Нынешнее время богато на перформансы – торжествующий постмодерн постоянно формирует в нашей общественной культуре деконструирующий фарс. То на амвоне девки пляшут, то непонятные бритые казаки патрулируют Тверскую (и неясно, кто позволил), то ряженые в сербских шапках против геев стоят молитвенно. Перформативность всех этих и подобных им действий имеет важную особенность – она замкнута сама на себя. Она не имеет связи с традицией, скорее, наоборот – подчеркнуто антитрадиционна. Она не содержит четкой программы – весь контент формируется в процессе обсуждения в медиа-пространстве. Фотосессия свадьбы стала важнее самой свадьбы. Только все чаще результатом игр в деконструкцию становится культивирование агрессии c охранительной риторикой.
Недавно СМИ порадовали нас новой косплейной сенсацией: волгоградские монархисты решили создать особые бригады народной милиции в защиту церкви. Создание неких «владычных полков», как они объясняют, поможет защитить церкви от вандализма, а интересы верующих – от поругания. Лидеры Волгоградского отделения Российского монархического центра (ВРО РМЦ) решили создать общественную организацию для «защиты РПЦ от посягательств со стороны враждебных православию сил». Руководитель ВРО РМЦ Михаил Шорин поведал общественности, что «новая общественная организация должна стать современным аналогом " владычного полка"».
Как стало ясно, он всерьез убежден, что в древности некие «специально обученные православные монахи-ратники» не только обеспечивали поддержание порядка, но и участвовали в сражениях с внешним врагом, стоя плечом к плечу с дружинниками князей. Понятно, что ни о каких монахах речь в Волгограде не идет, это будет очередной клуб мускулистых защитников, туманно отделяющих «верующих» непонятно от кого. Мы уже писали о благословении, данном игуменом С. Рыбко на мордобитие в защиту святыни. Там было ложное обоснование через переосмысленную цитату из Иоанна Златоуста. Здесь – другая история.
Волгоградская инициатива – это воплощение очередной версии фольк-хистори с националистически-борцовским оттенком. Источник этих внеисторических мифологем – популярная и недостоверная литература на темы Древней Руси, в которой своеобразно интерпретируется житийная тема благословения Сергием Радонежским двух послушников Троицкой обители, Пересвета и Осляби. И тут сразу возникает путаница с «монашеством». Как известно, инок, уходя в монастырь, обязуется впредь не участвовать ни в каких земных делах, отказывается не только от семьи и имени, но и от земного отечества. Тот факт, что два бывших воеводы, а затем послушника (неизвестно, были ли они уже «стрижены» или, как говорят предания, Пересвет уже принял схиму) участвовали в Куликовской битве, свидетельствует, скорее, о том, что они оставили монастырь и перестали числиться в братии. Т. е. на момент битвы иноками быть никак не могли и иноческое облачение не носили.
Однако патриотическая легенда очень хочет использовать сакральный ресурс для придания битве (о которой известно много самого разного) самого высокого статуса Главной Битвы Руси, символического освобождения от иноземного ига. Освобождение же, как известно, произошло более чем через столетие. Российский историк В.А.Кучкин даже предположил, что рассказ «Жития Сергия Радонежского» о благословении Дмитрия Донского на борьбу с Мамаем относится вовсе не к Куликовской битве, а к битве на реке Воже (1378 г.) и связан в «Сказании о Мамаевом побоище» и других поздних текстах с Куликовской битвой уже впоследствии. Но такие гипотезы сейчас принято называть ревизионизмом.
Что же такое «владычный полк» в контексте Куликовской битвы? В ней, как известно, принимало участие множество полков, сам князь Дмитрий Иванович, как говорит позднее «Сказание о Мамаевом побоище», «пересмотрел полки и каждому полку воеводу назначил». Одни полки назывались по своему положению на поле, сторожевой полк, большой полк, полк правой руки, полк левой руки. Другие могли называться по городу, где собиралось ополчение – новгородский, псковский. Третьи – по посвящению полка – Богородицын, Владычный (т. е. посвященный Владыке Христу). Название «владычный» так красиво звучит, да вдобавок употреблялось разными историческими романистами, писавшими о Куликовской битве и создавшими во многом мифологический ее сюжет. Никаких особых источников о «монахах-ратниках», защищавших церкви, в природе не имеется.
Утверждения же М.Шорина о том, что «владычный полк существовал в Киевской и Владимиро-Суздальской Руси» покоится на пустом основании. Невозможно, оставаясь на почве исторических источников, утверждать существование каких-то «монахов-ратников» в товарном количестве в Древней Руси. Иначе говоря, перед нами очередная попытка решить большую социальную проблему через молодежно-косплейный активизм с православным уклоном.
Существует совершенно реальный факт агрессии и негативизма в отношении православных верующих со стороны туманной и, похоже, большой части общества, недовольной положением вещей. Тот факт, что все общество иногда скопом записывают в православные и требуют от него соответствовать субкультурным нормам, провоцирует скрытую агрессию. Вандализм в отношении церквей и священников есть совершенно объективное сопротивление неправильному картированию общества, неправильному позиционированию церкви и затягиванию разделения сакрального и светского в политическом пространстве.
Покуда эти проблемы не будут решаться в границах собственных доменов, будет продолжаться энтропия и, в частности, агрессия. Но это половина дела. Другая половина состоит в том, что наш современник отчужден от собственной истории стеной упрощений, мифологем и умолчаний, нашедших прибежище в фольк-хистори, альтернативной истории, а затем – в исторической беллетристике и кинематографе. В условиях кризиса экспертной культуры, недостаточности экспертных инстанций в открытое информационное пространство попадают различные мифы, источники которых следует искать в туманных понятиях исторических беллетристов. Попадая в массы, эти мифы уже становятся обоснованием проектов вроде косплейных игр, которые смыкаются с националистическими кружками «русских единоборств», а затем потихоньку начинают дрейфовать в сторону создания погромных бригад.
Сейчас это выглядит как «защита церквей и верующих» или «защита патриарха». Люди, вроде бы, защищают свои ценности. Но беда, что эти ценности непрочно интегрированы в общенациональную аксиологию, они субкультурны, а русский человек, вдобавок, легко переходит от защиты своих ценностей к выявлению крамолы у соседей и навязыванию им своих ценностей. А это прямой путь к системе общественного террора, к новому термидору.
В византийском Египте V в. был, честно сказать, один прецедент: толпы монахов (параволанов) со здоровенный палками ходили по городам и весям и поколачивали всех, кто казался им враждебным. Но в истории церкви их обычно вспоминают с чувством неловкости.
