Виктору Платонову перерезать красную ленту, что последние и сделали.
Дальше выступал сам Юрий Михайлович c кепкой на голове. «Родственники погибших, москвичи, друзья», v обратился к собравшимся градоначальник. Под москвичами он, очевидно, имел в виду журналистов, а под друзьями v коллег по работе. Хотя, может быть, и наоборот. «Год назад был совершен акт терроризма, беспримерный по своим целям. Террористами было захвачено 923 человека на культурном мероприятии, куда люди пришли посмотреть спектакль v добрый, патриотичный, мечтательный, а встретились со зверьем». Лужков сделал небольшую паузу и произнес такую странноватую фразу: «Их цели могут быть обращены к любому, кроме безвинных граждан».
Имя одного из тех, к кому они не захотели обратиться, стало известно после выступления Иосифа Кобзона. Народный артист Советского Союза сказал, что, когда заходил в здание «Норд-Оста» (откуда ему удалось вывести женщину и четырех детей), он передал террористам предложение Юрия Михайловича обменять себя на женщин и детей. Террористы не согласились v Лужков был не нужен даже им.
Следующим после мэра пришел черед говорить председателю Мосгордумы Виктору Платонову. В толпе родственников и заложников раздался недовольный гул. «Помните, как он сказал о том, что теракта на самом деле не было?» v прошептал в ухо Сергей Карпов, отец погибшего в «Норд-Осте» барда Александра Карпова.
Это заявление Платонов публично сделал на канале ТВС, в соловьевском «Поединке», когда он спорил с адвокатом пострадавших Игорем Труновым о том, должна или не должна Москва платить деньги пострадавшим от теракта. Согласно федеральному закону «О борьбе с терроризмом», на региональном правительстве лежит ответственность за причиненный вред в случае теракта. Доводы же Платонова были приблизительно такими: раз удалось произвести спасательную операцию, значит теракт удалось предотвратить, и он не был совершен. Так что победа над террористами дала повод для победы над пострадавшими в результате событий на Дубровке. Московская мэрия до сих пор им толком ничего по искам и не выплатила, несмотря на процессы, которые тянутся с декабря прошлого года.
Платонов явно смутился приемом v речь его была коротка, короче запланированной. «Лил дождь, v вспоминал события годовалой давности Платонов, v и власти делали все возможное». Пауза. Так и просилось что-нибудь типа «чтобы разогнать облака», однако последовало «чтобы не пролить кровь». Скомкано пожелав погибшим вечную память, Платонов ретировался.
Любопытный момент v мэрия отказалась выбить на стеле имена погибших, хотя родственники и пострадавшие этого активно добивались. Удалось лишь настоять на том, чтобы таблицы с именами были повешены непосредственно на здании ДК v в доброй сотне метров от злосчастной стелы. 26 числа, в день штурма, когда и погибло большинство из 130, родственники, заложники и друзья соберутся у ДК. И это выглядит более понятно: поминают погибших в день гибели, а не в день начала сражения. Если сражение, конечно, было.
