Светловолосая невысокая женщина в джинсовом комбинезоне для беременных - она ждет ребенка - выступала первой из истцов.
Две мои дочери, двенадцатилетняя Лена и четырнадцатилетняя Нина, оказались заложниками. Лену удалось вытащить – ее отпустили вместе с другими детьми. Нину не выпустили, так как четырнадцатилетних террористы отказывались признавать детьми. Во время штурма Нина погибла – ее отравил газ. Моя четырнадцатилетняя дочь Нина была абсолютно здоровой девочкой. Она занималась спортом: каталась на горных лыжах, лазила по пещерам. О том, что Нина оказалась в числе заложников, я узнала от мужа. Он поехал встречать детей после спектакля. Звонок мужа лишь ненамного опередил сообщение по телевизору. Как позже нам стало известно из телесюжета, в котором демонстрировалась видеозапись, сделанная самими террористами, чеченцы вывели на сцену детей, которых собирались отпустить – в их числе были и Лена, и Нина. Они стояли рядом. Лену отпустили, а Нину отправили обратно в зал. Позже Лена рассказала мне, что этот момент был самым страшным – они не знали, что их ждет за пределами зала. Все время пока дети находились в заложниках и в первые дни после штурма мы с мужем были в полном неведении о судьбе дочери. Несколько дней я не спала и не ела. Я чувствовала некую мистическую связь с Ниной. Эта связь оборвалась 26-го, около 10 утра. Я поняла, что Нины не стало. После этого я неоднократно звонила в штаб, но там говорили, что “все дети живы”. Я знала, что это неправда, однако все равно появлялась какая-то надежда. К поиску Нины подключились друзья – они объехали все московские морги. В конце концов там удалось найти девочку. Мы опознали ее 28 октября вечером. После того, как я узнала страшную весть, мне была назначена консультация психолога. Я была в таком напряженном состоянии, что руки не сгибались, но при этом не могла принимать успокоительные лекарства из-за беременности. В связи с тем, что все внимание родителей было сосредоточено на судьбе старшей дочери, другие дочери на время остались забытыми. “Мосэнерго” предоставило нам путевки, но мы так и не пришли до сих пор к нормальному состоянию. Хотя все, что нам выплатили, ушло на похороны и на отдых. Моя дочь была для меня, как подруга. Я обращалась с ней как с равной. Младший брат называл ее “ма”. Она была его кумиром. Поведение Лены и двухлетнего Максима сильно изменилось после трагедии. Максим часто плачет безо всякой причины. Лена не может спать в комнате, которую она раньше делила с сестрой. В школе она много пропустила. Не хотела туда ходить: боялась, что будут задавать вопросы.
