Под Новый год пришлось мне ехать в Питер в плацкартном вагоне. Ехал я по своим научным делам и планировал в пути прочесть какую-то ученую работу. То, что планам моим не суждено сбыться, я понял, как только зашел в свой плацкарт: он был почти полностью забит призывниками, а те немногие «гражданские», что встретились у входа, с тревогой на лице осаждали проводницу, умоляя перевести их в другой вагон. Новобранцы – коротко стриженные, лопоухие мальчишки - деловито передавали друг другу водку. Водки было немерено, и, посмотрев на миловидную соседку, я промолчал, когда проводница спросила, есть ли желающие перебраться на последнее свободное место в другом вагоне. Мальчишки жалостно вздохнули вслед несостоявшейся попутчице и перевели взгляд на меня.
Пили мы всю ночь. Меня настойчиво угощали водкой и сухим пайком. На все попытки отказаться, отвечали: «Ты лучше ешь, а то все равно дедам достанется». Рассказывали, что треть из них уже бежала из какой-то подмосковной части, известной как худшая часть в России. Оттуда нужно правильно сбежать и вовремя сдаться, тогда есть шанс, что не будут судить и отправят служить в другое место. Несколькими поколениями призывников этот процесс уже доведен до технологии. Выяснилось, что в армию идти из всего вагона хотело лишь трое, и те уже о своем решении пожалели. Хвастались татуировками, самая впечатляющая – кинжал, череп, какие-то невоообразимые розы, гордый ее владелец ошарашил фразой: «Мы в КПРФ все себе такие «бьем», она означает «никогда не лягу рядом с врагом»». Завистливо смотрел в нашу сторону полный белобрысый мальчишка, у него накануне случился эпилептический припадок, поэтому пить ему не давали: «Все равно скоро демобилизуют». Как он прошел медкомиссию, я вообразить не могу.
Водка все-таки закончилась, поэтому под утро удалось вздремнуть. Разбудил меня пахнущий перегаром краснорожий детина в военной форме, который предложил выпить и настолько был ошеломлен отказом, что на минуту впал в полный ступор. Потом предложил выйти в тамбур, где в течении часа предлагал мне дать ему сто рублей, одолжить часы и поменяться ботинками. К этому времени проснулись мои вчерашние собутыльники и попытались вступиться, объясняя, что я «не ихний, он в Питер по делам едет». Что я «не ихний» мой собеседник так и не понял, поэтому пришлось драться. Служивый был пьян, поэтому драка прошла быстро и безболезненно, и привела к полному удовлетворению сторон. Все, что я мог сделать, выходя на перрон, – это оставить мальчишкам свои сигареты.
А еще я смог написать этот текст, чтобы хоть как-нибудь поблагодарить за сухой паек и попытку защиты от "деда". Я не нуждался и не просил ни того, ни другого, но мне было это дано, и я пытаюсь неуклюже вернуть этот долг. Эта неделя на Полит.ру будет посвещена армии и военной реформе, и я лишь хочу, чтобы за обсуждением целей, задач и ресурсов не забылись люди и человеческие судьбы. Потому что есть времена, когда армия нас бережет, а есть времена, когда нам надо сберечь тех, кто проходит через армию.
И министр обороны, говоря о завершении армейской реформы, лжет. Потому что не может быть завершена реформа армии, когда там замерзают призывники. Не может быть завершена реформа армии, когда туда, как встарь, «уводят» и «забривают». Не может быть завершена реформа армии, пока мы относимся к каждому призыву как к ресурсу, который отдан группе влиятельных генералов. Давайте уж лучше создадим для них еще один «Газпром» или ЮКОС и выстроим новую армию с чистого листа. Потому что физическое и моральное здоровье 18-летних мальчишек - тоже невозобновляемый ресурс. Только, в отличие от газа и нефти, это ресурс общества, а не экономики, и потерять его гораздо страшнее.
