СМИ заточены на дискредитацию потому, что прекрасно знают: читатель – скептик и критика ему продается легче. По разным причинам компромату в наше время верится легче. Из того же принципа работает и правозащита в условиях повышенного государственного диктата. Правозащитники вынуждены непрерывно кусать (власть) не только потому, что власть - плохая, а чтобы сохранить себя как сообщество. Наличие противника здесь – еще и стимул к самоорганизации. Как веер партизанских отрядов, работает всё «гражданское общество» – в чем нет ничего дурного, когда есть равновесие. Дурное возникает в неизбежной при партизанщине небрежности в толкованиях и лоскутном характере гражданских атак. Отчего, бывает, рушатся декорации «свободы слова» и «прав человека», и путаются полюса: здесь, мол, неправедный суд, а здесь – распятый праведник. Может, все как раз наоборот, а может, не так и не сяк.
Последнее понимаешь, если влезаешь внутрь, казалось бы, четко промаркированных общественностью отношений.
Вот взять, например, коллизию вокруг Палеонтологического института. Рамка проста и понятна: в научном мире России вообще творится сегодня один беспредел, значит, творится он и в Палеонтологическом институте. Популизм правительства, свихнувшегося к тому же на нанотехнологиях (тут весь либеральный мир делает стойку!), уже привел к тому, что в системе научных учреждений «начинается третий этап сокращения работников». Сопутствующие ему интриги и зависть глубоко проникли в некогда товарищескую атмосферу НИИ. Одних ученых хотят уволить, другим - поднять планку зарплаты до мирового уровня, все решает начальство, получившее прекрасную возможность свести счеты с самыми принципиальными, самыми честными, самыми одаренными учеными. Те бегут в суды, но суды вы сами знаете какие (тут стойку делают правозащитники!), они всегда будут на стороне силы (власти) и всегда будут против работника.
А тут еще издалека катится огромный медийный ком. Его слепили два титана политической сцены – Людмила Нарусова и Александр Хинштейн. Причем, разбираться, кто из них прав, кто – неправ, нет возможности и не наша задача. Они сами с голосами, огромными политическими ресурсами и хорошо подвешенными языками. Важно, однако, то, что Нарусова одно время контролировала ситуацию с зарубежными выставками ископаемых костей, а Хинштейн по какой-то причине боролся за то, чтобы кости оставались в стране и не достались «дельцам от науки».
«Теперь я знаю, отчего вымерли мамонты, - писал Хинштейн в 2004 году… Они вымерли потому, что не выдержали низменных, шкурных инстинктов наших далеких предков», - намекая на то, что как только кости окажутся за рубежом, их тотчас же украдут, продадут, а коллекцию набьют подделками, так и вернут. Сенатору же Нарусовой по какой-то причине было крайне важно, чтобы выставочные турне продолжались. В частности, чтобы выставка побывала в Париже в 2004 г. Возможно, эта позиция объяснялась семейными планами дочери. А возможно, Нарусова так сильно настаивала на своем, чтобы подтвердить свой статус гранд-дамы Совета Федерации. Дамы с неограниченными международными возможностями.
Так или иначе, но сцепились они тогда сильно, дойдя и до обоюдных исков. А одним из следствий битвы титанов стало то, что в Палеонтологический институт с завидной регулярностью стали наведываться «люди в штатском». То прокуратура, то ФСБ, то комплексная ревизия, - доводя рядовых сотрудников и дирекцию (которая, на самом деле, к зарубежным выставкам, устраиваемым Международным академическим агентством «Наука», имела весьма опосредованное отношение) до состояния близкого к коме. У нас это могут. Оперативники зловеще цокали языками и с компетентным видом крутили древние кости, как бы примеряясь, к какой части мамонта, динозавра или бронтозавра они принадлежат. Причем, все это было бы очень смешно, если бы в результате не вырисовывались конкретные тюремные сроки.
С тех пор интерес к палеонтологии, сильно подогретый «Парком Юрского периода», то падал, то снова повышался. Вроде бы расстроился брак Ксении Собчак и ненавистного Хинштейну Алекса Шустеровича, контролировавшего «Науку». Компьютеризированные куклы мамонтов и динозавров в Диснейлендах стали собирать лучшую выручку, оказываясь с точки зрения бизнеса перспективней, чем ветхие кости. Нам важно, однако, то, что теперь любой новый конфликт в российской палеонтологии тут же заставлял вынимать и все прошлые скелеты из шкафа, а аура перманентного международного и всероссийского политического скандала - подключаться к нему такие харизматические фигуры как председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.
Что и произошло с делом об увольнении «известного во всем мире специалиста по древним моллюскам» Ларисы Догужаевой и «крупнейшего исследователя окаменелых ракушек» Татьяны Грунт.
Сразу оговоримся: любой нормальный интеллигентный человек против увольнения каких-либо ученых - ученых у нас не так уж и много. Любой нормальный интеллигентный человек так же и против сокращения штатов в науке, тем более против сведения счетов под видом сокращения штатов. И он, интеллигентный человек, наверняка безоговорочно разделит любой правозащитный пафос Людмилы Алексеевой. Но он так же вправе поинтересоваться: эти принципы относятся ко всем работающим в нашей стране или только к известному во всем мире специалисту по древним моллюскам и крупнейшему исследователю окаменелых ракушек? Тем более, что ситуация не совсем такая, как ее описывает заинтересованная сторона. Разве не правильно, с точки зрения справедливости и тех же прав человека, предоставить слово и оппонентам?
Да, вышеназванные сотрудники Палеонтологического института были в многолетнем конфликте с дирекцией, но первое, что умалчивается, что Л.Догужаевой 61 год, а Т.А. Грунт в настоящее время… 70 лет. То есть конфликт с дирекцией, научная и гражданская принципиальность ученых как-то не помешали им много лет проработать в Институте, Грунт - так около 50 лет!
Что, с одной стороны, приятно, - ученые сохранили завидную работоспособность. Но с другой: а в реальной жизни многие ли пенсионеры имеют возможность полноценно работать по специальности в 70 лет? Меньше всего хотелось бы настаивать на дискриминации кого-либо по возрасту, но как тогда проводить сокращение штатов, на котором настаивает правительство, и куда тогда девать молодежь, которой везде дорога?
Защищая Грунт и Догужаеву, не лицемерно ли совсем отрицать полномочия и дирекции - государственного, то есть бюджетного учреждения? Тем более, что в нашем мире, в котором работаем и мы, журналисты, работодатели особенно не церемонятся с перетасовкой кадров. Можно ли сегодня назвать хоть одного журналиста, проработавшего пятьдесят лет в одном издании, да так, чтобы не было конфликта с главным редактором? Правда, смешно я сказал?
Или спросить по-другому: можно ли проработать пятьдесят лет на одном месте, будучи в конфликте с Главным редактором? Может быть, у директора Института, член-корреспондента РАН Алексея Розанова, демократично переизбранного в этом году на посту директора, тоже накопились какие-то причины немножко подвинуть уважаемых ученых, от «общественной деятельности» которых институт лихорадит уже не первый год? Наоборот, почему он либеральничал так долго?
Второе, что умалчивается в этой кампании – непосредственная фабула конфликта, ее формальная сторона. Ведь сокращенные ученые, будучи сотрудниками государственного учреждения, с пеной у рта всегда отстаивали работу… по «индивидуальному графику», что, опять же, можно было бы только приветствовать с точки зрения прав и свобод человека, но кто-нибудь еще в реальном мире претендует на такие же тепличные условия, прячась под крылышко Людмилы Алексеевой? Согласятся ли остальные граждане нашего государства, чтобы государство расходовало бюджет на науку таким образом?
И чтоб не слишком тянуть, бухнем сразу: Грунт – сократили строго по процедуре в соответствии с Постановлением Президиума РАН, обосновывая ее «неучастием в плановых исследованиях Института», Группу индивидуальных проектов как подразделение ликвидировали. И суд – праведный он или не праведный, суд Кесаря - это признал. Грунт предложили на выбор оставшиеся вакансии – они ей не понравились. А пост директора, увы, не предложили, он не вакантен.
Догужаева же прокололась уж тем, что сама себя послала в зарубежную командировку, в хорошую страну – в Швецию, где, видимо, особенно много окаменелых моллюсков. Она отсутствовала на рабочем месте более трех месяцев, «несмотря на предупреждение администрации об отсутствии правовых оснований этому», не расписываясь в книге приходов и не сдавая отчетов. Что было квалифицировано как прогул. А вернувшись, твердо потребовала зарплату, чем шокировала даже видавших виды менее выездных коллег. Правозащитная критика порядков и последовавшие разоблачения, причем, в модальности «может быть», как бы в довесок ко всему этому.
Из передачи Радио Свобода, от 12.04.08.
Людмила Алексеева: А было?
Татьяна Грунт: Конечно. Об этом писали многие годы все газеты, но поскольку на это обращали внимание, такое прямое воровство прекратилось. Но нашлись другие способы. Сейчас материалы, которые, на самом деле, не подлежат вывозу, вывозятся за границу на выставки, и, в частности, в институте имеется большая коллекция так называемых севрских мамонтов – это стадо мамонтов с мамонтятами. Они совершенно уникальные, очень хрупкие, и они должны храниться в сейфах, но сейчас их увезли в Южную Корею. В каком они состоянии и когда вернутся – совершенно неизвестно. Может так случиться, что они просто по дороге будут разрушены или проданы, а вернутся какие-нибудь слепки.
Людмила Алексеева: Вы напрямую обвиняете в этом директора?
Татьяна Грунт: Я думаю, что в этом виноват лично директор.
Но так рассуждать, может договорится и до того, что уже и Мона Лиза – давно демонстрируемая по миру ксерокопия, ее, возможно, похитил директор ГМИИ им.Пушкина. Все выставки, возможно, суть враждебная деятельность!
По слухам, Догужаева нашла себе работу в Швеции – на то и ушли три месяца, если честно. Люди ищут, где лучше, - не надо их в этом винить. Их винят, когда они наступают на пятки. Как у Райкина: я сюда чемоданчик поставлю, да и сам присяду на краешек, а вообще лучше выйдите отсюда без разговоров…
Т.А.Грунт наотрез отказалась сдавать при увольнении ноутбук, давно привыкнув считать Институт продолжением собственного дома. Что опять же в каком-то смысле так оно и было. Только обычно такие мелочи утрясаются в научной среде по-семейному, что никак не проходит в данном случае, когда на знамени написано: «Чтите трудовой кодекс!» и «Долой расхитителей костей»!
Кстати, все кости на месте.
