19 января в центре Москвы расстреляли Стаса Маркелова и Настю Бабурову.
Время идёт незаметно.
Вот и сороковой день.
Сначала казалось, что это невозможно. Как-то не вязалось в сознании: Стас - и смерть. Слишком живой человек...
Пришло время подведения итогов. Старые друзья вспоминали - как-никак больше пятнадцати лет прошло со времени знакомства . Почему-то эти воспоминания оставляли странное чувство - сожаления, а не жалости. Потому что, если взглянуть на жизнь Стаса Маркелова в обратной перспективе, - обратив взгляд в прошлое, в историю, - становилось ясно, что он состоялся.
В этой новой перспективе Стас оказывался в ряду предшественников по русскому освободительному и советскому демократическому движению. Пятнадцать лет активного участия в общественной жизни, - у его предшественников такой возможности не было. Они тоже уходили молодыми - кто "в зону", кто в эмиграцию. А Маркелов реализовался профессионально, как адвокат, и в этом качестве вёл дела, соответствовавшие его убеждениям, - по сути дела, антифашистские. А за прошедшие недели пришло новое ощущение и понимание.
*****
Вдруг выяснилось, что со Стасом общались, - не тусовались, а по делу! - мои друзья и знакомые, принадлежащие, казалось бы, к совершенно разным, непересекающимся "кругам".
Вот один из друзей - немолодой уже осетин, воевавший на многих войнах, знающий цену жизни и смерти. В прошлом августе, как положено, защищал свой город. Потом, отложив при первой возможности оружие, начал помогать живым, - осетинам, грузинам, не важно... В сентябре он собирался на форум в Мальме, - друзья зазывали, из числа "левых". 21 января - на третий день! - звонит мне Тимур Иванович. "Саша, - говорит, - я сегодня должен был со Стасом встречаться. Мы с ним неделю рядом были, - туда ехали, сюда, - подружились... Он мне предложил в Цхинвали правозащитный центр организовать, договорились на сегодня. А я ничего не знаю, подъезжаю к Москве, открываю газету - а там!.."
Виктор Шендерович, оказавшийся в январе "далеко от Москвы", - на СМСку с трагической новостью растерянно ответил: "Как так может быть?" Только вчера они связывались по телефону, договорились, что на днях Стас будет защищать его в суде...
Вот другой журналист из числа друзей, - вдруг растерянно сказал, что едва ли не в каждом номере их газеты Стас так или иначе присутствовал. К нему обращались за справками и комментариями, и он охотно их давал, вовсе не ограничиваясь теми делами, которые сам вёл. Причём комментарии эти были вполне содержательны, а не из серии "на любой вопрос даю любой ответ". Эта открытость, продолжает журналист, нетипична для адвокатского сообщества.
*****
Но ведь Станислав Маркелов не был "типичным".
Не стал (не пытался стать!) "модным" адвокатом, гламурным ведущим телешоу "на темочку" и "по темечку" и - как венец карьеры - "членОПалом". Хотя в телесудебной передаче Стас Маркелов смотрелся неплохо, например, в программе, посвящённой делу полковника Буданова на ТВ-Центр... Но и сама тема, и позиция Стаса в этом процессе не способствовали гламурной телекарьере. Ведь и Сергей Пашин не удержался на телевидении. Ранее тот же Сергей Анатольевич не усидел в судейском кресле. Оба они, Маркелов и Пашин, не смогли (не захотели, не пытались) стать частью специфического "юридического сообщества", - "корпорации", где надлежит вести себя "по-семейному". Где в пределе для успеха нужны дядя-прокурор, тёща-судья, и племянник-следователь.
Но эту особенность русской жизни вряд ли можно считать нормой. Были в истории русской адвокатуры и другие страницы, другие традиции...
*****
На первый взгляд, могло сложиться ощущение, что "он один такой", один-едиснственный, не укладывался в систему. И эту апологию можно обратить в инвективу: других таких адвокатов просто не было. За столь разные дела Маркелов брался только потому, что людям больше не к кому было обратиться. Как, кроме Анны Политковской, не было других журналистов, готовых писать на опасные темы...
Это впечатление не совсем справедливо. Ведь и другие журналисты есть и были, - хотя и немногочисленные. И адвокаты смелые ещё есть, хотя их и немного, - и в Москве, и на Кавказе.
Просто в профанном сознании больше одного имени не держится: "Поэт - Пушкин"...
А ещё такая героизация избавляет человека толпы от серьёзного занятия тем, чему он вроде бы симпатизирует: "достойны дела лишь герои, а наш удел - одни слова..."
Мне кажется, что Станислав Маркелов был исключителен и нетипичен, но в другом.
*****
Маркелов состоялся как адвокат. Но, как сказано выше, он был нетипичным адвокатом, - "адвокатом-правозащитником". Стас представлял интересы потерпевших, - журналистов, экологов, антифашистов, рабочих активистов, жертв терактов и военных преступлений...
Этим он на деле продолжал традицию русской адвокатуры, - и дореволюционной, и советской.
Маркелов был заметной фигурой в "правозащитном сообществе", - хотя и тут был нетипичен. Не только тем, что он был адвокатом, то есть профессионалом, среди "любителей", - людей, рекрутированных в общественную жизнь из других профессий. Не менее важно и то, что "права человека" Стас пытался сочетать с не очень любимой в этом кругу идеей "социальной справедливости".
Наконец, он по-прежнему не терял связи с "левой", "неформальной" средой, - старыми анархистами и новыми антифашистами. Но и здесь Стас был нетипичен. Подтрунивал над возводимой в принцип внесистемностью и правовой безграмотностью своих вечных клиентов. В самом деле: анархов "повинтили" - кто идёт в "ментовку"? Маркелов, кто ж ещё... Ему, адвокату, с "ментами" общаться не "западло"...
Наверное, в этом и состояла "нетипичность и исключительность" Станислава: принадлежать к разным кругам, связывать непересекающиеся сообщества.
*****
Станислав Маркелов вышел из "левой", "неформальной" среды 1990-х. Вышел - или сохранил принадлежность к этой среде?
В позапрошлом году Стас выбирался в Прямухино, в усадьбу Бакунина, которую вот уже второй десяток лет "артельно", на общественных началах восстанавливают новые русские анархисты. Каждое лето выезжают туда и работают. Начали с очистки пруда, ну и так далее...
А кроме работы, ещё и устраивают "чтения" - лекции, споры. Так вот, Стас участвовал в этих дискуссиях не "по старой памяти", а вполне содержательно.
Такая вот осмысленная вовлечённость. Интерес Станислава Маркелова к отечественной истории не был праздным. Он вполне сознательно соразмерял себя и с традицией русского освободительного движения.
*****
... Прошлым летом один из моих (точнее - из общих со Стасом) друзей, когда-то всерьёз занимавшийся историей народничества XIX в., отметил интересную особенность представителей этого течения. Не все, но многие народники были людьми, вовсе не укладывающимися под твёрдую обложку с надписью "пламенные революционеры".
Может ли быть что-то более сухое и безжизненное, нежели именной и библиографический указатели к биографической справке на исторического деятеля? Вовсе нет! Один взгляд на эти справочные и вспомогательные (вроде бы) материалы может многое сказать о человеке, о его деятельности, интересах, в конце концов - о его личности. А если составить такие вот справки на наших современных правозащитников, - не окажутся ли именные указатели краткими и повторяющимися?
"То ли дело..." - и для контраста рассказывает об одном из "народников". Отражённые в его биографии знакомства этого отнюдь не ограничивались "узким кругом ограниченных людей". Конечно, есть тут масса деятелей "внесистемной оппозиции", но не только. Есть и "либералы", люди вполне "системные", - чиновники, "функционеры правящего режима", - которые, однако, сочувствуют, интересуются, помогают... Кстати, арестовывают нашего героя на квартире одного из таких "либералов". Его, как водится, сажают в Петропавловку и ссылают в Сибирь. И в глухой провинции он становится центром интенсивной общественной жизни самого разного толка. Он общается с такими же ссыльными. Он же организует экспедиции по изучению terra incognita, коей ещё оставалась Сибирь: геология, палеонтология, история, этнография. Его научный авторитет столь значителен, что по возвращении из ссылки государь-император поручает ему заведование отделом в музее имени своего покойного батюшки... Это отнюдь было правилом, - сам он некоторых "товарищей" по движению называл "троглодитами".
"Что не век, то век железный", - то же самое можно сказать и о многих советских диссидентах: Андрей Сахаров, Сергей Ковалёв или Кронид Любарский сумели прожить по нескольку "жизней", реализовавшись в каждой.
"Он был нашим общим делителем! Он был нашим общим множителем! Жаль только, замечают это лишь когда его вынесут за скобки..." - заметил много лет назад грустный мудрец Феликс Кривин.
Завидная способность - в самых разных обстоятельствах и сообществах, отличаясь от окружающих, от большинства, становиться не маргиналом, а лидером, объединять их, становиться "общим знаменателем".
Вот, пожалуй, что можно сказать про Станислава Маркелова на сороковой день.
