«Полит.ру» публикует сокращенную расшифровку отрывка передачи «Все сложно», вышедшей в эфире «Эха Москвы» 25 апреля. Гостем передачи, которую ведет Ольга Бычкова, стала основатель проектов The Bell и «Русские норм» Елизавета Осетинская.
Ольга Бычкова:
У нас остается около 10 минут, чтобы поговорить про свежее кино. Ты смотрела нового Дудя про Колыму?
Елизавета Осетинская:
Кино классное, я начала смотреть, но не успела досмотреть до конца, просто занята.
Ольга Бычкова:
Я досмотрела. Там два с лишним часа, это, конечно, довольно много…
Елизавета Осетинская:
Просто у меня двух с половиной часов пока нет.
Ольга Бычкова:
Я тоже смотрела в несколько приемов.
Елизавета Осетинская:
Конечно же, он рассчитан на молодых людей, у которых эти два с половиной часа скорее есть. И это очень хорошо, что он на них именно рассчитан и объясняет им какие-то вещи.
Ольга Бычкова:
Да, там нет ничего такого в действительности, чего бы ты не знала о Колыме и о репрессиях сталинских. И о сталинизме, и даже о людях, которые являются сталинистами или антисталинистами. Это действительно для людей, которые этого не знают. И там в самом начале он приводит цифры, что какое-то безумное количество, процентов 25 или что-то в этом роде, молодых людей от 18 до 20+ лет вообще ничего об этом никогда не слышали. В это трудно поверить, но это так.
Что я в связи с этим вспомнила и что я хотела здесь с тобой обсудить? Никаких сомнений, что Дудь сделал прекрасную работу. Это отличное кино с очень правильной интонацией, с очень точным подходом, с точно найденными словами, с отличными персонажами, от Шифрина до каких-то офигительных местных чуваков и дочери Сергея Павловича Королева. Ну в общем там действительно золотые, замечательно подобранные герои, и два этих с лишним часа смотрятся совершенно прекрасно.
Но вот какую вещь я вспомнила. Буквально недели три назад я была на Бутовском полигоне. Я никогда там раньше не была, мне нужно было кое в чем разобраться для одного проекта, это сейчас неважно. Важно, что я ездила туда с моим старым прекрасным другом и товарищем. Он туда ездит и много про это знает. Мы туда поехали, он мне все показывал, мы ходили кругами по этому полигону, зашли рядом в очень красивую церковь. И много говорили об этом. И он сказал такую вещь: «Вот для того чтобы это все закончилось и чтобы общество переварило наконец эту историю (а оно ее, конечно же, еще не переварило), не забудем, но простим».
Не забудем, потому что нельзя, конечно, это забывать, нужно поддерживать полигон, нужно напоминать, нужно рассказывать детям, нужно снимать фильмы, как Дудь. Но простим. Понимаешь? Вот я не очень как-то готова к этой высокой концепции. Почему нужно прощать этих нквдшников, которые расстреливали мирных, ни в чем не виноватых людей, ломали им жизни? У меня в семье тоже были такие люди с поломанными жизнями.
Елизавета Осетинская:
Давай так. А что будет, если ты выяснишь (я такого не знаю, надеюсь, что этого нет), если ты выяснишь, что, например, кто-то из моих родственников был нквдшником, который расстрелял твоих родственников?
Ольга Бычкова:
Вот в этом как раз и вопрос.
Елизавета Осетинская:
Ну хорошо, я должна нести за это ответственность? Допустим, я это признала, ты будешь мне говорить: «А я не прощаю твоего прапрадедушку, и детям завещаю, и внукам завещаю не прощать».Во что тогда превратится наше общество, мы что будем ходить друг другу пощечины раздавать? Или с автоматами ходить? Или сажать друг друга по новой? Какие тут могут быть варианты?
Ольга Бычкова:
Варианты, которые мы имеем сейчас. Либо сажать друг друга по новой, всех ненавидеть, либо просто сделать вид (как нам сейчас государство и всякая государственная пропаганда предлагают), что ничего не было, закрыть эту страницу.
Елизавета Осетинская:
Я же не предлагаю делать вид, что ничего этого не было. Я, наоборот, согласна с тем, что признание – это, так сказать, самая важная часть переживания этого процесса. Более того, в Стенфорде, в котором я сейчас нахожусь, я этот опыт получила. Это место для меня очень важно, потому что я здесь прошла через серию курсов, которые в значительной степени повлияли на мою жизнь и на мое восприятие.
В частности здесь был (я у тебя уже про него рассказывала) курс по презентации. В ходе которого люди рассказывали очень глубокие, существенно важные истории про себя лично. Я сейчас говорю о своих schoolmates, о других студентах, с которыми мне повезло учиться. Потому что они считают, и это правда так, что это делает их сильнее, что от того, что они признают какой-то факт, он перестает давить на психику, их психика просто избавляется от него. Таким вот образом психика его переваривает и идет дальше.
Это касается как индивидов, так и обществ. Потому что общества состоят из индивидов. Особенно актуально это, если есть некое коллективное переживание. Это коллективное переживание надо пережить. Как я считаю правильным, что общество по-прежнему переживает (может быть, уже немного слишком, а, может быть, и нет) страдания Великой отечественной войны. Это правильно, страдания были. Так же общество должно отрефлексировать свои страдания в 30-е и в 50-е годы. Потому что страдания были, боль была.
Ольга Бычкова:
Речь не о том что общество должно их отрефлексировать.
Елизавета Осетинская:
Понимаешь, если одна половина сидела, другая сажала, это надо отрефликсировать. Но что дальше-то делать? Мы все уже потомки, это все уже глубоко в прошлом.
Ольга Бычкова:
Предположение заключается в том, что мы уже, может быть, это отрефлексировали и нужно пойти куда-то дальше. И, между прочим, после фильма Юрия Дудя, который младше меня…
Елизавета Осетинская:
и который младше меня…
Ольга Бычкова:
Да, который является в общем практически человеком другого поколения. А снял он этот фильм для людей еще более младшего возраста, например, для моей дочери или даже младше. И там есть, например, реальные сталинисты. Которые, например, являются детьми репрессированных, загубленных людей с загубленными судьбами, но которые говорят: «Нет, я хорошо отношусь к Сталину, потому что он вытащил нашу страну…». И дальше все это бла-бла-бла, мы знаем все эти аргументы. Так вот, я тебе скажу, они неожиданно в этом фильме не вызывают раздражения.
Может быть, это уже отрефлексировали, это уже произошло или происходит на наших глазах. Потому что они не вызвали у меня такого раздражения, такого (знаешь, как обычно со мной это бывает) угрюмого «Господи, опять сталинисты». Потому что я думаю: «Ну да, вот они такие, какие они есть. Но что поделаешь? Ну вот они такие, надо к ним как-то отнестись, не знаю, с жалостью»…
Елизавета Осетинская:
Мне кажется, что тем людям, которые интересуются этой темой, нужно задуматься не над тем, чтобы покричать «сталинизм, сталинисты». А подумать над тем, почему это происходит. И подумать, как поработать с той болью, которую это отражает. Потому что это очевидная реакция людей на что-то. И это что-то надо вытащить и с ним поработать.
