Сама по себе идея грузинского посредничества в диалоге Путин-Масхадов не нова, и Шеварднадзе не раз заявлял о готовности сослужить такую службу делу мира на Северном Кавказе. Известна и позиция России, которая весьма болезненно воспринимает все попытки иностранного вмешательства в процесс разрешения чеченского конфликта и решительно отрицает возможность какого-либо международного посредничества. То, что сейчас эта идея всплыла опять, причем не в форме предложения, а как довольно уверенное сообщение о предстоящем событии, связано, несомненно, с нынешним обострением отношений между Россией и Грузией, яблоком раздора между которыми послужили как раз чеченские боевики, скрывающиеся в Панкисском ущелье. Как известно, доказывая собственную невиновность в поддержке террористов, Шеварднадзе активно апеллирует к мировому сообществу - именно поэтому информация о его якобы готовящейся миротворческой инициативе появилась в газете, ориентированной, прежде всего, на западного читателя.
В ответ 21 октября помощник президента России Сергей Ястржембский в резкой форме отмел предположения о том, что подобные переговоры готовятся. В интервью "Интерфаксу" он подчеркнул, что позиция федерального центра относительно контактов с лидерами сепаратистов не претерпела за последнее время никаких изменений."По-прежнему остаются в силе основные положения известного заявления президента РФ Владимира Путина, в соответствии с которым его полпред в Южном федеральном округе Виктор Казанцев был уполномочен федеральным центром на осуществление контактов с представителями бывшего режима Ичкерии, - сказал он. - Все инициативы последнего времени вне этого формата, связанные с проведением каких-либо встреч в России или за ее пределами с представителями масхадовского окружения, являются частной инициативой их организаторов и не отражают позицию федерального центра".
"У нас складывается впечатление, что представители масхадовского окружения пытаются раскачать позицию федерального центра и в надежде заработать очки в глазах общественного мнения имитируют "переговорную активность", призванную скрыть их неготовность к серьезным встречам с Казанцевым, - продолжил помощник президента. - Вновь повторю: двери к встречам и контактам на основе заявления президента остаются открытыми для тех, кто хотел бы стать ответственным политическим деятелем и внести свой вклад в прекращение бессмысленного сопротивления".
Сам грузинский президент также поспешил опровергнуть информацию "Georgian Times", проницательно заметив: "Я думаю, что для России такое посредничество Шеварднадзе, тем более, если речь идет о посредничестве с Масхадовым, не очень приемлемо". Впрочем, не желая расставаться с имиджем миротворца, он тут же добавил, что российским властям, тем не менее, "следует перенести акцент на политическое урегулирование вопроса и установление контактов и с Асланом Масхадовым, и с другими лидерами, за которыми пойдут чеченцы". Засим инцидент можно было считать исчерпанным, если бы этот переполох не совпал с очередной активизацией предположений о переговорах с представителями Масхадова, которые делают различные российские деятели и средства массовой информации. По-видимому, это послужило дополнительным стимулом к тому, чтобы формулировки Ястржембского оказались такими резкими. В своем высказывании помощник президента метил явно не только в Шеварднадзе.
Как раз 17 октября газета "Коммерсантъ" опубликовала интервью с депутатом Госдумы Асланбеком Аслахановым, в котором тот подтвердил свое намерение продолжить контакты с Ахмедом Закаевым - официальным представителем Масхадова. Встречу, которая должна состояться в ближайшее время в Швейцарии еще нельзя называть переговорами в собственном смысле слова. Предметом беседы должна стать выработка условий, на которых стороны смогут приступить к переговорному процессу. Бывший секретарь Совета Безопасности Иван Рыбкин, участвовавший в выработке до сих пор спорных хасавюртских соглашений, и экс-спикер Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов, позиционирующий себя как независимый чеченский политик, также планируют продолжать деятельность в том же направлении. Кстати, 24 сентября, рассказывая о своей предыдущей встрече с Закаевым, Рыбкин упомянул в контексте переговоров и Шеварднадзе, прямо указав на его готовность в случае чего взять на себя роль посредника между Путиным и Масхадовым.
А несколько ранее - 9 октября - президент Игушетии Мурат Зязиков подобно своему предшественнику Руслану Аушеву также выступил с заявлением о готовности выступить посредником. Конечно, эти переговоры должны проходить "под эгидой федерального центра", уточнил осторожный политик.
Однако для Кремля личность Масхадова в качестве переговорщика остается, вопреки риторике, фактически неприемлемой. Об этом говорят регулярные информационные "сливы", цель которых - подчеркнуть неразрывную связь Масхадова с терроризмом. Так 14 октября по СМИ прошло сообщение о том, что Региональный оперативный штаб по управлению контртеррористическими операциями на Северном Кавказе перехватил последние приказы Аслана Масхадова своим подчиненным, в которых чеченских лидер требует активизировать борьбу с федеральными силами и работниками местной милиции, которых боевики трактуют как коллаборационистов.
Точно так же в июне 2002 года, когда Масхадов накануне саммита в Кананаскисе обратился к лидерам Большой восьмерки с призывом посодействовать его переговорам с Владимиром Путиным, военные обнародовали информацию о том, что в Чечне "на днях" были захвачены документы, изобличающие Аслана Масхадова в связях с международными экстремистскими организациями, и даже лично размеченный ичкерийским президентом план нападения на Грозный.
Любопытно, что маневры Кремля по чеченскому вопросу имеют немалое сходство с маневрами администрации США по отношению к Ираку. В обоих случаях подчеркнутая демонстрация непримиримости по отношению к "террористическому режиму" (будь то внешний враг или внутренний) работает на укрепление авторитета власти в глазах элиты и большинства граждан. Само по себе это, кстати, не отменяет известной гибкости позиции. Как известно, атака США на Ирак вовсе не стопроцентно предопределена; возможно, что взяв в расчет такие факторы, как, например, активные протесты большинства мирового сообщества, американская администрация предпочтет, продолжая бряцать оружием, все-таки спустить ситуацию на тормозах.
Положение России осложнено тем, что центральная власть не может без существенной потери лица пойти на открытые переговоры с сепаратистами. Очевидно, что сломить Масахадова, заставив его отречься от требования независимости Чечни и отказаться от собственного статуса главы непризнанного государства Ичкерия, не удастся. Для него это стало бы политическим самоубийством. Федеральная власть, со своей стороны, также не может пойти в этом отношении ему навстречу. Таким образом, ситуация давно и прочно зашла в тупик, и все маневры на этом поле имеют лишь относительную риторическую ценность для обеих сторон. Назначение официальным переговорщиком полпреда Казанцева - в недавнем прошлом командующего объединенной группировкой федеральных войск в Чеченской Республике, доселе не прославленного дипломатическими талантами, красноречиво свидетельствует о том, что никаких реальных надежд на этот диалог президентская сторона с самого начала не возлагала.
Между тем необходимость умиротворения Чечни ощущается в Москве все сильнее и сильнее, а значит, переговоры с теми или иными силами в Чечне неизбежны. Однако в этом случае диалог должен осуществляться уже не на высшем уровне, более того, он может дробиться на несколько одновременно протекающих процессов, а значит можно обойтись без помпезных миссий вроде миссии Казанцева, и кремлевской администрации удобно формально дистанцироваться от процесса, препоручив его ведение фигурам второго плана. Престиж несгибаемого в борьбе с терроризмом Кремля при этом никак не страдает.
О том, что президентская сторона, в сущности, вовсе не зациклилась на бесплодных прениях с Масхадовым, косвенно свидетельствует высказывание того же Ястржембского от 28 января нынешнего года. Тогда, выступая в эфире "Эха Москвы", главный спикер Кремля по чеченской проблеме пояснил, что переговоры с представителями Масхадова проводились, поскольку "они принадлежат к одной из фракций сепаратистско-террористического движения и представляют определенную часть общественного мнения в республике". Таким образом, теоретически ничто не препятствует ведению переговоров и с другими пока еще не лояльными Москве "репутационными" деятелями Чечни. О возможности переговоров с чеченскими парламентариями созыва 1997 года как о "запасном варианте" в случае невозможности достижения договоренности с Масхадовым упомянул в своем последнем интервью "Коммерсанту" и Асланбек Аслаханов.
И здесь уместно еще раз напомнить о "Шести пунктах по Чечне" Евгения Примакова, менее двух недель назад опубликованных в официозной "Российской газете". Многие наблюдатели сходятся во мнении, что обнародование этих тезисов представляет собой ни что иное как прощупывание почвы для возможной активизации политических механизмов урегулирования по описанной модели. В частности, Примаков говорит о желательности переговоров с теми из чеченских лидеров, кто согласится в качестве предварительного условия "публично отмежеваться от террористических акций". Вряд ли это требование выполнимо для Масхадова, однако для политического крыла сепаратистов этот путь не закрыт.
О том, с какими трудностями сталкиваются реальные действия в этом направлении, мы писали на днях, рассказывая о срыве попытки завязать регулярные контакты между депутатами чеченского парламента 1997 года созыва и спецпредставителем президента по правам человека в Чечне Абдул-Хакимом Султыговым. Но как бы то ни было, поиски политического пути решения чеченской проблемы, несомненно, продолжатся. Думается, что иного пути просто нет - чисто военные решения вполне доказали свою бесперспективность.
