Условия усыновления в России ужесточат, заявила глава Министерства просвещения России Ольга Васильева. Предполагается сделать более строгими требования к потенциальным усыновителям, а также ограничить число приемных детей в семье. В настоящее время нельзя усыновлять больше восьми детей.
Идеи о необходимости ужесточить подбор усыновителей связаны с тем, что дети, принятые в семьи, нередко оказываются плохо защищены, они порой делаются жертвами семейного насилия и даже погибают. По оценке министра просвещения Ольги Васильевой, во многих случаях потенциальных усыновителей отбирают слишком небрежно и невнимательно.
Как сообщает информационное агентство «Интерфакс», Васильева пообещала, что власти очень серьезно ужесточат требования к кандидатам в приемные родители и что тем придется проходить строгое психологическое обследование. Кроме того, как передает информационное агентство ТАСС, она пообещала сократить число детей, которых разрешено усыновлять одной семье.
«Мы выносим законодательное предложение о сокращении числа одновременно усыновляемых или передаваемых под опеку детей. Сейчас у нас действует норма до восьми детей [максимальное количество приемных и родных детей в одной семье]», – приводит информагентство слова министра. Развивая эту мысль, Васильева подчеркнула, что семья не может быть «как детский сад или семейный детский дом».
О том, нужно ли ужесточать условия усыновления и требования к потенциальным приемным родителям, с «Полит.ру» поговорила Любовь Храпылина, профессор кафедры труда и социальной политики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы. По ее мнению, требования менять нужно, однако не в части требований к материальному обеспечению семьи.
«Проблема усыновления в России является очень острой. Ее изучали и мои ученики (в том числе те, кто сам был сиротой), и я – на эту тему писались диссертации, но при этом не просто высказывались мнения, соображения, не просто шел исследовательский процесс, а в обсуждение вкладывалось и много собственного эмоционального опыта и понимания дела. И я всегда обращала внимание на такую точку зрения.
У тех, кто имел соответствующий опыт, часто оказывалось много обид на самые разные нюансы, связанные с организацией усыновления и дальнейшей жизни в приемной семье, организацией самой семьи. Я намеренно тут использую такой бюрократический оборот, как «организация семьи», потому тут большую роль играют определенные структуры – органы защиты, образования, медицинские – и многое остается на усмотрение «третьих лиц».
Например, от них зависит решение вопроса о том, что лучше семье или кто лучший усыновитель, а также учет параметров материального характера, связанных, допустим, с наличием достаточной жилой площади и т.д. Зато минимизировано было значение психологической готовности потенциальных родителей принять ребенка в семью и готовность их принять свою роль как родителей.
По сути, с этой точки зрения отбора никогда и не было – проводились разве что собеседования, которые могли дать мало вразумительных оценок таких параметров. И были «контрольные замеры», которые осуществляли приходящие работники органов опеки и попечительства. Это тоже было не слишком-то ориентировано на благополучие семьи – все-таки когда в семью часто приходят для «выставления ей оценок» посторонние, это не очень для нее хорошо.
Потом маятник качнулся в другую сторону: стали говорить, что надо минимизировать и этот контроль. Тем более активно эта мысль стала продвигаться, когда началась кампания за то, чтобы в стране вообще не было детских домов и все дети-сироты передавались в семьи. А в итоге в сфере усыновления обнаружилось очень много проблем, и первое место среди них заняла проблема того, по какой причине люди берут ребенка в семью. Или даже – по какой причине в семью берут много детей.
Так что несомненно: негатива, связанного с проблемным усыновлением, очень много. Есть проблема эксплуатации усыновленных детей, проблема отсутствия или нехватки у таких детей возможности получить услуги, связанные с дополнительным образованием, проблема нехватки внимания, любви и заботы со стороны родителей. Есть проблема неодинакового отношения: когда есть свой ребенок и ребенок усыновленный, нередко родители все-таки отчетливо выделяют своего.
Проблем накопилось так много, что, наконец, число обращающих на себя внимание общества и государства их, этих проблем, проявлений стало заметным. Общество и государство увидели, что в этой сфере многое неблагополучно. И сейчас то, что упорядочить требования к приемным родителям нужно, сделалось для всех несомненным.
Мне не нравится выражение «ужесточить», если говорить о требованиях к будущим приемным родителям. Тут можно так наужесточать, что потенциально хорошие родители, не обладающие, однако, каким-то большим материальным достатком, останутся в стороне от усыновления, а разрешено оно будет тем, у кого вовсе не будет психологического соответствия этой ситуации и роли, фактически не будет желания растить и воспитывать ребенка. Ведь известно немало случаев, когда ребенка передают в семьи много раз – потенциальные усыновители берут его, как игрушку, убеждаются, что воспитывать его трудно, и возвращают его в детский дом.
Это, по сути, жестокие действия в отношении ребенка, и сам он в результате ожесточается, семья и общество в его глазах становятся злом, чем-то очень неполезным. Так что то, что поставлен вопрос об изменении условий, о том, сколько детей может быть приемных в многодетной семье, – это правильно. Но существенными тут являются критерии: что надо иметь в виду для отбора потенциальных приемных родителей, что – для последующего контроля за проживанием детей в такой семье. И, конечно, надо мониторить, как складывается затем судьба детей, переданных в семьи для усыновления.
Не секрет ни для кого, что многие приемные дети в жизни оказываются неблагополучными: нередко попадают в криминальные ситуации, и образования не получают необходимого, и с трудоустройством у них проблемы возникают из-за проблем с профессиональным или высшим образованием. Да и среднее образование у них иногда некачественное, потому что их отвлекают от учебы ради иных дел – например, для ухода за другими детьми, для выполнения домашней работы и так далее.
Да, разные хозяйственные дела могут быть важны для семьи, но они сокращают возможности ребенка побыть ребенком, лишают его части детства, вынуждают очень рано вместе со взрослыми нести какую-то экономическую или социальную нагрузку.
Возникает вот какой вопрос: кто будет судьей в этом деле? Кто станет выбирать эти критерии, которые следует принимать в расчет, кто будет решать, как что из этого оценивать? Мне представляется, что здесь надо обязательно привлечь выросших усыновленных детей, у которых есть представление о ситуации изнутри. Конечно, нужны и психологи – квалифицированные, обладающие компетенциями в семейных вопросах, в вопросах отношения внутри семьи. И, безусловно, надо очень внимательно и на отечественный опыт в этом отношении посмотреть, и на зарубежный.
Однако не надо пытаться опыт тех стран, где есть примеры удачного решения этих проблем, просто «пересаживать» на нашу почву, привносить в нашу жизнь. Все же у нас может быть иное отношение к семье, иные традиции, чем там, и традиции эти сформировались в течение многих и многих лет. Так что когда мы хватаемся то за финский, то за немецкий, то за еще чей-нибудь опыт, и забываем, что есть историческая память, есть наши собственные традиции, редко что-то получается.
А вот насколько лучшие примеры можно адаптировать, – отдельный вопрос. Надо оценить это и надо выработать инструмент этой адаптации.
И последнее, о чем хотелось бы сказать: не надо считать, что детские дома нужно срочно закрывать. Подбор семьи для усыновления, если в нем участвует структура, уполномоченная государством, должен происходить корректно и не скоропалительно. Все-таки мы уже накопили опыт общения до усыновления – опыт общения выходного дня, общения на каникулах и тому подобных вариантов, когда и ребенок, и потенциальный родитель друг к другу понемногу присматриваются. И работа психологов тут, как мне представляется, должна быть усилена.
Не надо жалеть ставок на содержание специалистов, которые разбирались бы по-настоящему глубоко, в чем причины конфликтности или взаимного неприятия детей и потенциальных усыновителей. Может быть, дело просто в ошибках, которые поначалу допускали и потенциальные родители, и сам ребенок, и при умелой помощи их можно сгладить, а благополучие в семье окажется вполне настоящим и стабильным.
Вообще когда говорят, что все дети обязательно должны быть переданы в семьи, возникает еще и вопрос, почему считают, что это обязательно. Надо не ликвидировать детские дома, а создавать в них хорошие условия жизни. В конце концов, и в детских домах можно обеспечить детей навыками, полезными для жизни в обществе.
Да, там они живут на всем готовом и потом ничего не умеют, когда выходят во взрослую жизнь, но научить их себя обслуживать – задача вполне посильная. В тех же детских домах детям можно объяснить про стиральные машины, научить их выбирать стиральные порошки, убираться, что-то готовить. Что тут такого сложного – научить выполнять бытовые функции?
Словом, на мой взгляд, нужно не разрушать систему детских домов, а делать детские дома лучше, более ориентированными на нужды детей, нужно бороться с «дедовщиной» там, чтобы дети разных возрастов чувствовали себя нормально и переход в следующие возрастные группы происходил под контролем воспитателей, с минимумом болезненности для ребенка, с увеличением его социальных навыков и понимания взрослой жизни. Вот к этому надо прилагать усилия», – сказала Любовь Храпылина.
