«Решили строить по моим наброскам?». Этот адресованный потомкам вопрос Иеронимуса Босха из сочиненного Леонидом Мартыновым виртуального диалога с художником не оставлял меня в покое все последние дни.
Пожалуй, с большим основанием тот же вопрос мог бы задать нам другой великий европеец – Франц Кафка. Тем более, как верно заметила историк литературы г-жа Синеок, «между Россией и Кафкой, пожалуй, установились особо теплые отношения».
Роман «Процесс» был опубликован в 1925 году, через год после смерти писателя и за 80 лет до процесса, завершающегося на днях в Мещанском суде. Между тем, наброски, по которым строится процесс-2005, содержатся в романе в достаточных объемах, да еще и с тщательно проработанными деталями проекта.
Вот несколько таких деталей в подтверждение тезиса.
1. Арест и заключение под стражу до суда.
«– Неужто вы думаете, что ваш огромный, страшный процесс закончится скорее, если вы станете спорить с нами, с вашей охраной, о всяких документах, об ордерах на арест? Мы – низшие чины, мы и в документах почти ничего не смыслим, наше дело – стеречь вас ежедневно по десять часов и получать за это жалованье».
2. Следствие.
«Я бывал на всех допросах, собирал материал, представил в суд все свои конторские книги, что, как я потом узнал, было совершенно излишне».
3. Конфискация имущества.
«– Лучше отдайте вещи нам, чем на склад, – говорили они. – На складе вещи подменяют, а, кроме того, через некоторое время все вещи распродают – все равно, окончилось дело или нет. А вы знаете, как долго тянутся такие процессы, особенно в нынешнее время! Конечно, склад вам, в конце концов, вернет стоимость вещей, но, во-первых, сама по себе сумма ничтожная, потому что при распродаже цену вещи назначают не по их стоимости, а за взятки, да и вырученные деньги тают, они ведь что ни год переходят из рук в руки».
4. Дискуссия со стороной обвинения.
«– Вина, как сказано в законе, сама притягивает к себе правосудие, и тогда властям приходится посылать нас, то есть стражу. Таков закон. Где же тут могут быть ошибки?
- Не знаю я такого закона, – сказал К. – Да он и существует только у вас в голове. –
… он признался, что не знает закона, а сам при этом утверждает, что невиновен».
«Разумеется, вполне возможно, что они будут продолжать этот процесс для видимости, в надежде на порядочную взятку, но, уверяю вас заранее, что все их надежды напрасны - я никому взяток не даю».
5. Обстановка в зале суда глазами обвиняемого.
«Особого уважения такое устройство вызвать не могло, и всякому обвиняемому было утешительно видеть, какими жалкими средствами располагает этот суд …. Правда, не исключалось и то, что денег отпускали достаточно, но чиновники тут же их разворовывали, вместо того чтобы употребить по назначению. … хотя такая развращенность судебных властей была крайне унизительна для обвиняемого, но вместе с тем это предположение успокаивало больше, чем мысль о нищете суда».
6. Речь обвиняемого.
«… нет сомнения, что за всем судопроизводством, то есть в моем случае за этим арестом и за сегодняшним разбирательством, стоит огромная организация.
Организация эта имеет в своем распоряжении не только продажных стражей, бестолковых инспекторов и следователей…в нее входят также и судьи высокого и наивысшего ранга с бесчисленным, неизбежным в таких случаях штатом служителей, писцов, жандармов и других помощников, а может быть, даже и палачей – я этого слова не боюсь.
А в чем смысл этой огромной организации, господа? В том, чтобы арестовывать невинных людей и затевать против них бессмысленный … процесс. Как же тут, при абсолютной бессмысленности всей системы в целом, избежать самой страшной коррупции чиновников? Это недостижимо, тут даже самый высокий судья не останется честным».
7. Победа и правосудие.
«– Да, теперь узнаю, – сказал К. – Вот повязка на глазах, а вот и чаши весов. Но, по-моему, у нее крылышки на пятках, и она как будто бежит! – Да, сказал художник, – я ее написал такой по заказу. Собственно говоря, это богиня правосудия и богиня победы в едином лице.– Не очень-то правильное сочетание, –сказал К. с улыбкой. – Ведь богиня правосудия должна стоять на месте, иначе весы придут в колебание, а тогда справедливый приговор невозможен. – Ну, тут я подчиняюсь своему заказчику, – сказал художник».
8. Ожидание приговора.
«–… боюсь, – сказал священник, – что кончится плохо. Считают, что ты виновен. Может быть, твой процесс и не выйдет за пределы низших судебных инстанций. Во всяком случае, покамест считается, что твоя вина доказана».
9. Приговор повторяет текст обвинительного заключения.
«– У тебя неверное представление о сущности дела, – сказал священник. – Приговор не выносится сразу, но разбирательство постепенно переходит в приговор».
10. Лица, принимающие судебные решения.
«– Значит, я буду свободен? – сказал К. с некоторым недоверием.
– Да, – сказал художник, – но, конечно, это только мнимая свобода, точнее говоря, свобода временная. Дело в том, что низшие судьи… не имеют права окончательно оправдывать человека, это право имеет только верховный суд, ни для вас, ни для меня и вообще ни для кого из нас совершенно недоступный. Как этот суд выглядит - мы не знаем, да, кстати сказать, и не хотим знать».
11. Окончательных оправдательных приговоров не бывает.
«… если вас оправдали в этой инстанции, то на данный момент обвинение от вас отвели, но оно все же висит над вами, и, если только придет приказ, оно сразу опять будет пущено в ход.… Все это я рассказываю, предполагая, что между мнимым оправданием и новым арестом пройдет довольно много времени; это возможно, и я знаю множество таких случаев, но вполне возможно, что оправданный вернется из суда к себе домой, а там его уже ждет приказ об аресте».
12. Итоги процесса; выводы осужденного.
«Нет, – сказал священник, – вовсе не надо все (обвинительное заключение и приговор – М.А.) принимать за правду, надо только осознать необходимость всего.
– Печальный вывод! – сказал К. – Ложь возводится в систему».
13. Итоги процесса; претензии к обвинителю.
«Он не смог выполнить свой долг до конца и снять с властей всю работу».
Список подобных точно исполненных деталей можно продолжать и продолжать. Отмечу, однако, также и ряд принципиальных отступлений от проекта.
Впрочем, кафкианские ассоциации преследовали меня все последние дни не только и столько в связи с Процессом.
В воскресенье утром по всей протяженности Ленинского проспекта, от МКАДа к Калужской площади, двигалась бесконечная колонна автобусов, заполненных членами клуба любителей халявы, свезенных из ближних (да и не только ближних) городов и регионов. Автобусы были украшены Андреевскими флагами, изготовленными, видимо, в мастерских общества дальтоников. Автобусы сопровождали (по трассе) и охраняли (в подворотнях и межквартальных проездах) милиция и бойцы ОМОНа в количествах, сравнимых с числом юных пассажиров-льготников. Только транспортные расходы на этот хепенинг заведомо перекрыли средства, сэкономленные на реформе оплаты проезда в любом из областных центров.
У меня возникло ряд версий, вполне кафкианского толка:
Впрочем, этот вспомогательный парад был не более абсурдным, чем его главный предшественник, поскольку, как известно, «суть парадов в том, что старые смотрят на молодых».
Незадолго до этого хепенинга главный российский правоохранитель, выступая почему-то в роли американского Степашина, доложил российским депутатам о результатах проверки использования средств федерального бюджета США, а также американских внебюджетных фондов на территории стран - членов СНГ. Что называется, с цифрами и фактами в руках он доказал, что его американские коллеги, работая в Грузии, Украине и Киргизии, использовали ассигнованные средства целевым и наиболее эффективным образом, а вот в Белоруссии допустили «нецелевку» в размере 5 млн. USD, в результате чего дружественный режим г-на Лукашенко устоял. По поводу эффективности использования на те же цели средств федерального бюджета РФ, а также российских внебюджетных фондов ничего сказано не было…
В понедельник и во вторник сторонники Михаила Х. встречались у здания Мещанского суда с участниками воскресного хепенинга из числа вооруженных бюджетников, а также с некоторыми коллегами главного российского правоохранителя. Средства федерального бюджета РФ, а также российских внебюджетных фондов на этот раз были использованы результативно. Для сторонников Михаила Х. ничем хорошим это не кончилось…
Инфляция росла. Темпы роста ВВП снижались. Президентская чета прикрывалась от майского дождя в процессе встречи высоких гостей большим черным зонтом, на котором крупными буквами было написано «VOGUE».
Правительство решилось на крупные бюджетные инвестиции в реальный сектор экономики. Впрочем, «VOGUE» покупать не стали; для начала было решено инвестировать $6 млдр. в акции «Газпрома». Тем временем, по итогам первого квартала был достигнут новый рекорд скорости убегания капиталов из страны: 2416 $/сек.
Пожалуй, что отношения «между Россией и Кафкой» становятся уже чересчур теплыми.
