Известие о том, что РАО “ЕЭС” готовится взять под контроль машиностроительную компанию “Силовые машины”, порождает у некоторых наблюдателей смутную тревогу по поводу начинающейся деприватизации. Однако в данном случае беспокойство, кажется, необоснованно – у происходящего есть вполне определенный экономический смысл, связанный с проблемами и перспективами отечественного электромашиностроения.
Происхождение тревоги аналитиков понятно: сначала было “дело ЮКОСа” с последующим поглощением “Юганскнефтегаза” государственной “Роснефтью”, потом поползли слухи о покупке “Газпромом” нефтяной компании “Сибнефть”, и вот, наконец, дело дошло до “Силовых машин” - машиностроительной компании, входящей в группу “Интеррос”. При этом процесс приватизации с начала прошлого года стоит почти на нуле, государство мало что продает, и это лишний раз свидетельствует о том, что расширению сферы деятельности частного капитала положен предел.
“Силовые машины” - не единственное машиностроительное подразделение “Интерроса”, которого он лишается. До 2003 года компания владела блокирующим пакетом акций АО “Пермские моторы”, - производителя авиадвигателей, ступеней ракет-носителей и газоперекачивающих станций - но сочла для себя более выгодным избавиться от него, продав группе ГУТА (которая, в свою очередь, вошла в состав государственного Внешторгбанка РФ).
И в случае “Пермских моторов”, и в случае “Силовых машин” компания “Интеррос”, выросшая из некогда гремевшего ОНЭКСИМ-банка, попала, что называется, в непрофильный бизнес. Как правило, российские банкиры, переходящие в сферу промышленности, старались не углубляться в область высоких технологий и оставались ближе “к земле” - то есть нефти, природному газу, древесине или, на худой конец, к углю. ОНЭКСИМ-банк, которому на залоговых аукционах средины 90-х годов достался металлургический комбинат “Норильский никель”, продвинулся дальше своих коллег, став совладельцем двух машиностроительных холдингов. Но это был своего рода плацдарм для дальнейшего развития, который мог быть использован, если вдруг российское машиностроение начнет быстро развиваться и, соответственно, предъявлять постоянно растущий спрос на цветные металлы, крупнейшим производителем которых и являлся “Норникель”. Но события развернулись иначе: спрос на медь, никель, серебро и золото предъявляли в основном иностранные потребители, а два полуработающих промышленных комплекса повисли тяжелыми гирями на ногах у финансово-промышленной группы, портя ей показатели консолидированной отчетности.
Кроме того, если раньше, в пору премьерства Черномырдина и председательства Рэма Вяхирева в “Газпроме”, обладание производством по выпуску газоперекачивающих станций давало “Интерросу” возможность портить кровь “газовым королям”, то после консолидации акций в руках государства и смены Вяхирева на президентского выдвиженца Алексея Миллера этот козырь стал простой шестеркой, которую можно легко обменять на другую карту, что и вызвало продажу “Пермских моторов”.
Похожим образом складывалась ситуация с “Силовыми машинами”. Комплекс машиностроительных заводов, дислоцированных в основном в Санкт-Петербурге, еще с советских времен специализировался на производстве турбин и другого оборудования для электростанций. А “Норникель” являлся и является его основным поставщиком, так как для производства энергетического оборудования нержавеющая сталь и медный провод необходимы в первую очередь. Но производство турбин развивалось медленно, так как у основного заказчика, РАО “ЕЭС”, тогда - до получения первых результатов работы нынешнего менеджмента - просто не было средств на обновление оборудования электростанций. Поэтому “Интеррос” решил избавиться от промышленных активов, тем более, что уже несколько лет он ведет активную скупку близких по профилю к “Норильскому никелю” иностранных производств, и деньги ему нужны вовсе не для поддержки отечественного машиностроения, а для зарубежной экспансии.
Желание частной компании избавиться от части своих активов совпало с желанием государственной корпорации эти активы приобрести. Как известно, одним из принципов работы РАО “ЕЭС” является избавление от непрофильных активов, но производство энергетического оборудования трудно назвать “непрофильным активом” - все-таки без него деятельность энергокомпании будет просто невозможна. Поэтому данную сделку можно понимать как вертикальную интеграцию, устранение риска срыва поставок, а также обеспечение возможности воздействия на поставщика энергооборудования с целью переориентации его на наиболее современные образцы продукции – тем более, что спрос на энергетическое оборудование должен с ростом экономики постоянно увеличиваться, и иметь “своего” производителя для РАО “ЕЭС” будет очень удобно.
Тем не менее, несмотря на то что все вроде бы завершилось благополучно (продавец нашел покупателя, и оба остались довольны сделкой), остается важный вопрос: почему “Силовые машины” не стали крупным ? Речь здесь не идет о масштабах производства - понятно, что у “Силовых машин” они на порядок меньше, - а о том, почему компании не удалось стать самодостаточным производством, которое не зависело бы от поведения одного-двух потребителей его продукции?
Поясним этот вопрос примером из деятельности иностранных конкурентов. Например, General Electric производит не только турбины и генераторы, покупателей которых раз-два и обчелся. Кроме них корпорация выпускает еще тысячи наименований продукции, в том числе для массового спроса, покупатели которой платят сразу наличными. Это могут быть батарейки, фонарики, игрушки - та самая мелочь, которая стоит небольших денег, но требуется каждый день миллионам людей. На продаже ее можно заработать миллиарды долларов – столько же, сколько на продаже крупного энергетического оборудования. В этом случае компания сбалансирована по структуре производства и, что самое главное, – по структуре продаж. Не продаются турбины – всегда можно наверстать на электромоторах или аккумуляторах, а если появятся трудности со сбытом “мелочевки” - может подоспеть крупный контракт на сборку сложного оборудования. Таким образом корпорация застрахована от перебоев в сбыте из-за капризов широких масс рядовых потребителей или отсутствия средств у крупных заказчиков. Наш энергомашиностроительный комплекс так и не стал таким “сбалансированным производством”, хотя и имел мощного инвестора в лице “Интерроса”, который наверняка мог предоставить ресурсы для “достройки” структуры производственных мощностей до уровня мировых конкурентов.
Один из вариантов ответа заключается в том, что дело не только в расширении профиля в сторону товаров широкого потребления, но и в необходимости существенного технического перевооружения, для того чтобы выпускаемое “Силовыми машинами” энергетическое оборудование было сопоставимо с зарубежными образцами и могло быть выбрано российскими энергетиками не только по причине отечественного происхождения. Возможно, какую-то одну из этих задач такая мощная бизнес-группа, как “Интеррос”, и потянула бы, но эффективное присутствие на свободном рынке требовало решения обеих.
Привлечение в качестве инвестора и управляющей компании РАО “ЕЭС” позволяет на время сделать менее актуальной задачу диверсификации производства и сосредоточиться на основном профиле “Силовых машин”. И уже после того, как эта задача будет решена (а реформа РАО “ЕЭС” закончится), можно будет задуматься о других типах инвесторов и переходе к самодостаточности.
Гриценко. Радикальный способ спасения авиапрома
Гриценко. Вот по дороге едет “ЗИЛ”, и я им буду задавим
Гриценко. Локомотив для автомобиля
