Как и предсказывалось, период с 1-го по 12 мая – это период информационной пустоты, которую, впрочем, успешно заполнил официоз праздничных мероприятий. Природа власти – поддерживать ритуалы. Это ее обязанность, работа. И хотя можно, как миллионы москвичей, отгородиться, эвакуировавшись из города на природу, все равно что-нибудь да и пролезет в сознание.
Извините, но мне пролезло следующее. Между дачной суетой, выгружая из машины вещи, я услышал следующие назидательные слова. Говоря о необходимости чтить победу, президент, между прочим, сказал: «Человек отличается от других обитателей нашей планеты тем, что у него есть душа и память».
Ну, сказал и сказал. Собственно, сказал исключительно ради литературной связки, чтобы далее перейти к объяснению, почему через 64 года после войны решили наградить Вязьму, Кронштадт и Наро-Фоминск. Вспомнили – вот и наградили! А чтобы еще лучше помнить, кого наградили, а кого нет, еще и в столице решили продублировать памятные знаки, чтобы в дальнейшем особенно не трудиться вспоминать, кого наградили, а кого нет. «Они тоже достойны того, чтобы помимо, естественно, тех монументов, которые есть в самих городах, и в Москве были знаки, свидетельствующие о присвоении почётного звания…»
Потому что мы хоть и единственные, кто имеет память на планете, но ведь и тоже забываем, как ни странно, если нет соответствующего знака или документа перед глазами. Очень мудрый, на самом деле, и технологичный подход. Городов-то в России вона сколько…
Но слова все равно как-то чиркнули и совершенно не поводу Вязьмы, Кронштадта и Наро-Фоминска.
Во-первых, потому что это сказал президент, самый главный и самый компетентный человек по определению. Во-вторых, потому что президент не просто сообщил некий бесспорный бюрократический факт, как это всегда делалось в СССР, что какого-то и за что-то наградили, но так же обнаружил и позицию в неоднозначном мировоззренческом вопросе. Что вообще-то ни в какие рамки не лезет для зарепетированного в доску мероприятия про войну.
В дальнейшем, комментируя инициативу, многие обозреватели так и начинали с ложного умиления: «Своё заключительное слово Президент России Дмитрий Медведев начал по-философски…», - там самым как бы признавая экзотическое отступление от протокола. Хотя в былое время резонно спросили бы: если по-философски, то по какой философии? По мистической или по материалистической?
Мы, по словам Медведева, оказывается, – единственные ОБИТАТЕЛИ планеты, (то есть единственно обитающие, живущие среди других живущих), у которых есть душа, и которые поэтому что-то помнят. Что, впрочем, кажется, и вполне церковная точка зрения. Хотя и не универсальная при этом.
Безусловно, президент не хотел ничего плохого. Он просто с подачи какого-то завернутого на красивости спичрайтера не очень удачно обосновал, какая вдруг возникла необходимость через 64 года после войны снова награждать города. Получилось: потому что цари природы, потому и награждаем, когда захотим!
Оно, конечно, верно. Но в результате посыл вызвал бурю в смежных и совершенно не относящих к юбилею областях. Поскольку, чтобы продвинуться в речи к награждению городов, президенту пришлось вступить в противоречие и с восточной философией, и с убеждениями вегетарианцев, и с политикой «зеленых», и с современной западной моралью, совершенствующейся в последнее время в защите то одинокого воробья, а то одинокого ежика (Анатолий Дворинков, «Лучше быть ежиком в Германии…»). И даже некоторым постулатами родного христианства, в каких-то случаях признающего смертную душу животных (считается, что она вообще-то есть, но только в момент смерти распадается), а в каких-то случаях, кажется, и идущего дальше.
Поскольку «если Бог создал «человека» и благословил «их» (Бытие I, 27-28), то он же создал «огромных рыб» и «благословил их» (21-22)» (Е. П. Блаватская), то тем самым он уравнял ВСЕХ обитателей, в том числе и по гражданским правам: «День седьмой — суббота ... не делай в оный никакого дела ни ты, ни ... скот твой»; (Исход, XX, 10); и праздный год «...в седьмой [год] оставляй ее [землю] лежать в покое ... чтобы отдохнул вол твой и осел твой» (XXIII, 10, 12).
Вот типично по-русски – взять и со всеми перессориться на ровном месте! Получилось, – надо думать все-таки случайно, а не специально, - что празднуя победу над фашизмом, пытавшимся утвердить на Земле ни много ни мало биологическое превосходство одних обитателей планеты над другими, мы вдруг ляпнули прямо противоположное. Сами ненавязчиво лишили миллиарды других обитателей планеты право души и, соответственно, права на жизнь. Тем самым как бы обосновывая и оправдывая немодную в настоящее время точку зрения на вивисекцию.
Потому что если у китов нет ни души и памяти – так вот и из них добывают китовый ус и китовый жир. У свиней нет ни души и памяти – так вот из них делают бекон. Чистый Освенцим, если представить. Chicken Run. Получается, что если теперь российский школьник, думая о своем щенке, спросит у учителя, если у щенка душа, преподаватель, добро погладив его по голове, с полным основанием ответит: «Нет, Вовочка, наш президент сказал, что мы единственные обитатели планеты, кто имеет душу…» И Вовочка заплачет от вдруг наступившего одиночества, и кто из него вырастит потом большой вопрос – может, Евсюков.
* * *
А у моей кошки совершенно явно есть и душа и память, что бы ни говорила церковь, чтобы ни утверждал официоз. Я это вижу и поэтому не шью из кошки шапку, а даю умереть спокойно, от старости. Вот поэтому как-то и чиркнули меня эти слова.
